Крылья - Валентин Холмогоров

Увиденное наталкивало на определенные размышления. Двигатель хоть и можно было считать шагом вперед по сравнению с предыдущим вариантом, но все же он представлял собою весьма и весьма архаичную конструкцию. На Земле от ротативной схемы из-за ее существенных недостатков отказались уже в начале двадцатого века в пользу классической рядной, хотя долгое время наравне с нею использовались и различные звездообразные модели. Если бы сурганские инженеры располагали чертежами спиртового двигателя Спицына, они уж точно не стали бы городить весь этот антикварный огород. Какие из этого следуют выводы?

Да никаких. Вполне возможно, чертежи попали к сурганским конструкторам уже после того, как разработка основной схемы «Шпангеля» была завершена и на заводе построили первые пригодные для испытаний образцы: рождение нового самолета – процесс длительный. А может быть, нынешний уровень развития местных технологий не позволяет воспроизвести какие-либо отдельные детали мотора, и инженеры сейчас как раз бьются над решением этой непростой технической задачи. Наконец, могло случиться и так, что ни отец, ни его бумаги и вовсе не попали в Сурган. Только вот как это выяснить?

В воздухе вновь раздался оглушительный рокот, отвлекая Диму от размышлений: давешний бомбардировщик, описав над аэродромом широкий круг, теперь заходил на посадку. Дима невольно залюбовался величественной машиной, которая, покачиваясь, неторопливо снижалась над окружавшим взлетную полосу рапсовым полем, оставляя за собою в воздухе колышущееся марево нагретого восемью моторами воздуха. Посадить на довольно короткую полосу с глинистым покрытием столь тяжелый летательный аппарат, оборудованный шестиколесным шасси на трех независимых тележках, должно быть, очень и очень непросто. Тем не менее пилоты справились с этой задачей на отлично: выровнявшись за сотню метров до торца полосы, гигантская машина заскользила над самой поверхностью земли, а потом мягко и осторожно опустилась на грунт, подняв за собой густое облако пыли. Впервые в жизни Диме искренне захотелось поаплодировать парням, сидевшим сейчас в кабине этого необычного самолета.

– Видал? – пихнул его в бок локтем Вунц.

– Мастера… – завороженно протянул Алекс.

– А я вот знаете чего думаю? – повернулся к своим спутникам Вунц. – Война ведь рано или поздно закончится, и бомбовозы эти станут никому не нужны. А что, если прорезать в бомбовом отсеке окошки, поставить туда сиденья да возить на нем людей, а? На такой махине ведь можно из Тангола в Риву или даже вон в Харитму за несколько часов долететь! Ежели войне придет конец, то, думаю, какой-нибудь старый бомбер у правительства можно будет совсем за недорого купить… Главное, убедить людей, что летать на нем – это удобно и безопасно. Как думаете, получится?

Дима с Алексом многозначительно переглянулись.

– Получится, – с уверенностью в голосе ответил за обоих Дима. – Обязательно получится, Вунц.

Вечер прошел довольно-таки спокойно: после прогулки по аэродрому вся компания отправилась в комнату к Вунцу, который решил поделиться с товарищами запасами красного лирморского вина по случаю неожиданной встречи. Выпив пару бокалов, Дима позаимствовал у него книжку с увлекательным названием «Наставления по выполнению полетов на многоцелевом аэроплане «Шпангель», заменявшую в этом мире руководство по летно-технической эксплуатации самолета, и отправился к себе изучать матчасть. Алекс остался.

Книжка оказалась довольно занимательной. Во-первых, «Наставления» поведали Диме о том, что для смазки в двигателе «Шпангеля» используется обычное рапсовое масло, сгорающее в цилиндрах лишь частично – остатки отработанного смазочного материала удалялись прямо в атмосферу. В результате самолет жрал масло, как не в себя: помимо обязательного баллона с газом в его конструкции присутствовал отдельный масляный бак. Нормальным расходом, согласно инструкции, считалось восемь луций масла на час полета. Пересчитав в привычную для себя систему измерений, Дима получил почти десять литров. Не слабо.

Во-вторых, в конструкции «Шпангеля» имелся питающийся от аккумулятора электрический стартер двигателя, избавлявший пилота от необходимости дергать веревку, чтобы запустить мотор. Это хорошо: как-то раз, еще во время учебно-тренировочных полетов на «Хорнере», Ганис дерганул ручной стартер так, что оторвал с мясом крышку магнето вместе с катушкой. Помогая Манлефу устранять последствия этого инцидента, Дима узнал очень много новых сурганских слов, большую часть которых, правда, не стоило бы произносить в приличной компании вслух. Случись такое в воздухе, завести мотор заново будет уже невозможно. Впрочем, судя по всему, это практически невозможно и на «Шпангеле», потому что книжка подразумевала «в-третьих».

