Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра - Олег Егоров

Основной композиционной закономерностью рассматриваемой группы является относительная самостоятельность отдельных жанровых образований внутри дневника. Между ними нет формальных связей. Их объединяет лишь образ автора. В каждой автономной части материал организуется в соответствии с ее жанровыми закономерностями. То есть композицию записей определяет их жанровое содержание.

Возникает вопрос: почему авторы подобных дневников отказываются от принципов классической композиции? Предпочтение нетрадиционным формам организации материала дневника связано с особенностями мировоззрения и социального бытия автора.

Делая записи по жанровому принципу, дневниковед таким образом отражает разные сферы своего бытия и сознания. По той или иной причине (психологической, возрастной, в силу важных жизненных обстоятельств) он воспринимает мир не целостно, а дискретно, фокусирует внимание на его различных организационных уровнях – житейском, природном, социальном, обыденном или философском сознании. Каждая сфера отраженного бытия или сознания предписывает свои законы построения информативного материала. Поток сознания нельзя встроить в рамки зарубежного путешествия, а последнее вместить в структуру записей творческого характера.

В то же время подобная композиция отражала поиски автором дневника способа целостного восприятия мира. Одни дневниковеды со временем обретали его, другим это так и не удавалось в течение всего периода ведения их журналов.

Среди дневников рассматриваемого типа можно выделить несколько групп, в которых однотипная композиция имела разные детерминанты. К первой относятся дневники периода индивидуации.

Ранний дневник А.В. Дружинина (1843 – 1850 гг.) распадается на ряд автономных фрагментов, построенных по жанровому принципу. Сам автор осведомлен насчет того, как должен строиться классический дневник, но для своего журнала в данный период времени он выбирает другой композиционный принцип («не ждите от меня правильного и постоянного дневника»[312]). Психологическион еще не готов к регулярному ведению записей. Его дневник отражает процесс освоения мира по разным направлениям.

Датированные записи, имитирующие классический дневник, в композиционном отношении представляют собой не события, следующие во временной последовательности друг за другом, а различные «истории», случившиеся с автором и организованные по сюжетному принципу: завязка – развитие действия – кульминация – развязка (записи под 10 августа, 5 и 6 сентября 1845 г.). С точки зрения построения они близки художественным фрагментам этого же периода, озаглавленным издателями дневника «Наброски повести», и более позднему фрагменту «Замысел драмы» (1853 г.).

Другая группа датированных записей композиционно тяготеет к «Психологическим заметкам» в дневнике 1847 – 1848 гг. И те и другие фрагменты строятся в форме рассуждения с посылками в начале и выводами в конце.

Имеется в дневнике и еще одна оригинальная в структурном отношении группа записей – это так называемые «Schizzi» (заметки), по жанру близкие к афоризмам и максимам. Их организация в миниатюре повторяет композицию юношеского дневника в целом, который в совокупности своих частей отражает движение формирующейся личности к единству и полноте ее социально-психологических слагаемых.

По завершении процесса индивидуации и обретении целостности психологической личности Дружинин пишет классический дневник с непрерывной композицией. В нем доминируют внешние события, но автор находит место и для описания душевной жизни. Эти две сферы его бытия выдержаны, соединены прочными логическими связями так, что психологические заметки, творческие замыслы и факты обыденной жизни представляют общий естественный поток: «<18 апреля 1856 г.>, среда. В среду утром ездил много. Вчера на вечере <...> упросили меня съездить к Тимму <...> Тимма застал я больного <...> От него к Лажечникову – не застал. Оттуда к Раулю <...> Обедали у меня обломки нашей канцелярии <...> Было весело <...> Болтали и смеялись до 9 часов, потом я с Юрием кончил вечер у Тургеневых <...>»[313].

Аналогичным образом строится юношеский дневник НА. Добролюбова. Он представляет собой несколько незавершенных записей, которые в совокупности образуют единое целое, скрепленное динамикой образа автора. Дневник отражает развитие личности Добролюбова.

