ПСИХИКА И ЕЕ ЛЕЧЕНИЕ: Психоаналитический подход - Вейкко Тэхкэ

В то время как пациентам с сохраненным переживанием Собственного Я можно и следует все время эмпати-зировать, сами пациенты будут приобретать способность эмпатизироваться с аналитиком установленным образом лишь постепенно, после достижения константности Собственного Я и объекта во взаимоотношениях с ним. В лечении пациентов с более серьезными нарушениями, чем неврозы, это знаменует главное достижение, обычно сопровождаемое драматическими изменениями в их аналитических взаимоотношениях. Развивающаяся константность Собственного Я и объекта пациента во время анализа будет характерным образом инициировать интенсивный поиск аналитика как индивида, а также потребность быть найденным аналитиком, понятым и охарактеризованным как личность. Возросшее предложение пациентом себя в качестве объекта будет не только стимулировать активность аналитика в качестве эмпатизи-рующего субъекта, но также будет пробуждать в нем комплиментарные отклики эмпатизирующего объекта для пациента.

При описании нарушений в эмпатических процессах Гринсон (1960) проводил различие между торможением эмпатии и продолжением идентификации, неотъемлемо присутствующей в эмпатии. Гринсон, считающий главной причиной первого феномена то, что аналитик боится своих чувств, по-видимому, сам не полностью свободен от такой боязни, когда утверждает, что в ходе эмпатизи-рования аналитик лишь разделяет качество, но не количество чувств своего пациента. Такое утверждение, по-видимому, предполагает, что интенсивные чувства, разделяемые с пациентом в эмпатической идентификации, могут быть чрезмерно ошеломляющими для того, чтобы быть информативными, но вместо этого потенциально способствующими неконтролируемому контрпереносу и отыгрыванию.

На деле все обстоит совершенно противоположным образом. При том условии, что интенсивность разделяемого чувства соответствует интенсивности чувства пациента, она представляет собой необходимый аспект в корректном понимании переживания пациента. Оценка значимости переживания включает в себя представление не только о его качестве, но также и о его уровне интенсивности (количестве). Полное понимание значимости чего-либо для другого человека требует, помимо знания того, каким образом это важно, также знания того, насколько это важно для него. Конечно, если за идентификацией не следует интроспекция и идентификация не контролируется ею, она не будет равнозначна эмпирическому разделению эмоционального переживания другого человека и, таким образом, не будет вести к эмпатическому пониманию. Вместо этого она может вести к вторичному расстройству эмпатии, упоминаемому Гринсоном, то есть к длительной идентификации с переживанием другого человека. Результатом будет не заместительная интроспекция, а заместительное удовлетворение, в котором эмоциональное переживание остается главным образом собственным переживанием, а не переживанием объекта. В этих случаях первичной или вторичной недоступности для аналитика определенных самостных репрезентаций пациента никогда не достигалось эмпатическое переживание, и интенсивность вовлеченных чувств более вероятно имеет отношение к скрытой сфере смыслов аналитика, а не пациента.

То, что было сказано в предыдущем параграфе о большом значении полного переживания аналитиком своих комплиментарных откликов на пациентов, относится также к полному осознанию его эмпатических откликов на них. Это включает в себя удовольствие и удовлетворение, вовлеченные в неоднократное нахождение объекта, неотъемлемо присутствующее в эмпатии, приятную близость, связанную с разделяемым эмоциональным переживанием, а также нар-циссическое удовольствие, обусловленное особыми удовлетворениями, которые аналитик разделяет с преданным родителем. Будут ли это переживания родителя в связи с его растущим ребенком или переживания аналитика по поводу своего пациента на различных стадиях анализа, это удовольствие, которое вовлекает в себя аффект нежности, основывается на эмпатическом схватывании фазово-специфических удовольствий ребенка или родителя с сопутствующей радостью по поводу их постепенных эволюционных сдвигов. Удовольствие, испытываемое родителями и аналитиками, представляет собой «генеративное удовольствие» (см. также «генеративную эмпатию» Шэфера, 1959) эволюционного объекта, которое представляется специфически основывающимся на идентификациях с удовольствиями их собственных «достаточно хороших» родителей, а не с преобладающим инфантильным удовлетворением ребенка или пациента. Это генеративное удовольствие и нежность – существенно важные аспекты в зрелом родительстве и, аналогично, в информативных эмоциональных переживаниях аналитика по поводу своего пациента, в то время как бессознательное заместительное удовлетворение постоянно находится в услужении собственных инфантильных стремлений родителя или аналитика, содействуя фиксациям и задержкам в развитии ребенка или в аналитическом прогрессе пациента.

