Бестолковые рассказы о бестолковости - Дмитрий Ненадович

Они могли закончиться, едва начавшись, и представляли из себя вялый, быстрозатухающий словесный обмен ничего незначащими фразами, переходящий в частые такие, военно-тревожные похрапывания, свидетельствующие о начале процесса медитации. А случались очень жаркие диалоги, переходящие во взаимные оскорбления, и могли закончиться дружеской дракой военных на ночной помойке. При этом сугубо полемический процесс между военными проходил с частым обменом ударами и почти таким же частым употреблением банальных в наивности своей фраз-вопросов: «Ты кто такой?» или «Что тебе надо?» С чего начинались подобного рода полемики в самом недалеком последствии уже никто не помнил, а участники произошедшей на кануне дискуссии весело смеялись, удивляясь сами себе: «Надо же было до такого догадаться: пойти ночью в одних трусах на помойку, дубаситься там с Васькой, чтобы выяснить у него кто он такой и что ему надо! Ха-ха-ха! Я же его уже три года как знаю! И чего он всегда хочет, тоже знаю! Хе-хе-хе!».

Поясним коротко корни вот такого вот друг о друге всезнайства. Просто ходил в ту пору между военными и пользовался меж ними особой популярностью некий простецкий анекдот.

Проводился некий психологический опрос представителей различных профессий. Выбрали профессии инженера, учителя и военного. Им по очереди показывали простой красный строительный кирпич и допытывались о возникающих у них при этом ассоциациях. Показали кирпич инженеру. Инженер сразу стал что-то взволнованно говорить о домике на своих четырех сотках, и как это все его уже достало, и что надо принести с работы немного тротила и все это взорвать к чертям собачачьим. Психологи записали. Показали кирпич учителю. Учитель стал говорить что-то о кирпичиках частных познаний, из которых складывается фундаментальное здание науки. Психологи записали. Наконец показали кирпич военному. Военный посмотрел равнодушно на кирпич и сказал, что в данный момент он думает о женском половом органе (военный ответил в ненормативной транскрипции). Психологи замерли в растерянности: «Как так?! Почему?! Что же здесь общего?» «Нет, нет. Общего, конечно же, ничего нет, просто я всегда об ей думаю», — ничтоже сумняшеся, ответствовал военный.

Но все же, чаще всего, происходили диалоги средней энергетической насыщенности, направленные на обмен какими-то аспектами приобретаемого жизненного опыта в условиях полного отсутствия в стране развитого социализма так называемого «секса» (о грядущей сексуальной революции никто в ту пору даже и не подозревал), например, диалоги следующего содержания:

— Нет, мужики, неправильно вы себя с девушками ведете. Сколько слушаю я вас, наблюдаю за вами — грубовато как-то. Прибегаете к ним в общежитие и, как дикие хищники какие-то, сразу на них набрасываетесь и р-раз, а только потом, потом только, до следующего «р-раз», начинаете вести с ними пространные беседы о вашей же учебе и героической вашей же службе, о неистовых по отношению к вам военноначальствующих. Неужели вы думаете, что это им действительно интересно? Из вежливости, небось, слушают они всякую чушь, а вы и рады стараться соловьем разливаться. А то еще начнете вином их подпаивать и сальные свои военные шуточки направо — налево разбрасывать.

— А как надо-то, Леш, расскажи. Научи нас, сирых и убогих.

— Надо же не с этого начинать. Сначала разговоры надо вести умные, ну там о различных направлениях в высоком искусстве: в живописи, в скульптуре и архитектуре, в музыке, в театре и кино. Затем надо переходить к практической части ухаживания. Театры и филармонические залы необходимо с ними посещать, в музеи и картинные галереи наведываться. Ну, да-да, естественно с заходами в буфет, вы же без этого никак уже не можете обойтись. Ну, а затем уже, можно на более низкий уровень перейти, в кино, к примеру, с ними сходить и в темноте за коленки пощупать, ну а потом уже можно и в кафешку какую-нибудь заглянуть, угостить их там мороженным, шампусика подливая и на чай по месту их проживания напрашиваясь. И только потом уже, когда уже вас куда-то пригласили вместе с обогащенной искусством душой вашей, можно начинать настойчивое приближение к вашим плотским утехам.

— Ну, Лех, ты просто классик какой-то. Может ты нам еще денежными средствами поможешь? Выделишь, так сказать, на окультуривание наших животных, так сказать, меж собой отношений? Ну, на кино, театры, музеи и галереи мы как-нибудь сами по сусекам наскребем. А вот на посещение ведомственных буфетов уже никак не хватит нам. Так что на эти самые буфеты и мороженное с шампанским извольте-ка, дорогой наш Учитель, раскошелиться, и все пойдет по разработанному Вами сценарию.