А в-третьих, ротативный мотор привносил свои характерные особенности в технику пилотирования самолета. Например, рычаг управления двигателем, отвечавший за его обороты, превращался в исключительно декоративную деталь: добившись устойчивой работы цилиндров перед взлетом, пилот, согласно инструкции, не должен больше изменять положение рычага до самого момента касания земли, иначе движок мог запросто заглохнуть. Таким образом, весь полет выполняется на режиме, близком к максимальной тяге. А вот уменьшение мощности двигателя на снижении осуществлялось нажатием специальной кнопки, просто отключающей зажигание в половине цилиндров. Свечи при этом моментально промасливались, поскольку вращающийся картер продолжал забрасывать в неработающие цилиндры смазку, и вернуть движок на прежний режим работы становилось уже невозможно. Аналогичная ситуация возникает и в случае, если двигатель по какой-либо причине глохнет прямо в воздухе или на взлете: его повторный запуск, по словам писавших «Наставления» инженеров, «к сожалению, не гарантируется».

Поутру новичков, коих оказалось четверо, собрали в примыкающей к жилому корпусу аудитории, по стенам которой были развешаны плакаты с изображением нового сурганского истребителя в разрезе, а в углу громоздился макет приборной панели в натуральную величину. Алекс выглядел немного помятым, но довольным, а Вунц, уже завершивший теоретическую подготовку, отправился на летное поле продолжать практическое обучение.

Большую часть из того, что рассказывал на вводном занятии седой и чуть полноватый капитан-инструктор Гейс, Дима накануне уже успел вычитать на страницах «Наставлений», потому сейчас он откровенно скучал, разглядывая украшающие стены изображения схем захода на посадку и тщательно выполненные неизвестным художником рисунки, призванные обучить пилотов определению высоты нижнего края облачности на глаз по форме и цвету облаков. За приоткрытым окном сиял солнечный летний день, чуть шевелило листьями росшее во дворе деревце под легкими дуновениями ветерка, оставляя на стене качающиеся тени, откуда-то издалека доносилось успокаивающее журчание двигателей прогревающихся и взлетающих самолетов. После обеда инструктор обещал курсантам, которые сдадут ему теоретический минимум, ознакомительный полет на «Шпангеле». Ждать осталось недолго. Очень хотелось в небо.

Зачет прошел быстро и в целом формально – все-таки слушатели были уже весьма опытными летунами, у всех за плечами имелись не только вылеты на «Хорнерах», но и боевой опыт. За обедом курсанты живо обсуждали первые недели войны: эскадрилья Мика и Ольберхта – двух присоединившихся к их группе парней – была переброшена на северный фронт, практически на самую границу с Онелли, где они прикрывали с воздуха наступление оперативных соединений третьей сурганской армии при поддержке дружественных войск сопредельного государства. Потери были и у них, причем немалые: Аламея, несмотря на царивший там раздрай и бардак, дралась отчаянно, ничуть не желая сдаваться на милость победителя без боя.

После короткого перерыва капитан Гейс повел группу на стоянку, где вчера уже побывали Дима и Алекс. Старшие курсанты, начавшие переобучение на неделю раньше, к тому времени уже завершили утреннюю программу полетов. Первым на «Шпангеле» вылетел Мик. Дима, сидя на траве чуть в стороне и пожевывая травинку, с интересом наблюдал, как легкий истребитель, оторвавшись от земли, принялся набирать высоту, уходя на круг. Его одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось как можно скорее оказаться в кабине на месте этого паренька, с другой – он совсем чуть-чуть робел, понимая, что ему предстоит лететь на совершенно незнакомой машине, от которой можно ожидать всего чего угодно.

Мик зашел не слишком уверенно, перед самым выравниванием раскачав машину по кренам, причем Дима обратил внимание, что уже над полосой он активно дорабатывал стабилизатором, пытаясь прижать «Шпангель» к земле. Все брюхо и поверхность нижнего крыла зарулившего на стоянку аэроплана оказались забрызганы отработанным маслом и покрыты копотью: встречный ветер подхватывал несгоревшую смазку, вытекавшую через открытую часть подкапотного пространства, и размазывал ее по корпусу аэроплана жирными брызгами. С этим ничего не поделаешь: таковы издержки конструкции мотора, которыми приходится платить за относительно небольшую массу и высокую мощность.