И у крокодила есть друзья - Игорь Акимушкин

Когда мускулы-расширители расслабляются, эластичная оболочка хроматофора принимает прежнюю форму.

Хроматофоры осьминогов содержат черные, коричневые и желтые краски. Их сочетание, конечно, не может дать всего разнообразия оттенков, которыми знамениты эти животные. Металлический блеск, фиолетовые, серебристо-голубые, зеленые и голубовато-опаловые тона сообщают их коже клетки особого рода — иридиоцисты. Они лежат под слоем хроматофоров и за прозрачной оболочкой прячут множество блестящих пластиночек. Иридиоцисты заполнены рядами зеркал, целой системой призм и рефлекторов, которые отражают и преломляют свет, разлагая его на великолепные краски спектра.

Растягивая одни и сокращая другие цветные клетки, осьминог, словно чародей из сказки, на глазах перевоплощается, перекрашивается в одно мгновение. И в этом искусстве он далеко превосходит прославленного хамелеона.

Раздраженный осьминог из пепельно-серого через секунду может стать черным и снова превратиться в серого, продемонстрировав на своей коже все тончайшие переходы и нюансы в этом интервале красок. Бесчисленное разнообразие оттенков, в которые окрашивается тело осьминога, можно сравнить лишь с изменчивым цветом вечернего неба и моря.

Изменение цвета кожи — своего рода мимический язык спрута. Игрой красок он выражает свои чувства — страх и раздражение, напряженное внимание и любовную страсть. Фейерверком цветовых вспышек привлекает самку, угрожает соперникам.

Вот, например, как рифовый осьминог ухаживает за своей подругой осьминожихой.

Осьминожиха сидит где-нибудь в укромном местечке, на каком-нибудь коралловом «пеньке». Кругом красота неземная: разные там полипы и губки, радужные рыбешки, актинии и прочая подводная живность. Осьминог, как только отыщет в садах Нептуна свою подругу, занимает позицию неподалеку от нее. Выбирает в рифе углубление и ныряет в него. Потом вдруг выскакивает из ямки. Ба, да его не узнать теперь! Был какой-то бледный, невзрачный, а сейчас «разоделся», весь в ярких полосах и пятнах. Вот артист!

Выскочил и уселся боком к осьминожихе, на самых цыпочках приподнялся, на кончиках сложенных пучком щупалец.

Только (по-видимому, из экономии физиологических средств) раскрашен он ярко лишь на правой стороне, той, которая повернута к осьминожихе и которую она видит. Левая бледная, неясными поперечными полосами разлинована. А правый бок — и голова, и руки, и брюхо-мешок — в ярких коричневых пятнах. Они небрежно этак кинуты продольными мазками на белом полотне. «Полотно» — его побледневшее от страсти тело. «Абстрактный» рисунок хорошо на нем заметен.

Минут пять сидит он, не двигаясь, замерев в позе обелиска и наслаждаясь, очевидно, произведенным впечатлением. Затем игриво протягивает к подруге одну из четырех правых рук. Прикасается к ней, к осьминожихе.

Сидят так, «в обнимку». Потом осьминожиха уплывает, таща за руку осьминога: он зацепился этой рукой за ее «карман» — мантийное, как говорят зоологи, отверстие. Это дырка такая, по которой вода протекает внутрь тела осьминога, к его жабрам.

Вот отцепил руку. Осьминожиха удирает. Осьминог плывет за ней. Начинается старая, как мир, игра влюбленных в догонялки.

Опять осьминожиха уселась на пригорке. А он устроился футах в двух от нее, как и прежде. И снова нырнул в какое-то углубление и вынырнул в своем эмоциональном наряде, который без слов говорит: «Я люблю тебя!»

Ухаживания продолжаются.

Кальмары, десятирукие родичи осьминогов, тоже выражают свои страхи и радости игрой красок. Их калейдоскоп чувств составлен из золотисто-оранжевых и буро-красных тонов. Когда кальмара не обуревают эмоции, он бесцветен и полупрозрачен, как матовое стекло. Раздражаясь, кальмар становится пунцовым или оливково-бурым.

А каракатица-самец появляется в пору любви перед пугливой возлюбленной в наряде зебры — он раскрашен, как пижама, пурпурными и белыми полосами. И чем горячее его страсть, тем ярче «пижама».

В глубинах океана это самый распространенный способ общения между единокровными обитателями бездны. Здесь все зажигают опознавательные огни. Их разнообразие заменяет жителям вечной ночи яркую окраску обитателей суши. Животные одного вида находят друг друга по сиянию привычных огней. Самцы и самки идут на свидание, оповещая друг друга световыми сигналами.

