Креахоновая крепость. Водовороты времени - Герман Рыльский

– Прекрасно, как же ты его назвала? – спросила Фанделина.

– Никак. У него нет названия… – Тиша на миг замерла, как перед прыжком в бездну, и начала читать:

Закрываю глаза и думаю —

Лучше вовсе лишиться зрения,

Чем вот так, наблюдая издали,

Доходить до точки кипения.

Ты не смотришь – смотреть и не на что…

Неприметная, скучная, серая…

Для тебя бы я стала яркая,

Для тебя бы я стала смелая.

За тобой бы пошла безропотно

На окраину мироздания.

Я смогла бы осилить, выстоять,

Одолеть пешком расстояния.

Посмотрел бы тогда по-новому,

И увидел, что настоящая.

И однажды сказал задумчиво,

А она ничего… подходящая…

Тиша замолчала. Остальные тоже молчали, как будто переваривая услышанное. Фанделина пыталась что-то сказать, но ей, по всей видимости, мешал переизбыток чувств.

– Как же красиво написано… – растроганно произнесла Абир. Дэн Фейдон, на которого она весь урок бросала томные взгляды, дремал, привалившись к стене, и, судя по счастливому выражению лица, видел во сне мотоциклы.

– Наконец-то нормальное стихотворение про любовь, – сказала Антония и, отложив карты, зааплодировала.

К ней присоединился весь класс, кроме сидевших с недовольным видом Линды и Терри (после известных событий все, кто водил дружбу с Яналией, попали в их чёрный список). Тиша выглядела смущённой, но всё-таки довольной; ещё бы – в эту минуту ей рукоплескал Гермес Гудини. И не важно, что делал он это за компанию с остальными. Сквозь аплодисменты прорвался холодный голос Линды:

– Надо было прочитать до конца.

Головы присутствующих повернулись в сторону близнецов. Яналия поняла, что сёстры задумали какую-то гадость, и приготовилась вмешаться.

– Да, в конце самое интересное, – сказала Терри. Её большие глаза недобро смотрели из-под горизонтальной чёлки, закрывавшей лоб и брови.

Яналия следила за близнецами, как следила бы за ядовитыми, готовыми ужалить змеями. Линда и Терри принципиально одевались согласно моде Тенебрис – сейчас на них были строгие тёмные платья, полосатые гольфы и тупоносые ботинки с квадратными серебряными пряжками. Девочки имели свойство редко мигать, прожигая собеседника взглядом. Обычно их глаза были ярко-синими, но сейчас подёрнулись молочной плёнкой. Это, конечно же, не сулило ничего хорошего.

– У стихотворения Тиши нет названия, зато есть пометка в конце, – произнесла Линда. – Короткая пометка в два слова: «Посвящается Гермесу».

Тиша приглушённо вскрикнула. Класс неодобрительно загудел. С одной стороны, все и так знали, что Тише нравится Гермес, а с другой – все до одного, кроме разве что простака Гулфи, тихо ненавидели Ночетов. Над Тишей могли посмеиваться, но ни у кого, даже у главного зубоскала Игоря Ланде, не поднималась рука открыто издеваться над ней.

– Кому-то следует укоротить язык! – вскинулась Яналия.

Близнецы прошипели с притворным удивлением:

– Надо же! Кто-то…

– …заступается за эту жалкую…

– …влюблённую дуру!

Тиша закрыла лицо руками и вылетела из класса. Яналия неторопливо поднялась во весь рост; она старалась не поддаться гневу, сохранить ясность мышления. Только так можно было не допустить Ночетов к себе в голову.

– Только мне кажется, что Цика и Зиви переходят дозволенные границы? – отчеканила Яналия.

Близнецов перекосило от злости. Свои настоящие имена девочки просто ненавидели, предпочитая пользоваться сценическими псевдонимами.

– Лучше заткнись, Молодцова! – сказала Линда.

