Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - Валентина Михайловна Курганова

вы теперь, друзья-однополчане, Боевые спутники мои? 1946

ДАВИД КУГУЛЬТИНОВ

(С калмыцкого)

ВЫСОТА

Николаю Санджиеву Взять высоту был дан приказ: Враги сдержать пытались нас. За кукурузными стеблями Мы залегли. Вперед я звал, Но с пулей в легком наземь пал. Под Сарпами то было с нами. Сознанье на короткий срок Вернул мне свежий ветерок, И я подумал: «Вероятно, Обрызган кровью, здесь, в бою Я и закончу жизнь свою... О, как бы кровь втолкнуть обратно!» Уже с жужжанием вокруг Носился рой зеленых мух,— Они на кровь мою садились... И понял я, что смерть близка, Когда земля и облака В огонь, казалось, превратились! Мне в рот холодная вода Лилась, и я не знал, куда Тянуться помертвевшим взглядом! Не проронив ни капли, скуп, Облизывал я корку губ; И вдруг, в стеблях, со мною рядом В тугом венце сплетенных кос Увидел девушку. Принес Мне силу взор ее красивый: Строга, доверчива, нежна, Вдруг показалась мне она Весь мир спасающей Россией! 1945 Перевод В. Луговского

ВАСИЛИЙ КУЛЕМИН

РОДИНА

Все, что изведано, пройдено С горечью в сердце иль с песнею,— Все это родина, родина, Родина наша чудесная. Как не любить эти пажити, Как не любить это поле нам! Их красотою, мне кажется, Русское сердце наполнено. Сосны с березами клонятся, Ягодный запах мне чудится — Все это долго мне помнится И никогда не забудется. Детство, прогулки далекие. Где-то гармошка напевная, Игры... и та синеокая,— Милая, нежная, первая. Тропки лесистые, узкие, Вскрики испуганной горлинки... Как не гордиться, что русский я, Русскою матерью вскормленный. В пепле дорога тернистая, Даль неприглядная, тусклая. Трудно держаться, но выстою! Почва поможет мне русская. Вихри свинцовые кружатся, Но на врага иду смело я. Родина! Ты — мое мужество, Жизнь и судьба неизменная. Сентябрь 1943 г.

НИКОЛАЙ ГРИБАЧЕВ

ИДУ!

Взметая пыль и жаром обдавая, Опять с утра ворчит передовая, Проламывает блиндажи и доты, Где чернозем с железом пополам. Два года здесь я, офицер пехоты, И как я жив — не понимаю сам. Мой путь лежал над прорезью прицела, В моей шинели смерть навылет пела. И думаю я на исходе дня: Чья нежность душу навсегда согрела И чья любовь хранит в бою меня? Не женщины. Я не поладил с ними, Вздохнув тайком, завидую другим. С упрямством и причудами моими Недолго был я женщиной любим. И та одна, что в горький час разлуки На шею нежно положила руки, Остыла, видно, пишет в месяц раз По дюжине скупых и скучных фраз. Не поняла она, что в годы бед, Когда весь мир качает канонада, И тяжело, и рядом друга нет,— Сильней любить, сильнее верить надо, Что там, где стоны, смерть