ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход - Вейкко Тэхкэ

Аналитик может лишь испытывать собственные восприятия и отклики на объекты. Когда от пациента не поступает никаких объектно-поисковых или нуждающихся j в объекте аффективных посланий, аналитик может регистрировать лишь свои рациональные отклики на пациента и его материал. Подобно тому как языковое выражение пациента может быть аффективно декатектировано, таким образом переставая быть проводником личных осмысленных сообщений (Modell, 1984), так и все другие формы коммуникации могут в определенных психологических констелляциях стать жертвой сходной судьбы. Это справедливо в особенности для пациентов с опасными суицидными намерениями, с внутренними депрессивными решениями. Как говорилось в части 1, эти пациенты понесли тяжелую объектную утрату, которая не может переживаться как подлинная и прорабатываться на их преимущественно функциональном уровне объектной связанности. ] Вместо этого они пытаются сохранять себя и утраченный объект эмпирически живыми путем идентификации себя «абсолютно плохим» образом данного объекта, таким путем защищая внутренний образ «абсолютно хорошего» объекта. При отсутствии привычного удовлетворения от фактически утраченного объекта образ Собственного Я будет становиться все более плохим, в то время как образ хорошего объекта будет все более тускнеть и грозить полностью исчезнуть. Угроза самоубийства нависает, когда Собственное Я, пропитанное агрессией, не может более сохранять переживание внутреннего объекта. В этой точке депрессивное Собственное Я перестает посылать объектно-направленные аффективные сигналы с последующим за этим исчезновением комплиментарных откликов от других людей, включая аналитика и других профессиональных помощников. Это способно сделать самоубийство неожиданностью для всех связанных с данным индивидом лиц. Даже когда опасность самоубийства была осознана ранее, никто не мог предположить, что оно произойдет в данный конкретный момент. Ранее я описал динамическую констелляцию с предположением, что для депрессивных потенциально суицидных пациентов внезапная утрата интереса к врачам и другим ухаживающим за ними людям должна быть включена в число наиболее серьезных предупреждающих сигналов о надвигающемся самоубийстве (Tahka, 1977).

Хотя утверждение, что аналитик должен быть свободен для переживания всех возможных чувств в качестве отклика на пациента, звучит как трюизм, это далеко от действительного положения в повседневной аналитической практике. Помимо первоначального предупреждения Фрейда против переживания аналитиком чувств в целом, существует множество как индивидуальных, так и профессиональных запретов и запрещений относительно чувств, возбуждаемых пациентом в психике аналитика.

Повсеместно утверждается, что аналитик должен испытывать лишь усмиренные или самое большее сдержанные чувства к своим пациентам. Сильные чувства рассматриваются как указывающие на контрперенос и не надежно информативные по отношению к пациенту. Аналитикам позволяется разделять качество, но не количество чувств своих пациентов (Greenson, 1960).

Аналитик может переживать свои комплиментарные отклики как указывающие на неприятные вторжения и попытки пациента манипулировать им и навязывать функции и роли, «чуждые собственному характеру аналитика» (Modell, 1984, р.164). Что касается качества комплиментарных откликов аналитика, обычно утверждается, что аналитики как люди, профессионально обученные оказывать помощь, склонны запрещать себе испытывать агрессивные чувства к своим пациентам. Даже если это справедливо, либидинозные чувства и импульсы как правило намного более запретны для аналитика в его работе с пациентами. В целом аналитики считают более позволительным для себя испытывать гнев к своим пациентам и даже действовать в состоянии гнева, чем допускать эмоциональное удовольствие и удовлетворение во взаимодействиях с пациентами. Хотя аналитики на словах признают интеллектуальное представление, согласно которому мысли и действия суть разные вещи, существует аналитический морализм относительно комплиментарных откликов аналитика, который столь же строг, как библейская доктрина относительно «мысленных грехов», полностью приравнивающая их к действительному их осуществлению.