– Иначе что? – Яналия шагнула вперёд. Сёстры поднялись ей навстречу, плечом к плечу.

– Иначе пожалеешь, – пообещала Терри, и её белёсые глаза злобно блеснули.

Яналия не собиралась терпеть угрозы. Она сжала кулаки и бросилась на близнецов.

Кто-то испуганно закричал, скорее всего, Лилия или Абир. Яналия замахнулась для удара, целясь Линде в переносицу. Кулак готов был поразить цель, когда что-то произошло с воздухом. В один момент он загустел, обрёл плотность. Казалось, чья-то сильная невидимая ладонь упёрлась Яналии в грудь, не пуская вперёд. «Телекинез!» – сообразила она. Близнецы умели перемещать предметы усилием воли, Яналия видела это раньше, но ещё ни разу не испытывала на себе. Глаза Линды и Терри сделались абсолютно белыми, как случалось, если они использовали свой дар на полную мощность. Яналию приподняло над полом и швырнуло назад. Гермес поддержал её, не дав упасть.

– Ты в порядке?

– Я своими руками придушу этих гадин, – процедила Яналия и, оттолкнув Гермеса, встала на ноги.

В этот момент между близнецами и Яналией возникла Фанделина. Её крылья трепетали от возмущения.

– Прекратите немедленно! Что за безобразие на моём уроке?!

– Яналия ни в чём не виновата, – сказал Гермес. – Линда и Терри оскорбили Тишу!

– А ещё они использовали против Яналии телекинез, – добавила Антония. – Это все видели.

Яналия давно заметила, что Антония Панова не боится близнецов. Вероятно, секрет был в её легендарном спокойствии. По-королевски невозмутимая и сдержанная, Антония просто не давала Ночетам возможности прочитать её мысли.

– Девочки! – сказала Фанделина, обращаясь к близнецам. – Я согласна с Гермесом. Это была жестокая шутка!

– Может и так, – пожала плечами Линда.

– Зато Молодцова начала драку! – сказала Терри.

Их глаза уже приходили в норму, зрачок и радужка постепенно проявлялись на поверхности глазного яблока.

Поднялся гвалт; Фанделина пыталась призвать учеников к спокойствию, но её никто не слушал.

– Ночеты всё время подслушивают чужие мысли, – говорил приятель Дэна, Алекс Белых. – Надоело! Из-за них невозможно расслабиться, приходится всё время быть начеку!

– Тишу жалко. За что её так обидели?! – возмущалась Абир. – Любить кого-то – это не преступление!

Линда и Терри впервые встретили такой единодушный отпор. Не спрашивая разрешения Фанделины, они собрали вещи и молча вышли из класса.

* * *

Яналия была на взводе, но планы свои менять не собиралась. После занятий она хотела обследовать ещё одно место, где могла прятаться побегония. У Гермеса тоже были дела – его хамелеон получал инъекции в строго определённые часы, согласно установленной Боффином схеме. Иногда, чтобы вовремя сделать укол, Гермесу приходилось прогуливать школу или вставать посреди ночи. Хамелеон был до сих пор жив, чем заслужил уважение Яналии. Она даже подумывала выкрасть его из лап живодёра Гермеса и подарить кому-нибудь из дрессировщиков.

Лифт доставил Яналию наверх. Она миновала вереницу коридоров и очутилась в проёме, ведущем прямо под купол цирка. Яналия заранее заглянула в расписание репетиций, вывешенное на внутреннем сайте, и убедилась, что ей никто не помешает. Манеж пустовал, выезд напоминал заброшенный тоннель. Было включено только дежурное освещение и трибуны терялись в полумраке. Для большинства людей цирк был немыслим без публики, яркого света и громкой музыки. Но был и другой цирк. Когда представление заканчивалось, гигантское помещение как будто наполнялось призраками, становилось гулким и тёмным. Яналии нравилось бывать