Адмиралы Бутаковы — флотская слава России - Владимир Врубель

Самыми уязвимыми местами в обороне черноморского побережья считались Керченский пролив и Днепровско-Бугский лиман. Андрей Александрович Попов предложил строить специально для береговой обороны броненосцы малого размера с крупнокалиберными орудиями, толстой бронёй и с небольшой осадкой. На совещании в Морском министерстве одним из самых яростных противников этого проекта оказался Григорий Иванович Бутаков. Он стоял на позиции, что нужно строить мореходные броненосцы, а не круглые уродцы, которые предложил Попов. Бутаков тоже говорил о скудости бюджета флота, которым Попов оправдывал свой проект, но он призывал не тратить деньги на дорогостоящие эксперименты, а идти проверенным путём, ссылаясь на сведения, привезённые им из зарубежной командировки. Его не послушали, и, как потом выяснилось, напрасно. Возможно, сыграла роль резкость его выступления. Григорий Иванович обвинил министерство, а фактически генерал-адмирала великого князя Константина в покровительстве Попову. Он заявил, что «если подобный порядок вещей продолжится, то у нас останутся только слепые исполнители в вопросе науки кораблестроения, вместо самостоятельных мыслителей науки этой. Блестящие проекты, пропагандируемые безустанно, можно сказать, на всех перекрёстках, и боящиеся света свободной технической критики науки, прикрываясь высоким именем августейшего генерал-адмирала, не суть то, что нужно государству, морские силы которого далеко ниже других». Конечно, самолюбие Константина и Попова было уязвлено.

Григорий Иванович стоял за крейсерский флот для действий в открытом море. Изложи он свои взгляды в более корректной форме, возможно, ему удалось бы убедить своих оппонентов. Ведь собрались все те, кому дорога была судьба российского флота. Но, как часто задетые самолюбия мешают находить общий язык! Зато Бутаков, Попов и Пещуров выступили единым фронтом за установление морского ценза выслуги, который должен был привлечь офицеров для службы на кораблях. Они предлагали оставить во флотских списках только тех офицеров, которые могут служить на флоте. Предлагали даже оставить форму и флотские звания только плавсоставу.

В июне 1871 года комиссия, председателем которой назначили адмирала Путятина, высказалась в пользу введения морского ценза выслуги при назначении на судовые должности. Бутаков выдвинул на комиссии предложение, чтобы каждый офицер знал свои права при назначении на различные должности. Это, по его мнению, должно было побудить молодых офицеров продолжать службу.

Русские моряки плавали мало. За границу ходила на кораблях, по сути, одна и та же группа офицеров. Каждого командира судна, уходящего в заграничное плавание, хорошо знали все, вплоть до генерал-адмирала. Их называли, это пошло от англичан, моряками синих вод (в открытом океане, где меньше примесей, вода имеет синий цвет). Часто при назначении командира в ход шли родственные связи и протекции. Иногда им становился совершенно неопытный человек. Тогда ему давали в подкрепление проверенного старшего офицера, который фактически и командовал кораблём. Бутакова такой порядок возмущал, как и то, что на берегу люди нередко быстрее продвигались по службе, чем на кораблях. Происходила уравниловка между теми, кто никогда не плавал и носил морскую форму, и теми, кто значительную часть своей жизни провёл на палубе корабля и потерял здоровье на корабельной службе. Андрей Александрович Попов и Алексей Алексеевич Пещуров поддержали Бутакова. Попов сослался на пример английского флота, где лейтенанта, который не плавал в море шесть лет, а капитана, десять лет не командовавшего судном, увольняли со службы. Над предложением заслуженных адмиралов обещали подумать. Морской ценз ввели, это случилось спустя несколько лет, но, как всегда, доброе дело превратили в полную противоположность. Ну, как тут не вспомнить знаменитую фразу ныне покойного косноязычного классика нашего времени.

В 1871 году Григория Ивановича выбрали почётным членом Санкт-Петербургского яхт-клуба и наградили очередным орденом Это были уже «издержки» его звания и должности. 6 апреля 1872 года в семействе Бутаковых произошло прибавление — родилась дочь, её назвали Елизавета. Что касается служебных дел, то для Григория Ивановича тот год ознаменовался началом работ по введению электрического освещения на судах и маяках. Стремительное развитие промышленной революции в девятнадцатом веке привело к необходимости перемещать по земному шару огромное количество людей и товаров. Основными перевозчиками служили морские суда. Моряков всегда страшит не море, а близость к берегу, когда тёмная ночь, туман, ливень не позволяют увидеть опасность и появляется возможность оказаться на прибрежных камнях и скалах. История мореплавания — это история многочисленных трагедий, в основном разыгрывавшихся не в открытом море, а у берегов. Спасают моряков маяки, их свет. Чем более сильны лучи маячных ламп, тем раньше их могут увидеть мореплаватели.

