Маленькие птичьи сердца - Виктория Ллойд-Барлоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот поедем в город и купим тебе пресс в «Джон Льюис» [9], – беспечно проговорила Вита. – Сама выберешь.
– Нет, Ви, не надо, – возразил Ролло. – Я поеду во Францию и куплю ей самый лучший. Такой же, как у нас.
Я думала, Вита рассердится, что он ее осадил, но этого не случилось. Глядя на Ролло, она просияла, словно он только что оправдал ее самые оптимистичные надежды. Долли тоже ему улыбнулась; свойственные ей сдержанность и осторожность улетучились, и она поставила пресс и крепко его обняла.
– Спасибо, Ролс! Я буду каждый день им пользоваться!
Ролло откинулся на стуле и глубоко вздохнул; его грудь приподнялась, садовая гирлянда освещала его красивое лицо в темноте. На подносе лежали разноцветные птифуры, которые так любил Ролло. Мне принесли газировку со льдом в тяжелом хрустальном бокале. Я обожала их хрусталь за то, как тот оттягивал мне руку. Хрустальные бокалы на удивление тяжелы и выглядят живыми и доверчивыми; их вес вдвое больше, чем кажется на первый взгляд, как у спящего на руках младенца. Я такой тяжелый, шепчет хрусталь, потому что тебе доверяю. У Ролло с Витой всегда имелся запас газировки к моему приходу. Их забота казалась трогательной; раньше никто не относился к моим странным предпочтениям с таким пониманием. Они же знали меня, понимали, одобряли и даже потакали мне.
Иногда я слышала, как члены одной семьи обсуждали странности друг друга тем же тоном, каким Ролло и Вита говорили о моих причудах. Я стала замечать, что, как и мои новые друзья, другие люди смеялись над странными привычками своих близких, но делали это, пожалуй, даже с умилением – мол, наш-то что учудил. Она даже летом из пальто не вылезает. Пока он не позавтракает, его лучше не трогать. Теперь я понимаю, что моя мать могла бы меня полюбить, если бы захотела. Чужие странности – не преграда для любви. Теперь я об этом знаю, но мне от этого не легче. Я всегда считала, что родители не любили меня из-за моих причуд. Но Вита и Ролло радовались им и беззаботно потакали, и я невольно задумалась, не было ли во мне еще чего-то, что могло не понравиться матери; возможно, ее отталкивала не моя непохожесть на других, а что-то еще, что казалось ей отвратительным.
Вита и Ролло на террасе решили показать нам сложный танец, который разучивали для своей свадьбы. Ролло напомнил, что с тех пор прошло больше двадцати лет, и с сомнением взглянул на Виту. Та была в желтом платье без рукавов и украшений; она загорела и стала еще смуглее, чем при нашей первой встрече. Ролло, стройный и красивый, в темном костюме, оказался превосходным танцором и серьезно подошел к делу, а Вита все время забывала последовательность движений. Вскоре они отказались от попыток воссоздать оригинал и завершили танец, кружась по террасе; она поставила свои босые стопы на большие начищенные ботинки Ролло. На лице ее застыло комичное страдальческое выражение, она не сгибала руки и ноги, притворяясь деревянной куклой, а мы так смеялись, что слезы потекли из глаз. Но Ролло был так ласков и терпелив, что я прослезилась уже от умиления и радовалась, что из-за смеха этого никто не заметил. Никто никогда не обнимал меня так ласково и не смотрел на меня таким взглядом. Я надеялась, что Вита осознавала свое счастье и не принимала его как должное. Впрочем, ей, как Долли и Ролло, не приходилось стараться и чем-то жертвовать, чтобы окружающие ее полюбили; наверное, поэтому все трое казались такими избалованными. Должна ли большая любовь даваться просто так? Я не верила, что можно ценить то, что дается легко.
На террасе повеяло холодом, и мы перешли в гостиную. Долли привычным жестом начала перебирать пластинки Тома.
Она выбирала пластинку, показывала ее Ролло, а тот говорил: «Нет!» Наконец он закричал:
– Да нет же! Ну и вкус у этого гребаного Тома! (Этого гребаного Тома.) Как можно слушать такое дерьмо? Дерьмо!
В отличие от Виты, Ролло редко ругался, но когда это происходило, Вита вела себя так же, как Ролло, когда кто-то вставал из-за стола или возвращался за стол, – вскакивала как по команде. Тем вечером она вскочила молниеносно, жестом велела Долли отойти от полок, села на корточки и принялась перебирать пластинки сама. Вита со знанием дела выбирала музыку, а Долли села на свое место, не говоря ни слова, и стала внимательно за ней наблюдать, точно пыталась понять последовательность ее действий. Вита быстро нашла нужную пластинку и поставила; Ролло тут же расслабился и закрыл глаза.
– Он устал, – сообщила она. – Очень много времени проводит за рулем. И ведь ему необязательно так часто ездить в город, он просто очень добросовестный. Слишком, как мне кажется, – они с Долли переглянулись; Вита первой отвела глаза и слегка покраснела, а Долли продолжала смотреть на нее неподвижным задумчивым взглядом.
– Ролло сказал, что ситуация с «Лейквью» осложнилась, – сказала я Вите, когда та села на диван рядом с Долли и стала теребить волосы и разглаживать платье, проявляя несвойственную ей нервозность.
– Да, – она перестала теребить одежду и откинулась на подушки. – Он говорил, что нам придется поделить поместье на части?
– Да, говорил, – утвердительно ответила я, как будто кто-то мог усомниться в моих словах.
– Мы его разделим. Территорию разобьем на участки и продадим, оформив разрешения. А дом поделим на части. Сделаем апартаменты. Красивые новые квартиры. Возможно, будем продавать их как элитное жилье для пенсионеров. Ролс просчитывает бюджет, а потом мы с Долли сможем заняться дизайном.
– Он показал мне новые чертежи, – сказала Долли. – Думаю, получится взять наши изначальные идеи, Ви, просто уменьшим масштаб.
Они
