Комната мертвых - Франк Тилье

От такого большого количества несовпадений Люси вновь пала духом.

— Вы уверены, что никого другого нет? — спросила она.

— Компьютер не ошибается — все те, кто когда-либо забирал у нас животных, внесены в нашу картотеку. Если хотите, мы можем посмотреть список тех, кто забрал трех животных.

— Нет, не нужно, спасибо.

Люси заглянула собеседнице в глаза.

— А как вы проверяете возраст будущих опекунов? — спросила она.

— Странный вопрос. Мы его не проверяем. Речь идет просто о сохранении информации в нашей базе данных, вот и все. Кому придет в голову скрывать свой возраст? И потом, знаете, если сорокалетняя особа заявит нам, что ей семьдесят, — она рискует вернуться домой ни с чем, потому что мы просто не воспримем ее всерьез. Я знаю этих четырех женщин, которые взяли больше всего животных, — они регулярно сюда приходят, и, уверяю вас, все они выглядят на свой возраст!

Но Люси не сдавалась. Эти четыре женщины жили в окрестностях Дюнкерка. Может быть, у кого-то был муж или ребенок, увлеченный таксидермией? Может быть, они предпочитали, чтобы животных забирала старушка — во избежание подозрений?

— А вы когда-нибудь проверяете, что сталось с вашими бывшими питомцами?

Сотрудница приюта пристально оглядела Люси с ног до головы, буквально раздевая ее взглядом, без всякого смущения. Женская ревность или нечто иное?.. Люси вдруг стало не по себе. К тому же от резких медицинских запахов у нее кружилась голова.

— Хм-м… Вообще-то нет, никогда. Хотя в контрактах указано, что сотрудники приютов регулярно навещают бывших питомцев, но это просто формальность. У нас хватает других забот.

Люси склонилась над монитором и указала пальцем на экран:

— Скажите, а можно получить сведения о животных, которых взяли вот эти четыре женщины? Уточнить их пол, породу?

— Конечно, — ответила стоявшая позади Кристиана, сунув руку в карман куртки. — Нужно только нажать…

Хлопнула дверь. На пороге появилась женщина с искалеченной собакой на руках. Морда животного представляла собой сплошное кровавое месиво. Женщина стонала еще громче, чем собака.

— Ее сбила машина! — сквозь слезы выговорила она.

Кристиана Корнэй вынула из кармана бумажную салфетку и высморкалась.

— Да-да, одну минуту, мадам!

И, повернувшись к Люси, добавила:

— Я пока вас оставлю. Нажмите F1 для вызова меню, и вы найдете все, что вам нужно. Только не трогайте мои папки, хорошо?

— Да-да, я справлюсь, — с невольной улыбкой кивнула Люси.

Женщина сняла кожаные перчатки, надела врачебный халат и исчезла, прошуршав хлопковой тканью.

Люси принялась за работу и очень быстро обнаружила список взятых из приюта животных. Каждому была посвящена отдельная учетная карточка со всеми данными. Кличка, происхождение, порода, возраст, пол, цвет, вес, сведения о прививках и операциях.

Выяснилось, что женщина с тринадцатью черными кошками брала на самом деле котов — что не совпадало с логикой убийцы, который сохранял для вечности только самок. А вот другая, Вивиана Делаэ, питала большее пристрастие к семейству собачьих — она собрала целую коллекцию собак разных пород, полов и возрастов. Последнюю собаку она взяла в 2002 году. На всякий случай Люси переписала ее координаты — впрочем, без особой надежды на успех.

Затем она перешла к следующей карточке. Рене Лафарг, шестьдесят три года. Восемнадцать животных. Сначала двенадцать кошек, потом шесть собак. Как могли собаки и кошки, ненавидящие друг друга, уживаться рядом в таком количестве? Сердце Люси колотилось все быстрее по мере того, как она просматривала список. Только самки. Кроме возраста опекунши, все совпадало.

Черт!

Люси с досадой хлопнула себя ладонью по лбу. Большую часть взятых животных хозяйка в течение многих лет регулярно привозила в клинику — либо на прививки, либо из-за каких-то проблем со здоровьем. Значит, они оставались живы.

Люси открыла последнюю карточку. Но оказалось, что эту старушку интересовали только птицы. Канарейки, попугайчики-неразлучники и прочие мелкие пернатые…

Путеводная нить грозила вот-вот оборваться. Все мечты о личной славе рассеивались как дым…

Не может быть! Я же чувствую — разгадка здесь!

