Великий фетиш - Лайон Спрэг Де Камп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К этому времени Беннет начал терять нить разговора. Он не мог решить: то ли он настолько глуп, что не понимает всей этой метафизики, то ли Булоджна просто обманывает его.
Беннет страстно жадно хотел курить. Он прервал поток метафизики, чтобы поинтересоваться:
— Извините, но как долго мне ещё нельзя курить, пить и тому подобное?
Шри Мотилал с жалостью взглянул на него:
— Эти привычки — всего лишь первые пункты в списке вещей, от которых вы откажетесь.
— Что? Вы имеете в виду, будет ещё что-то?
— Именно так. Конечно, поскольку ни один из вас не состоит в браке, мне даже не придется упоминать об одном из этих пунктов.
Тут в горле у Паулин Эдж что-то булькнуло; она старалась подавить смех. Йог очень строго на неё посмотрел:
— Не вижу здесь ничего смешного, мисс Эдж. Не похоже, что вы понимаете жертву, на которую я иду, предлагая вам себя в качестве гуру. Я живу в логове материализма; унижаюсь, принимая деньги, — но откуда вам знать? Вы не можете знать, что ставите меня в невыгодное положение в овладении высшей степенью йоги — йогой патанджали, йогой бездействия. Вы просто никогда не испытывали этого. Это моя ошибка. Я должен был вам сказать, что, чем дальше вы продвигаетесь в наших занятиях, тем меньше у вас будет материальных удовольствий. Если вы достигните самадхи, ваше отношение к материальным вещам станет совершенно безразличным; может, они даже станут для вас отвратительны.
Беннет сказал:
— Зачем всё это?
— В этом вся суть. Сложно объяснить необъяснимое, но я попытаюсь. Буддизм, который в некотором смысле является еретическим ответвлением йоги, объясняет всё так: все пять состояний восприятия — это боль. Причина боли — страстное желание, которое ведет к перерождению. Прекращение боли зависит от прекращения страстного желания, которое достигается разделением пяти состояний, составляющих личность. Наша доктрина немного отличается от этой, но подобное изложение может вам дать представление… — Шри Мотилал снова был где-то далеко, его пальцы рисовали изысканные узоры в воздухе, а глаза его сфокусировались на чём-то нездешнем.
— А теперь, — сказал он, — давайте попробуем принять позу лотоса. Вам было бы неразумно находиться в ней более пятнадцати минут материального времени при первой попытке. Снимите обувь.
Паулин не составило труда принять позу. Беннет сделал это только после болезненного ворчания и треска суставов. Булоджна сказал:
— Нет, не кладите правую руку на колено. Это еретический буддийский вариант, — и он умчался.
После нескольких минут тишины Алан Беннет застонал. Неописуемый звук, который он издал бы, если бы не пытался сохранить медитативную тишину, мог означать только одно: «Ради Бога, выпустите меня!»
Он сделал несколько движений, попытавшись выбраться из позы лотоса, но безуспешно. Он застрял. Беннет почувствовал себя крысой в ловушке, и от того, что ловушку поставил он сам, возникшее ощущение становилось ещё более отвратительным. Беннет тянул и толкал ноги, но это только обостряло боль.
Паулин взглянула на него, а затем тревожно закричала:
— Помогите! Мистер Булоджна!
Йог просочился сквозь сплошную стену комнаты. Беннет позабыл о своем мучении, а Паулин таращилась на индуса, а Шри Мотилал дотронулся до некоторых мышц Беннета. Ноги Беннета вновь выпрямились.
Он спросил:
— Как… как вы это сделали?
— Как я… а, вы имеете в виду моё перемещение. Я же говорил вам, что мы достигаем контроля над силами природы.
— Так же вы вчера прошли сквозь дверь?
— Да. Боюсь, я слишком неосторожен. Вы сильно задержали мое продвижение, так как сущность этих сил состоит в том, что человек должен сохранять предельное равнодушие к материальному миру, чтобы использовать их. Вы можете встать?
Беннет попытался. После двух следующих попыток он наконец-то сумел встать на ноги, но мог стоять только прямо.
Паулин поддерживала Алана Беннета на лестнице и на улице. Она с волнением спросила:
— Как ты себя чувствуешь, Алан?
— Думаю, я повредил спину, — ответил Беннет.
— Ох, бедный мальчик! Тебе нужен кто-то, кто позаботится о тебе!
— Спасибо, — сказал Беннет. — Но прямо сейчас мне нужно выпить.
— Замечательная идея. Но… как же правила мистера Булонджны о воздержании?
— К чёрту их, вместе с мистером Булоджной.
— Тем не менее, Алан, думаю, в нём что-то есть, с этим его умением просачиваться сквозь стены.
— Может быть. Но, что касается меня, я не стану в этом разбираться. Я художник, а не комитет по психическим исследованиям. Так как насчет выпивки?
На следующий вечер Беннет понял, что может ходить почти нормально. Паулин позвонила ему:
— Алан, тебя всё ещё интересует восточная мудрость?
— Нет! Ну, может быть, немного, но не до такой степени, чтобы завязывать себя в узлы. А что, Полли?
— Думаю, я нашла того, кто не будет завязывать тебя в узел.
— Нашла кого? Ещё одного йога?
— Не совсем. Этот называет себя философом-ведантистом. Его зовут Шри Рамануджа Бамх. Он заверяет, что даст тебе всю восточную мудрость, какую ты пожелаешь, без сложных поз и дыхательных упражнений. Хочешь сходить к нему?
Беннет захотел.
Шри Рамануджа Бамх жил на востоке Пятьдесят девятой улице всего в нескольких кварталах от Шри Мотилала Булоджны. Сам Шри Рамануджа Бамх оказался персонажем более ярким, чем йог — высокий, могучего телосложения, с длинной, серой бородой и густыми бровями. Его аудитория была того же сорта, какую Беннет увидел у Булоджны в первый раз, только обширнее.
Беннет опоздал, как обычно. Он пришёл, когда Бамх говорил:
— …поэтому личность — это не общность неуклонно растущего и меняющегося психического опыта. Личность во сне без сновидений не может удовлетворить наши нужды, так как она пуста и является простой абстракцией. Истинная личность — это всеобщее сознание, существующее внутри и для себя. Три состояния души — бодрствование, мечтание и сон — входят в четвёртое — турию — интуитивное сознание, где нет знаний об объектах внутренних или внешних. Оно неизменяемо и подлинно и находится в середине всех изменений…
Беннет не понял этого, но его художественному чувству была близка прекрасная картина, которую представлял Шри Рамануджа со своим тюрбаном, бородой и движущимися руками.
— … что приводит нас к доктрине Майа о мировой иллюзии. Каждый объект стремится перейти от себя к чему-то другому. Категории времени, пространства и разума, которые ограничивают опыт, сами себе противоречат. Наше знание мира несовместимо….
— Надо поинтересоваться, может ли он мне позировать, — думал Беннет. — Как раз нужен раджа для рекламы новой хлебной водки…
После того, как занятие закончилось, Беннет сказал своей подруге:
— Боюсь, я не всё