Эмпатия аналитика через информативные идентификации с пациентом является активно объектно-поисковой и главным источником понимания аналитиком соответствующего эмоционального переживания пациента. Она также является главным средством для построения все более точного и осмысленного представления о субъективном мире переживаний пациента. Те способы, которыми эмпатичес-кое понимание и его сообщение пациенту используются в психоаналитическом лечении, зависят от структурализации психики пациента и от уровня его привязанности к объектам. Об этом будет более детально рассказано в последующих главах.

Контрпереносные отклики

История понятия контрпереноса уже достаточно детально обсуждалась в предшествующих разделах. Контрперенос определяется здесь как те аффективные отклики аналитика на пациента, которые не основаны на сознательно доступных самостных и объектных представлениях в мире переживаний аналитика. До некоторой степени аналогично фазово-специфически задержанной или нарушенной привязанности, которую пациенты повторяют и продолжают в трансферентных отношениях с аналитиками, в контрпереносе аналитика такая недоступность определенных самостных и объектных репрезентаций может, в принципе, происходить в результате либо первичного отсутствия, либо вторичной утраты таких репрезентаций. Контрпереносные отклики могут быть поняты как неудача аналитика переживать и информативно использовать свои объектно-поисковые и/или объектно-реагирующие эмоциональные отклики. Другими словами, контрперенос представляет собой временную или длительную неудачу в психоаналитически полезном комплиментарном или эмпатическом реагировании аналитика на своего пациента.

В своем контрпереносе аналитик не осознает действительное положение себя и пациента в качестве объектов друг для друга. Может быть вовлечен любой из различных эволюционных уровней объектной привязанности в зависимости от прошлой истории и текущей жизненной ситуации аналитика. Таким образом, контрперенос аналитика может включать в себя реэкстернализациюлибо его функциональных, либо индивидуальных объектных репрезентаций на образ пациента с активацией его (аналитика) соответствующих интерактивных самостных репрезентаций. Контрпереносные откл-ики могут также проистекать от проекций аналитиком неприемлемых самостных репрезентаций на представление о пациенте, а также от длительной идентификации аналитика с его мысленным представлением о пациенте или мысленным представлением об инфантильном объекте пациента.

Будучи основаннйМи на вытесненном или иным способом недоступном переживании аналитика, контрпереносные отклики не являются информативными относительно пациента, независимо от того, приводятся ли они в движение переносом пациента или нет. До тех пор пока они не могут быть превращены в комплиментарные или эмпати-ческие отклики, они будут более или менее серьезно нарушать понимание аналитиком себя и пациента, независимо от того, отыгрывается ли это нарушение в аналитических взаимодействиях или нет.

Трансферентные реакции, включая контрперенос, характеризуют пределы понимания людьми Друг друга. В психоаналитической работе проблема обнаружения контрпереноса и замены его информативными эмоциональными откликами представляет собой постоянный вызов для аналитика (см. главу 8).

Интеграция

Различные отклики аналитика на пациента, как рациональные, так и аффективные, в идеале будут интегрироваться в тотальный отклик, который равносилен более или менее точному проникновению внутрь и пониманию психического мира переживаний пациента, каким он обнаруживается в его или ее взаимодействиях с аналитиком.

Интеграция рассматривается здесь скорее как главная характеристика развития психики, чем как постулат врожденной синтетической функции эго (Nunberg, 1931; Hartmann, 1964) с собственной энергией и превратностями развития. Человеческое развитие как целое – интегративное явление, ведущее к возрастающей автономии и индивидуальности развертывающегося переживания Собственного Я. Как было сказано в первой части, после дифференциации репрезентаций Собственного Я и объекта сохранение и защита переживания Собственного Я становится главной мотивацией для всей дальнейшей структу-рализации психики.