Для аналитика обязательно полное переживание своих эмоциональных откликов, вызванных объектно-ориентированными посланиями пациента, это необходимо для понимания им своей функции в качестве как прошлого, так и нового объекта для пациента. Эти комплиментарные отклики включают все эмоциональные переживания, которые будет испытывать хорошо настроенный и «генеративно» ориентированный родитель, помогающий переходу своего ребенка с одной эволюционной стадии на другую. Наслаждение аналитика развитием пациента аналогично наслаждению успешного родителя, оно постоянно дает ключи для понимания того, как протекает этот рост. Отрицание своего права осознавать такие удовлетворения, подчеркивание вместо этого монашеского аскетизма в профессиональной жизни аналитика – абсолютно ненужная психоаналитическая новая мораль, которая только лишает аналитика существенно важной информации относительно развивающихся структур пациента и относительно текущего состояния аналитического процесса. Неосознавание таких чувств удовлетворения делает аналитика более склонным к контрпереносным затруднительным положениям и способно делать его понимание того, что происходит между ним и пациентом, скорее интеллектуальным, нежели основанным на эмоционально значимых переживаниях. Доступ ко всем своим эмоциональным откликам на пациента – наилучшая гарантия для аналитика против их отреагирования, а также против длительных идентификаций с инфантильными объектами пациента.

Многие аналитики находят особенно затруднительным испытывать комплиментарное удовольствие, когда они делаются объектами фазово-специфической идеализации и восхищения пациента. Они склонны подчеркивать опасности наслаждения аналитика тем, что пациент его идеализирует, и склонны избегать таких ситуаций, таким образом пренебрегая здравой рекомендацией Кохута (1971), согласно которой идеализация аналитика пациентом не должна ставиться под сомнение до тех пор, пока она необходима для прогресса лечения пациента. Вместо дозволения использовать свои комплиментарные отклики в интересах понимания и продолжающейся структурализации психики пациента такие аналитики спешат информировать пациента о нереалистичной природе его идеализации, убеждая его, что в действительности аналитик очень обычный и уязвимый человек.

Идеализация и вызывающие восхищение образцы – существенно важные ингредиенты всех структурообразующих процессов в младенчестве и детстве, а также наиболее успешных и приятных процессов обучения и воспитания в юности и начале зрелости. Так как все фундаментальные интернализации имеют место где-то между идеализацией и восхищением, неспособность аналитика чувствовать себя уютно в роли идеализируемого объекта может эффективно препятствовать структурообразующим взаимодействиям в анализе. Принятие аналитиком положения модели и образца толерантности с последующим постепенным исчезновением (такой идеализации пациентом) обязательно для того, чтобы началась и продолжалась задержавшаяся структурализация пациента в анализе. Осознание аналитиком идеализации себя пациентом через свои комплиментарные отклики не вовлекает в себя какой-либо длительной идентификации с идеализированными или всемогущими инфантильными объектами пациента, но делает аналитика информированным об их природе, а также относительно его соответствующей функции в качестве нового объекта для пациента, связанного с развитием последнего.

Таким образом, следует не только разрешать, но и требовать, чтобы аналитик был способен как можно более полно осознавать собственные либидинозные и приятные, а также агрессивные и неприязненные комплиментарные отклики на пациента. Когда аналитик активно и с готовностью делает себя открытым воздействию объектно-ориентированных посланий пациента, его комплиментарные отклики не будут восприниматься как посягательства со стороны пациента, а будут приветствоваться как, главный источник информации о прошлой и текущей объектной привязанности пациента.

Эмпатические отклики

Как уже отмечалось ранее, комплиментарное понимание аналитика должно, когда это возможно, доходить до эмпатического понимания и завершаться им. Понятие эмпатии детально обсуждалось в главе 3 этой книги (см. стр. 139-143.). Хотя эмпатия определялась различными авторами несколько по-разному и не существует общего согласия относительно ее происхождения и развития, лишь немногие аналитики (Hartraann, 1964; Shapiro, 1974) не признают ее полезности или даже незаменимости в психоаналитической работе. Фрейд (1921) описывает эмпатию как «процесс... который играет наиболее важную роль в нашем понимании того, что по своему существу чуждо нашему эго в других людях» (р. 108, курсив В. Тэхкэ). Подчеркивая значимость того в пациенте, что чуждо аналитику и таким образом является новым для него, Фрейд, по всей видимости, явно говорит об эмпатии как о творческом процессе, а не только как о сравнивании текущих переживаний пациента с прошлыми переживаниями аналитика. К этому важному различию между созидательной и сравнительной эмпатией мы вернемся позднее.