Столетов - В. Болховитинов

«В течение 28-летней службы, — писал в 1904 году Умов, — через руки Е. И. Брюсова прошло много поколений молодых людей, пользуясь его разумным, всегда спокойным и терпеливым руководством не только в лаборатории, но и на семинарах, ведение которых поручалось ему с начала 1884 года профессорами физики. Целый ряд лиц, вышедших за эти 28 лет из стен Московского университета и занявших должности лаборантов, преподавателей в средних и высших учебных заведениях, с благодарностью вспоминает это руководство».

Участником кружка становится и еще один из будущих активнейших деятелей отечественной физики — Алексей Петрович Соколов, ставший вскоре другом и ближайшим сотрудником Столетова.

Соколов был видным ученым, но главным его трудом осталось превосходное руководство по занятиям в физическом практикуме. Эта книга, вышедшая первым изданием в 1909 году, неоднократно переиздавалась, дополняясь и совершенствуясь. Многие русские физики учились экспериментальному мастерству по Соколову.

После открытия Столетовым лаборатории его кружок стал собираться уже не на квартире руководителя, а в помещении лаборатории. Занятия кружка стали интереснее и содержательнее. Докладчики получали возможность иллюстрировать свои сообщения опытами. В кружке Столетова появились и математики Н. А. Шапошников, А. И. Ливенцов, И. С. Громека.

Новый ученый ломоносовского склада появился в России. Глубокий исследователь, энергичный организатор научной работы, воспитатель молодежи, борец за процветание отечественной науки.

Известность Столетова все возрастала. В 1873 году Столетов получил лестное приглашение от Медико-хирургической академии в Петербурге, в стенах которой некогда работал великий физик В. В. Петров. Академия предлагала ему место ординарного профессора физики, тогда как в университете он был лишь профессором экстраординарным. Академия открывала к тому же блестящие перспективы для научной работы.

Руководство физико-математического факультета обеспокоилось: как бы Столетов не принял заманчивого предложения.

12 сентября 1873 года декан факультета Ф. А. Бредихин созвал экстренное совещание, на котором поставил вопрос: «Об удержании экстраординарного профессора А. Г. Столетова».

Совещание решило немедленно ходатайствовать о присвоении Столетову звания ординарного профессора.

Ф. А. Бредихин писал совету университета: «экстраординарный профессор А: Г. Столетов преподает 7 лет и притом два предмета: математическую физику и физическую географию. Преподавание первого из этих предметов, имеющего большую важность в кругу математических наук, составляет редкость в России, и наш факультет обязан дорожить им».

17 октября 1873 года Столетов открытой баллотировкой был избран ординарным профессором.

Ценят Столетова и в Обществе любителей естествознания. 10 октября 1876 года общество избирает его своим непременным членом. «В звание непременного члена, — говорилось в уставе общества, — избираются лица, оказавшие услуги науке и обществу и участие коих в деятельности общества ему особенно желательно».

Члены общества делились на четыре группы: почетные члены и члены-основатели, непременные члены, члены действительные, члены-сотрудники. Получить звание непременного члена в этом обществе, объединявшем крупнейших ученых России, было очень почетно.

Достаточно сказать, что такие большие ученые, как Ф. А. Бредихин, К. А. Тимирязев, М. М. Ковалевский, изобретатели П. Н. Яблочков и В. Н. Чиколев, состояли в то время только действительными членами.

С уважением к Столетову относятся и за границей.

В 1874 году московского физика приглашают в Кембридж на торжественное открытие физической лаборатории Кембриджского университета.

Он едет за границу как представитель русской науки. Основатель физической лаборатории внимательно рассматривает все детали английских лабораторий. «Это здание, новооткрытые кафедры являются роскошным подарком университету», — пишет он в своей корреспонденции в одну из московских газет. Он описывает, как устроена магнитная комната и электрическая комната. Он описывает систему снабжения здания горячей водой, освещение аудиторий. В этих описаниях сквозит горечь за русскую науку, которая обречена на такое нищенское существование, что покупка гальванометра для лаборатории превращается в сложнейшую проблему.

В этой статье Столетова кроется горячий и страстный упрек самодержавию, глушащему русскую науку. По всей вероятности, подробно рассказывая об английской лаборатории, Столетов, знавший, как внимательно ловят самодержавие, дворянско-буржуазные круги все доносящееся из-за рубежа, старался подействовать хотя бы на их самолюбие. Он надеялся, что, может быть, копируя заграничные образцы, университетское начальство и министр народного просвещения будут хотя бы немного помогать созданной им лаборатории,

Столетов понимает, что его лаборатория все еще очень бедна.

В лаборатории тесно. Стремясь расширить ее, Столетов делает попытки занять под лабораторию весь второй этаж ректорского дома. 12 сентября 1873 года секретарь физико-математического факультета вносит в протокол «Предложение Столетова о присоединении к физической лаборатории того помещения, которое предназначалось для ботанического кабинета». Факультет определил ходатайствовать об этом в совете, но попытка не увенчалась успехом — только через одиннадцать лет Столетову удалось отвоевать под лабораторию всю бывшую ректорскую квартиру.

Много усилий он прилагает к тому, чтобы оснастить лабораторию новыми приборами.

Подобные задачи в тех условиях, когда самые малейшие расходы вызывали неодобрение начальства, требовали немалых хлопот. Современным физикам трудно представить себе ту обстановку, в которой приходилось работать Столетову. Советские физики имеют в своем распоряжении множество научно-исследовательских институтов, этих подлинных дворцов науки, в которых все приспособлено для того, чтобы наиболее эффективно можно было штурмовать природу.

Маленькая или большая лаборатория у Столетова, но она все же есть. Начало положено.

Это первая в России учебно-исследовательская физическая лаборатория.

Путь к созданию учебно-исследовательских лабораторий был открыт великим Ломоносовым.

«Скромная химическая лаборатория, — говорил академик С. И. Вавилов, — созданная Ломоносовым на Васильевском острове, означала, в сущности, начало нового этапа в изучении природы, новый шаг на пути создания научной основы для техники. Впервые вместо пассивных хранилищ приборов, редкостей и книг, каковыми были музеи, кабинеты и кунсткамеры, предоставлялись некоторые, хотя и очень ограниченные, условия для живой, активной деятельности исследователя.