Русалка - Марина Кистяева

Теперь, по прошествию двух недель, Ирина сама мучилась оттого, что оттолкнула Петра. Ей было больно, оттого, что она обидела его, ничего не объяснила. Вчера вечером он попрощался с ней равнодушно-холодно, и подобное поведение задело Ирину больше, чем она могла предположить.

Ирина спустила ноги с кровати. Она не спала большую часть ночи. К чему так мучиться? Зачем изводить себя? Она посмотрела на часы. Семь. Интересно, Петр ещё спит?

Была лишь одна возможность это узнать, и Ирина, справившись с легким приступом недомогания, направилась к смежной двери. Она робко постучала, загадав, что если не последует ответа, она больше стучать не будет и тотчас вернется в постель.

Но не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и Петр едва не налетел на Ирину. На нем был синий халат, в руках он держал стакан с водой. Волосы взлохмачены, синие круги под глазами проступили отчетливее, весь его вид выражал крайнее недовольство, что его кто-то потревожил.

— Почему ты не спишь? — грубо спросил он с хмурым выражением на лице.

Отчего то Ирина сразу обиделась, и её губы задрожали. Конечно, она не надеялась, что Петр встретит её с распростертыми объятиями, после того, как она его мучила почти половину месяца, но и столь грубый прием она не заслужила.

— Я уже выспалась…. Проснулась, а тебя рядом нет….

Признание вырвалось само собой. Ирина не собиралась лукавить, ходить вокруг да около, что было у неё на душе и в голове, то и говорила. К тому же, предательские слезы выступили на глазах. Она не понимала, что с ней происходит, в последние дни ей постоянно отчаянно хотелось плакать, и она только усилием воли заставляла себя держаться.

Столь обезоруживающий ответ вывел Петра из себя. Эта девица невыносима! Из-за неё он прошёл все круги ада! Данте мог позавидовать его опыту! Хорошо, он мог понять, почему она отталкивала его после свадьбы. Некий мужчина, чье бесстыдное любопытство привело к нежеланному замужеству, теперь имел власть над её судьбой, мог всласть натешиться над её телом, не посчитавшись с её чувствами! Она думала подобным образом, и он не мог винить её за эти мысли, многие мужчины поступили бы именно так. Но он подобного не сделал, проявил к ней уважение и завидное терпение! Потом, когда между ними наступила долгожданная семейная идиллия, он поверил в своё счастье! Снежная королева растаяла в его руках, превратилась в милое соблазнительное создание, и для Петра наивысшим удовольствием было видеть её улыбку! Но не тут-то было! Всё изменилось в один непонятный момент, когда Ирина снова оттолкнула его. И снова без видимых причин. И что прикажете ему делать? Ходить вокруг неё на задних лапках, как тренированная собачонка в цирке-шапито? Нет уж, увольте!

А сейчас она стоит перед ним в одной хлопчатой сорочке с невинной вышивкой на воротнике, с босыми ногами и смотрит большущими глазенками, того гляди заплачет.

— Мы давно спим в разных комнатах, естественно, я не мог оказаться рядом, — тем же тоном ответил Петр, не желая смягчаться. Он провел бессонную ночь, причем не первую, и его раздражала перспектива утренних объяснений.

Девушка молчала. Она видела, что Петр обижен и не знала, как к нему подступиться. Её сердце замирало, когда её взгляд задерживался на усталом лице супруга. Не было надобности гадать, чтобы узнать, кто был причиной его новых морщинок.

— Мне плохо, — безвольно призналась Ирина и сделала маленький шажок в сторону Петра.

Но тот отступил.

— В чем дело? Послать за врачом в уезд? — нахмурился он сильнее.

— Не надо….

— Что у тебя болит?

— Всё болит.

— Это не ответ.

— Ответ!! У меня болит голова! Меня тошнит! У меня ноет поясница! У меня замерзли ноги, потому что я стою на холодном полу! И я беременна, остолоп ты чертов!

С Ириной случилась истерика, что и следовало ожидать после постоянного нервного напряжения. Выпалив всё, как на духу, Ирина попыталась оттолкнуть Петра и захлопнуть дверь, но не тут-то было!

Сквозь её всхлипывания и яростные выкрики он разобрал главное — его женушка беременна!

Куда что делось! Дурное настроение и плохое предчувствие сразу покинули Петра, и он попытался обнять Ирину, но та стала отчаянно сопротивляться.

— Ирина….

— Нет!! Иди, продолжай спать! Я мешать не буду! И не важно, что мне плохо! И не важно, что у меня болит душа! И уж совсем не важно, что я хочу, чтобы ты меня обнял!!! Уходи! Уходи немедленно! Видеть тебя не хочу! Знать тебя не….

Петр, почти смеясь, сграбастал её в охапку, поднял на руки и понёс к своей кровати.

Её место тут. И точка.

Конечно, Ирина отчаянно сопротивлялась. Даже попыталась царапаться, но расстояние от двери до кровати было жалким, и Петр быстро его преодолел. Положил драгоценную ношу на простыни, сам лег рядом и принялся покрывать лицо милой женушки торопливыми поцелуями.

— Ты не выносим!…

Поцелуй!

— Видеть тебя не могу, бесчувственный….

Снова поцелуй!

— Отпусти меня….

И снова поцелуй, после которого Ирина перестала сопротивляться и замерла в объятиях мужа. Она прижалась к нему, её мокрое лицо оказалось у него на груди, и она вцепилась в его халат, точно в последнее пристанище.

Он гладил её по спутанным волосам и что-то ласково нашептывал. Невозможно словами передать те ощущения, что рождались у него в груди, что шли от самого сердца и заполняли его всего! За эти бесконечные ночи мук и терзаний чего он только себе не напридумывал! А оказалось всё так просто….

Когда Ирина затихла, он двумя пальцами приподнял её лицо и охрипшим от волнения голосом поинтересовался;

— Ты поэтому не желала со мной общаться? Потому что знала, что носишь под сердцем ребенка?

— Я испугалась…. Даже сама не ожидала, что мой страх будет столь велик…. Мне хотелось спрятаться и отгородиться от всего мира….

— Глупышка, тебе сразу надо было мне рассказать и не терзаться понапрасну!

Для Ирины привычнее было замкнуться в себе, чем признаться, что Петр давал ей необычайное чувство спокойствия и защищенности. Как произнести вслух то, о чем боишься думать? Петру удалось, казалось, невозможное, он заполнил пустоту, что таилась у неё в душе. Его взгляды, ласки, шутки, само присутствие рядом стали для Ирины необходимы. Если она не видела его несколько часов, то начинала скучать.

И не было объяснению подобным чувствам….

— Мне было очень трудно это сделать, что-то мешало….

— Но что? Глупенькая моя девочка, я хочу, чтобы ты хорошенько запомнила то, что я скажу, — я поддержу тебя всегда, чтобы не случилось!

Он гладил ладонью её мокрые щеки, и думал о том, что она невероятна красива в своей ранимости.