Дерзкая красота - Ги де Кар

— Я никогда не решусь пойти в парикмахерскую в таком виде: все будут задаваться вопросом, откуда запекшаяся кровь, — сказала Сильви.

— Вот вам адрес парикмахера, к которому я всегда направляю своих клиенток, когда они покидают клинику. Позвоните ему и договоритесь, когда он вас примет; скажите, что вы от меня.

Вечером следующего дня, когда Сильви вернулась домой из парикмахерской, первое, что она сделала, — подошла к зеркалу и долго стояла, рассматривая свое отражение. Действительно, думала Сильви, хирург был сто раз прав, когда посоветовал ей обратиться к парикмахеру… Сидя под сушкой, она пришла к выводу, что ее натуральный цвет волос — темно-русый — не подходил больше к ее новому носу, новому, чуть-чуть прищуренному взгляду и ушам, которые больше не надо было прятать. Не могло быть и речи о том, чтобы снова стать платиновой блондинкой, как парик, который она носила. Этот цвет заклеймил не только Дэдэ, но и весь персонал «Мари-Каролин». К тому же она никогда больше ни за что не наденет парик! Парикмахер обратил внимание Сильви на необыкновенное качество ее волос: очень тонкие, как шелк, когда к ним прикасаешься… Тот же парикмахер посоветовал покрасить волосы в золотисто-каштановый цвет и предложил свои услуги, чтобы произвести эту метаморфозу. Сильви записалась на следующий же день. Вечером она вернется домой рыжей, но не вызывающе рыжей. Если ей захочется усилить рыжину, сделаться более пикантной и соблазнительной, она всегда сможет увеличить дозу хны и превратиться в огненно-рыжую, зажигательную. Но с этим стоило подождать до тех пор, когда она сделает операцию на груди, чтобы уменьшить ее, а рот украсят сверкающие белизной зубы, тогда можно будет для эффектности добавить нужную дозу шарма.

Сильви любовалась и восхищалась своим отражением в зеркале, и в ней росла уверенность, что она приближается к тому моменту, когда станет неотразимой для Патриса… Оставалась еще грудь. Патрис неоднократно говорил, что грудь у нее слишком большая и лишена элегантности. Это было мнение опытного любовника, а хирург своим приговором подтвердил его правильность. Грудь действительно объемистая, к тому же обвислая… Хирург своим скальпелем сотворит чудо, соски поднимутся вверх, задорно, как и нос; Сильви больше не придется стыдиться своей наготы, и она сможет носить самые соблазнительные купальники…

Ее особенно радовал послезавтрашний визит Дэдэ: как он отреагирует, увидев рыжеволосую Сильви с нежным взглядом, появившимся у нее словно по волшебству? Дэдэ не видел еще Сильви, после того как хирург подтянул ей глаза.

Дэдэ просто оторопел:

— А в этот раз что тебе сделали?

— Доктор занимался моими глазами. Хорошо? Как ты считаешь? — спросила она, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

— Это изменило тебя, пожалуй, больше, чем укороченный нос… изменилось выражение лица… Ты теперь не та женщина, — растерянно произнес Дэдэ.

— Именно этого я и добивалась! Ты невероятно упрям и ни за что не признаешься вслух, хотя очевидно, что это — удача, — сказала Сильви.

— Каждый раз, когда ты возвращаешься из этой проклятой клиники, у меня возникает ощущение, что я теряю тебя чуть-чуть больше. — Дэдэ продолжал удивленно разглядывать девушку.

— Но я тебе никогда не принадлежала! — фыркнула она. — Поэтому ничего особенного и не изменилось…

— Что ты еще будешь переделывать после этого? — с тревогой спросил он.

— Грудь! — сказала Сильви.

— Почему? Зачем грудь? У тебя очень красивая грудь.

— Похоже, тебе нравятся грудастые женщины? — ухмыльнулась она.

— Конечно! Если бы ты знала, как приятно смотреть на округлости, когда ты обречен в силу своего ремесла фотографировать лишь плоскогрудых, тощих девиц! — пояснил Дэдэ.

— К сожалению, у меня не только округлости, но еще и обвислость, — мрачно произнесла девушка.

— Они состряпают тебе маленькую крепкую грудь?

— Настоящую девичью грудь!.. Кстати, Дэдэ, ты ничего еще не сказал по поводу моего нового цвета волос, — как он тебе нравится? — Сильви изящным жестом поправила прическу.

— То, что с тобой произошло, так меня поразило, что я, честно говоря, не заметил, — признался он.

— Однако ты сразу раскритиковал мой блондинистый парик! — напомнила Сильви.

— Потому что это был парик… Действительно, ты изменила цвет волос.

— Тебе не кажется, что так более выразительно? — спросила Сильви.

— Мне нравились твои русые волосы. Как и все остальное в тебе, они были настоящие. У тебя нет ощущения, что ты стала чем-то вроде физического обмана?

— Не могу сказать, что это мне не нравится. Обман необходим женщине, если она хочет получить то, что желает, — ответила Сильви.

— А ты, чего ты добиваешься? — Дэдэ выжидательно смотрел на нее.

— Это касается только меня, — отрезала Сильви.

— Послушай, Сильви, ты была всегда самой правдивой, самой искренней девушкой на Земле, и может случиться так, что однажды под этой обманчивой внешностью забьется такое же фальшивое сердце. Ты не боишься?

Несколько секунд Сильви, пораженная, молча смотрела на Дэдэ, прежде чем ответить:

— Ты уверен, что хорошо знаешь меня? Так вот, ты всегда ошибался на мой счет. Да и не только ты! Все, все ошибались на счет «милой Сильви»! Если я и была со всеми любезна, мила, то только потому, что меня к этому вынуждало уродство! Это был единственный способ заставить окружающих если не любить, то хотя бы принять меня… Сейчас же, когда я стала красивой, клянусь, все изменится! Они узнают настоящую Сильви! Не знаю еще, оставлю ли я это имя, я нахожу его слащавым, оно подходит девушке мягкой, не такой, на долю которой, как мне, выпала безрадостная юность. Жизнь со своей неблагодарной внешностью закаляет, Дэдэ! Но еще растет и крепнет желание заставить других дорого заплатить за обретенную наконец красоту! Я слишком страдала, притворяясь милой… И начиная с сегодняшнего дня я стану куда больше настоящей: безжалостной с теми, кто остались некрасивыми.

— Ты имеешь в виду меня? — Дэдэ не верил своим ушам.

— Всех, потому что я стану самой красивой! Все по сравнению со мной будут выглядеть уродинами! — Сильви стукнула кулачком по журнальному столику.

— Этого именно я и боялся: преображение вскружило тебе голову! Бедная Сильви! — негромко произнес Дэдэ.

— Но это уж слишком! Я красива, а ты меня жалеешь? — Сильви всплеснула руками.

— Красива… После всего, что ты мне наговорила, я больше не хочу тебя видеть. И особенно я не хочу присутствовать на последнем акте драмы, да, да, драмы — я в этом уверен! «Постепенное исчезновение той, которая была моей мечтой». — Дэдэ встал и направился к двери.