В бытность Бутакова морским агентом в Англии и Франции он познакомился с первыми электрическими осветительными приборами для маяков, разработанными выдающимся английским учёным Майклом Фарадеем. Помощники Григория Ивановича собрали самые подробные сведения о маяках и передали их в Россию в морской учёный комитет. Бутакова занимала мысль о применении электричества для освещения судовых помещений и установки электрических фонарей, прообразов прожекторов. Он выяснил, что этими вопросами в Петербурге занимается изобретатель, полковник Александр Ильич Шпаковскии, сотрудник кафедры физики в Михайловской артиллерийской академии. Он пригласил полковника к себе, подробно расспросил о его работах и остался доволен новым знакомством. Благодаря Бутакову Шпаковский получил командировку в Англию и Францию, где собрал сведения об освещении военных судов в этих странах. По возвращении из своей заграничной поездки Шпаковский создал электрический фонарь для использования его на судах. По инициативе Бутакова фонарь в виде опыта установили на пароходе «Ильмень», а Шпаковского отправили вновь за границу, на сей раз в Америку, познакомиться с достижениями в области электрического освещения в Соединённых Штатах. Первые электрические фонари были очень неудобными и несовершенными, но, что делать, так начинались многие великие открытия.

Летом на судах броненосной эскадры тренировались в ночных минных атаках паровых шлюпок и в отражении этих атак. Для обнаружения атакующих шлюпок впервые применили прообраз прожекторов — фонари с электрическим освещением По предложению Бутакова в 1873 году Шпаковскому дали очень выгодный заказ на изготовление электрических фонарей для судов его эскадры. Жена Шпаковского, Мария, видя, что муж непосредственно общается с высоким начальством, быстро сообразила, что к чему, и тоже обратилась к Григорию Ивановичу. Но не с предложением об устройстве электрического освещения на судах, а с просьбой помочь в назначении от Морского министерства пенсии племяннице. Объяснила ему свою просьбу весьма непосредственно: «Мне сказали, что адмирал Лесовский (тогда управлявший Морским министерством. — Примеч. авт.) человек весьма суровый и, как говорится, кремень, и потому прошу Вас, если можете, склоните его в пользу той племянницы».

Простота, как известно, хуже воровства. Реакция Бутакова на сей неожиданный призыв о помощи какой-то племянницы с непонятными заслугами перед военно-морским флотом России была вполне предсказуемой, охоту обращаться с подобными просьбами Григорий Иванович отбивал сразу же. Ничего не поделаешь: любому начальнику высокого ранга таких нахальных просьб поступает великое множество. Григорий Иванович живо откликался на все технические новшества, была у него инженерная жилка А вот что касается общественной жизни, то, в отличие от своих братьев, адмирал был консерватором, если не сказать больше. В своё время он с большой неохотой принял участие в освобождении крестьян и провёл работу по освобождению адмиралтейских крестьян только потому, что получил приказание от великого князя Константина Военную реформу 1874 года, когда резко сократили срок службы и приняли устав о всеобщей воинской повинности, Григорий Иванович принял без восторга Бутаков считал семилетний срок службы на флоте совершенно недостаточным. Слава богу, что его мнение в этом вопросе было не решающим.

Вообще, он предпочитал не высказываться по вопросам общественной жизни, занимался только своим непосредственным военным делом. Когда общество живо обсуждало суд над Сергеем Нечаевым, «хождение в народ», Григорий Иванович если и высказывался по этому поводу, то, по-видимому, только в разговорах с женой. По переписке чувствуется, что эти вопросы его, в отличие от остальных братьев, ни в какой степени не интересовали. Он был занят куда более практичным делом — установкой на броненосный фрегат «Петропавловск» противоминной артиллерии. А вот недовольство по поводу всеобщей воинской повинности он высказывал. Впрочем, скоро в новый закон внесли изменения, по которым представители имущих классов получили массу льгот. Как написал когда-то Владимир Ильич Ленин, «у нас не было, и нет всеобщей воинской повинности, потому что привилегии знатного происхождения и богатства создают массу исключений». Очень верно сказал Ильич. Классик марксизма-ленинизма, как всегда, смотрел далеко, вплоть до наших дней. В 1875 году в Боснии и Герцеговине началось восстание христиан против мусульманского гнёта. Россия, стремившаяся к усилению своей позиции на Балканах, немедленно поддержала дипломатическим путём восставших. Проявили повышенный интерес к ситуации на Балканах и другие европейские державы.