И вполне понятно поэтому, что расположение и число «бортовых огней» у самок и самцов не всегда одинаково. Это как черные усы у дятла-самца: еще издали по тону окраски или основному коду огней земляки могут опознать друг друга, а по усам и дополнительным «лампочкам» узнают, к какому полу принадлежит каждый из них.

Около половины типов[50] животного царства и больше трети всех его классов имеют в числе своих представителей светящихся животных.

Большинство из них обитает в морях, в их глубинах главным образом. Тут и светящиеся одноклеточные «шарики» с хвостами — жгутиконосцы, и губки, и медузы, и кораллы, и черви, и сальпы, и офиуры (а возможно, и морские звезды), раки, морские пауки и, конечно, рыбы и моллюски всякого рода — улитки, ракушки, каракатицы, кальмары и даже осьминоги: черные, как ночь, с двумя мощными «прожекторами» на спине.

Очень странно, что в пресных водах светящихся животных почти нет: только новозеландская улитка латия да личинки некоторых американских жуков-светлячков.

Но светоносцев немало на суше. Жуки главным образом и их личинки. Но есть и светящиеся цикады, стрекозы и комары — эти прославили на весь мир некоторые пещеры Новой Зеландии. Туристы, которые приезжают в эту страну, не покинут ее, не побывав в гроте живых звезд.

Уайтомо — его местное название, расположен он в 200 милях к северу от Веллингтона, в стране маори. Спускаясь по запутанным лабиринтам, вырытым текучими водами в подножье известковой горы, туристы выходят, наконец, к подземному озеру. Поднимают кверху головы и замирают с раскрытыми ртами: над головами у них… звездное небо. На нем узнают они те же созвездия, что и на местном небосводе в октябре.

Миллионы (но не мерцающих!) звезд. Одни сбились в галактики, другие сияют в одиночестве, окруженные лишь мраком — вечным узником подземного царства. Достойная Плутона иллюминация.

Шепот восторга или тихий возглас — и сразу гаснут одно созвездие за другим, и все вокруг скрывает чернота. Долго придется теперь ждать в безмолвии неосторожным туристам, если хотят они вновь насладиться утраченным видением. Не скоро снова зажгутся звезды на небе Плутона. А когда зажгутся, тихо-тихо — осторожнее! — протяните вверх руку и, если потолок грота здесь не очень высок, может быть, вам удастся поймать одну «звездочку». Зажмите ее прочнее в ладони. Она живая, извивается — не бойтесь: не кусается. Несите скорее наверх из пещеры, на солнечный свет, и посмотрите, кого вы поймали.

Разожмите пальцы — в руке у вас… червь. Маленький, белый. В темноте голубовато-зеленый ореол окружает задний кончик червя. Светятся четыре «волшебные» палочки под кожей, снизу лежит под ними блестящий рефлектор, он усиливает свет.

Это личинка длинноногого комара, которого ученые называют Болитофила люминоза (местного имени у него нет). Комар ростом лишь вдвое больше москита и откладывает яйца на потолках и стенках новозеландских пещер (иногда и на скалах темных ущелий. Тот же комар или близкий его родич обитает в пещерах Тасмании, на юго-востоке Австралии и островах Фиджи). Из яиц выходят похожие на червей личинки и плетут шелковистые домики-трубочки. Вниз от домиков спускают тонкие клейкие нити длиной около полуметра. Это ловушки. Но для кого?

В теплых водах подземного озера выводятся тысячи разных насекомых. Яйца и личинки многих из них заносят сюда надземные реки, низвергаясь в бездну через щели и трещины в земле. Молодые насекомые, закончив в царстве Аида развитие, покидают воду и, расправив крылья, устремляются вверх, к звездному, как им кажется, небу. Тут прилипают к блестящим нитям, которые хитроумные комариные бэби развесили под сводами пещеры. Говорят даже, но эта гипотеза маловероятна, что личинки комаров специально, хотя и инстинктивно, устраиваются на потолке в форме фигур, копирующих расположение созвездий на новозеландском небе в октябре месяце, когда здесь весна и выводятся многие насекомые. Для того будто бы они это делают, чтобы скорее ввести в заблуждение несчастных узников подземелий.

Главное назначение света живой звездочки — приманивание добычи. Но выполняет он и сигнальные функции: взрослая самка светится еще в течение двух дней после того, как выберется из оболочек куколки. Срок вполне достаточный для того, чтобы на огонек успел прилететь самец. Сам он уже не светится. Его фонарики гаснут за два дня до превращения комара из куколки.