Чапаев - Владимир Дайнес

— А здорово нарисовано, с любовью, товарищ профессор. Досмотреть на эту карту — и душа в пятки уйдет. Только в жизни-то не так может обернуться. Словом, академия.

— Да, да! — несколько растерянно согласился Перовский. — Вы правы. Именно академия. В ней всю жизнь учат тому, что мало встречается в жизни.

— Вот — вот, это хотел сказать и я, — хитровато улыбнулся Чапаев, надевая черную папаху с широкой красной лентой поперек.

— Куда же вы? — решил быть вежливым Перовский.

— В школу-то я мало бегал, товарищ профессор, — ответил Чапаев. — Некогда было. Все больше скот на пастбище гонял. Но помню, как однажды учительница читала:

Мне ли, молодцу разудалому, зиму — зимскую жить за печкою…

— Пойду рапортец строчить об отчислении. А то, чего доброго, без нашего брата на фронте и в самом деле эти стрелы в спины воткнутся землячкам.

— Рапорт об отчислении? А как же с учением?

— Подожду маленько. Рановато меня сюда запичужили. Рановато по всем статьям. И по духу, и по обстановке. Сейчас мне не в академии надо сидеть, а ваши намалеванные стрелы резать. — Чапаев подошел к двери. — Да — а, — вдруг остановился он. — Солянку, между прочим, не ищите. Я вчера с лупой всю карту просмотрел и не нашел. Но вы, товарищ профессор, на карте ее намалюйте, она хоть; и мала, но нашенская, советская! Счастливо оставаться! — И, широко улыбнувшись, вышел…

И. С. Кутяков, в свою очередь, поведал о том, что в академии профессор (фамилия не называется. — Авт.) задал В. И. Чапаеву вопрос о реке Неман. Приведем выдержку из воспоминаний Кутякова:

«Много рассказывал он и об учебе в Академии. Особенно дружный смех вызвал рассказ Чапаева об экзамене по военной географии. Профессор — генерал в старом генеральском мундире без погон и крестов, хотя на мундире и были еще видны следы от них, задал Чапаеву вопрос: «Скажите, слушатель, какое стратегическое значение имеет река Неман?» — «А вы, профессор, скажите мне, какое оперативное значение имеет река Солянка?» — спросил его Чапаев. Профессор усмехнулся: «Такой реки нет. Я преподавал географию еще в старой николаевской академии и вашей Солянки нигде не встречал»

И он опять повторил свой вопрос. Тогда Василий Иванович ответил, что реку Неман он знает, так как на ней был ранен и несколько раз контужен в мировую войну, а на реке Солянке, которая протекает на границе земли Уральского казачьего войска, он весь 1918 год вел бой с казаками, и она имеет громадное оперативное значение в борьбе с уральским казачеством».

Далее Кутяков пишет:

«Соратники Чапаева задали ему вопрос: "Чему же все-таки ты научился, Василий Иванович, в Академии?».

Чапаев улыбнулся: «Чему, собственно, можно научиться за три месяца? Очень малому. Скажу прямо — топографию выучил. Теперь я могу из десятиверстной карты сделать верстовку и двухверстовку, чего вы не сумеете сделать».

Чапаев задумчиво умолк, но вдруг он приподнялся и с горячим убеждением проговорил: «А все же, ребята, Академия — это великое дело». А еще через несколько дней Чапаев, сам лично, отобрал пятнадцать лучших командиров и послал их в Академию».

Столь живописные описания дополним воспоминаниями С. А. Сиротинского, адъютанта М. В. Фрунзе:[142]

«Помню первую встречу Чапаева с М. В. (Фрунзе. — Авт.). О Чапаеве у нас были самые разноречивые сведения… Наряду с сообщением, что одно имя Чапаева наводило панику на врага, наряду с рассказами о его безоговорочном авторитете в подчиненных красноармейских частях, о чудесах беспримерной храбрости, — были сообщения и о самодурстве. Но, в общем, было несомненно, что, во всяком случае, дело иметь придется с человеком незаурядным. Как же он выглядит?

Помню человека с наружностью фельдфебеля старой армии, валеные сапоги, башлык… В кабинет вошел, как-то виновато улыбаясь…

М. В., после первых же вопросов о прежней работе, о Москве, сразу» без обиняков» начал спрашивать: «А правда ли говорят, что вы..?» И Чапаев просто, с не оставлявшей сомнения откровенностью отвечал: «Было дело». «Тут подурил малость». «Ну а это зря болтают»…

А через час М. В. до слез смеялся над рассказом Чапаева, как он держал вступительный» экзамен» в Военную академию

— Реку Рейн знаете? Где она протекает?

— Знаю, говорю, где-то там у немцев, а пес ее знает, где она там течет. Думаю, дай-ка и я тебя подшибу… Говорю: а ты знаешь, где река N течет? Нет, говорит. Как же, говорю, про чужую реку спрашиваешь, а своих рек не знаешь?! А ведь на ней моя деревня стоит!»

Генерал армии И. В. Тюленев в своих мемуарах также не минул соблазна столкнуть лбами В. И. Чапаева с бывшим генералом, на сей раз А. А. Свечиным.[143]

«…Военную историю преподавал нам старый царский генерал А. А. Свечин, — пишет Иван Васильевич — Предмет свой он знал, конечно, безукоризненно, учил нас хорошо. Это был один m. i тех военных специалистов, кто трезво оценил обстановку в России. Но у него имелся, как говорят, один» пунктик». Каждый раз, когда речь заходила о каком-нибудь историческом событии, связанном с революционным выступлением масс, он неизменно именовал действия народа» разбойными акциями». А Парижскую коммуну именовал «скопищем бандитов». Мы, все сто двадцать красных» академистов', каждый раз устраивали Свечину обструкцию. Особенно зол был на него Чапаев.

И вот однажды на занятиях Свечин предлагает Василию Ивановичу рассказать, как он усвоил лекцию о знаменитом сражении под Каннами, где войска Ганнибала наголову разгромили чуть ли не вдвое превосходящие их по численности римские войска, показали классический образец окружения противника и уничтожения его по частям. Между прочим, Свечин, читая лекцию об этом эпизоде из Второй Пунической войны, восхищался действиями предводителя карфагенской конницы Гасдрубала, которая во многом определила исход сражения. Чапаев начал излагать свою точку зрения с того, что назвал римлян слепыми котятами. Тем самым он развенчал кумира Свечина, и тот не мог удержаться от ядовитого замечания:

— Вероятно, товарищ Чапаев, если бы римской конницей командовали вы, то предмет сегодняшней лекции назывался бы» Разгром Ганнибала римлянами».

Василий Иванович вспылил:

— Мы уже показали таким, как вы, генералам, как надо воевать!

Он имел в виду знаменитый рейд своих отрядов летом восемнадцатого года. Попав под Уральском в мешок между бело — чешскими и белоказацкими частями, Чапаев предпринял дерзкий бросок назад, на занятый противником Николаевск, взял город и тем самым не дал соединиться двум крупным вражеским группировкам. Эта операция была для нас образцом руководства боевыми действиями. Но для маститого стратега Свечина рейд Чапаева был неслыханным попранием классического военного искусства. Одним словом, скандал разыгрался по всем правилам. Чапаев хлопнул дверью».