Всего в дневнике 1850 – 1859 гг. насчитывается одиннадцать самостоятельных в жанровом отношении фрагментов. Некоторые из них (например, «Памятный листок» 1853 г.) своей композиционной организацией близки построению классической дневниковой записи: «22 июня. Написал стихотворение. 20 стихов. 4 июля. Писал «Провинциальная холера». Рассказ. 4 августа. Письмо домой». Другие являются очерком одного дня или одного события, врезавшегося в память юного летописца («Встреча Христового праздника. 1853 год», «Заметки о преосвященном Иеремии», «Воспоминания о Иеремии»). Третьи тяготеют к структуре записных книжек» («Замечательные изречения», «Pro memoria»).

Разноуровневая организация записей, носящая в литературном отношении экспериментальный характер, служила подступом к форме систематического дневника, который сложился у Добролюбова к 1859 г., вобрав в себя опыт всех ранних записок. Будучи принципиально иной по отношению к структуре ранних фрагментов, композиция более позднего дневника рассматривалась автором как итог литературной эволюции, как овладение мастерством построения записи: «Начну с этих записок. Хоть передо мной и нет теперь первых листьев их за прошлый год, но я помню ясно, что в тот год я хуже писал <...>»[314].

Вторую группу дневников с композицией рассматриваемого типа составляют образцы, структура которых подчиняется жанровому содержанию не в строгой зависимости от возраста автора, а от его душевного склада. В этом ряду наиболее типичным является дневник Н.И. Тургенева.

Он состоит из 17 самостоятельных тетрадей, некоторые из которых можно объединить по жанровому признаку. Тем не менее получится около десятка разных дневников. Разность их жанровой природы отмечена автором в самих названиях: «Дорожная Белая книга», «Моя скука», «Свободные минуты геттингенские», «Путешествия 1825 – 1826 годов» и др. Тургенев осознавал и возрастной фактор, влияющий на характер и организацию записей. Завершение периода нравственного и гражданского созревания (индивидуации) зафиксировано в названии одной из тетрадей – «Книга повторений. Единообразие. Переход человека от жизни мечтаний к действительности». Способ организации записей в дневниках существенно разнится. В одних он детерминирован событийным рядом, в других – полетом мысли и воображения автора. Сложная душевная организация Тургенева не позволяла ему выработать единый принцип построения журнала. И он вынужден констатировать этот факт в названии одной из тетрадей: «Книга эта пестра, как мои занятия».

Чередование различных по композиции частей свойственно не только дневнику в целом, всем его 17 тетрадям, но и отдельным жанровым образованиям. Если в путевых дневниках или в тетради под названием «Журнал Н. Тургенева от 24 сентября 1821 г. до 5 января 1824» автор в основном придерживается единых принципов композиции, то в «Белой книге» построение записи отличается дуализмом. В основу записи кладется факт внешней жизни, который в дальнейшем подвергается (посредством воображения) интерпретации, далеко уводящей от первопричины. Такая запись строится по принципу музыкального тематизма с последующей разработкой: «2 мая <1807 г.> Мысли на балконе (на кирхе): Закуривши трубочку, сажусь на балкон. Первый предмет, который представляется глазам моим, есть Сад Таврический. Взор останавливается, и воображение действует. – Я представляю себе, отчего сей сад называется Таврическим. Потемкин! Ты, думаю, был причиной сего имени <...> От сада перехожу к сему вельможе <...> Тут приходит мне на мысль «Сон Радищева», когда он ехал в Москву <...> Тут бросаю взор в другую сторону и вижу реформатскую церковь <...> Я взглянул на Литейную – и сердце мое при сем имени облилось кровью. Улица сия получила свое имя от литейного двора <...>»[315].

Сложная структура дневника Н. Тургенева отражала процесс поисков автором своего места в социуме, постоянно испытывавмое ощущение социальной невостребованности. Подтверждением этого является и одна специфическая тетрадь дневника, первоначально представлявшая черновой проект по финансовой части, но переделанная в «журнал» – «Моим пером да пишется правда и закон». Стремление объединить все составляющие своей личности с последующей ее реализацией в социальном действии составляла главную жизненную задачу декабриста Н. Тургенева. И дневник по-своему, через композицию и жанровое содержание, отражал этот процесс.