— Да ну вас! На вас разве напасешься? Не умерены вы в страстях своих. Не хотите работать над повышением уровня своей внутренней культуры — зверствуйте дальше, как вы себя там называете — «половые гиганты» с постельной кличкой «неутомимые»? А вот такой у меня созрел вопрос к гигантам: вы, уважаемые половые разбойники, перед дикими своими совокуплениями эротические прелюдии, хотя бы, проводите?

— Чего-чего? Это что, перед каждым трахом теперь в оперу или на балет за твоей прелюдией тащиться?! Или что, нам самим, что ли их исполнять? Кому это на фиг нужно? Нас могут неправильно понять, если мы притащимся к девкам и начнем им тонкими голосами прелюдии голосить.

— Темнота дремучая! Я же сказал: «эротические» прелюдии. Читал я как-то в специальной медицинской литературе, у меня родители медики, что у всех, без исключения, женщин, кроме каких-то там, фригидных (кто такие — не знаю, не успел дочитать, торопился, надо было уже на службу ехать). Так вот, у всех абсолютно женщин существуют многочисленные эрогенные зоны. И если их по эрогенным зонам этим пощекотать немного, они просто звереть начинают и сами на мужиков набрасываются. Это и называется эротической прелюдией. Вам вот никаких прелюдий не надо, вы и так, как увидите какую-нибудь более или менее привлекательную особь женского пола, так сразу и звереете. А им вот, видите ли, нужны прелюдии, чтобы дойти до вашего обычного скотского состояния. Ну а дальше уже ладно, после прелюдий вы уже равны — два звереныша из программы «В мире животных».

— Да, Леш, знаешь ты по этой части довольно много. Здесь ты просто профессор. Понятное дело — родители медики. А сам-то ты девочку какую-нибудь хоть одну раз-разочек хотя бы попробовал?

— Нет, мужики, я ведь чистый тэоретик (существует такой тип военных, которые произносят очень значимые для них слова с легким турецким акцентом, примерно так, как печатала пишущая машинка великого проходимца Остапа Бендера, в бытность его работником знаменитой теперь на весь мир фирмы «Рога и копыта», например: тэория, акадэмия, прэмия и т. д.) Это ведь, понимаете ли, как, например, в физике. Есть физики— тэоретики и есть физики-экспэрэмэнтаторы. Так вот, я в области решения вопросов этики взаимоотношения полов являюсь чистым тэ-о-ре-ти-ком.

А иной раз происходили сугубо научно-теологические диалоги, например:

— Мужики, вот рассказывали нам сегодня на физике, как бьются передовые ученые всего мира над доказательством правильности теории Большого взрыва. Вспоминаете детище профессора Гамова? И вроде бы все для них, начиная с секунды существования Вселенной является более менее понятным, и даже обнаружили уже незабвенное реликтовое излучение, а то, что было с самого нуля секунды, никак не могут описать. Не то, чтобы не могут доказать, описать даже не могут на уровне какой-нибудь эвристической модели. Только один что-нибудь нафантазирует, другие сразу набрасываются и все с ходу опровергают. Опровергают вроде бы аргументировано, а предложить что-нибудь, используя хотя бы те же самые аргументы никак не могут.

— Ну почему же? Тебе же (это один из немногих случаев, когда военные точно не нарушали устава, обращаясь к другу просто так на «ты», потому как вопросы службы вышли в то время только на околоземную орбиту и вселенских масштабов еще не затрагивали) долго объясняли основные положения теории инфляции. Эта теория как раз и дает представление о периоде от с. до с. в предположении, что до этого периода Вселенная находилась в состоянии так называемого «ложного» вакуума, обладающего ненулевой плотностью энергии, и поэтому очень беспокойного, стремящегося перейти в обычный вакуум посредством туннельного эффекта. А когда ему, заразе, это, наконец, удается, то в «ложном» вакууме образуются «пузыри». Каждый «пузырь» это — «зародыш» одной из Вселенных. Правда непонятно, зачем производится деление между вселенными, для нас одна из них и то, практически, является бесконечностью. А тут множество вселенных. И чем определяются их границы? И зачем нам вообще их определять? До межевых межзвездных войн тут еще точно очень далеко. Любая война ведь является вооруженной борьбой за какие-либо ресурсы. А здесь так всего много, что и сам смысл борьбы пропадает.