Может быть, часть данных была уничтожена или подделана? Может быть, убийца — эта Рене Лафарг с кучей собак и кошек?

Перестань. Это полная чушь!

Люси просмотрела карточки вдоль и поперек, пытаясь найти хоть какую-то деталь, за которую можно было бы зацепиться, какой-то элемент, укладывающийся в логику убийцы… Строчки мелькали перед глазами. Порода, возраст, цвет, вес…

Ее внимание привлекли необычные имена, которые дала своим собакам Вивиана Делаэ. Судя по ним, старушка увлекалась греческой мифологией. Сизиф. Эскулап, Ликаон — для кобелей. Стено, Сцилла, Эвриала, Окипета, Келайно, Тетис — для сук.

Люси уже собиралась закрыть страницу, но вдруг в ее мозгу вспыхнуло слово:

Бессмертные!

Сцилла… Чудовище, пожирающее моряков на опасном пути между морскими скалами… Стено и Эвриала — две из трех сестер-горгон со змеями вместо волос. Если память ей не изменяет, они одним только взглядом обращали в камень тех мужчин, которые осмеливались к ним приблизиться…

Да, все эти ужасные создания были особенно жестоки к мужчинам. И все они были бессмертными… Люси обхватила голову руками и закрыла глаза.

Большая часть психопатов проявляет свои чувства и пристрастия открыто — через свои повседневные поступки и весь стиль поведения. Оттис Тул и Питер Кертен обожали смотреть на огонь — этот величайший символ разрушения. Джеффри Дамер любил ходить с отцом на рыбалку — ради удовольствия потрошить рыб… А что, если за именами собак стоит какой-то тайный смысл? Может быть, это такой тонкий способ посмеяться над миром, как бы говоря: «Я же вам ясно объясняю, что я собираюсь сделать с этими животными, — и вы ничего не понимаете?» Или этот список, напротив, — «ошибка молодости», когда преступник выдал свою истинную натуру, сам того не желая?..

К несчастью, познаний в мифологии у Люси было недостаточно, чтобы подтвердить свою теорию. Она попробовала войти в интернет, но здесь его не было.

Черт! Черт!..

Единственной палочкой-выручалочкой оставался мобильник. Люси позвонила матери и, наспех сочинив историю об очередной служебной необходимости, попросила посмотреть энциклопедический словарь.

Ответы падали, словно ритмичные удары гильотины.

Окипета и Келайно — гарпии, отвратительные существа — полуженщины-полуптицы, пожиравшие смертных и похищавшие их детей. Сами — бессмертные.

Тетис — сирена, чье чарующее пение было погибелью для моряков, из-за него разбивавшихся о скалы. Бессмертная.

Эскулап — врачеватель, сын Аполлона и Корониды. Смертный.

Ликаон — правитель Аркадии, предложивший верховному богу Зевсу жаркое из плоти собственного сына и за это понесший жестокую кару. Смертный.

Сизиф — правитель Коринфа, осужденный богами вечно вкатывать на гору тяжелый камень, который сразу же скатывается вниз. Смертный.

— Спасибо, мам.

Итак, у кобелей имена мифических смертных, у сук — бессмертных. Преступник расчленял самцов и делал чучела из самок.

Машинально еще раз пробормотав «спасибо», обращенное к компьютеру, Люси выбежала на улицу. Сев в машину, она открыла свою записную книжку. Пальцы дрожали. Вивиана Делаэ… Единственный персонаж, подходящий под все ее умозаключения, некий «глаз бури»… Однако вокруг него вся теория разваливалась. Почтенный возраст, собаки обоих полов, последующие визиты в клинику для осмотров и прививок, отсутствие кошек, которые служили убийце материалом для изготовления кукол…

Но все равно эту гипотезу нужно было проверить. В крайнем случае — всего час потерянного времени.

Остановившись на светофоре, Люси долго смотрела на свои раскрытые ладони. На линии жизни.

А что, если это правда?

Ее затрясло так сильно, что даже зубы застучали.

Она выехала из Птит-Синт, чтобы углубиться в город-призрак с полуразрушенными блокгаузами.

И в окружающий его лес…

Глава 41

Кожа живота вздрогнула. Раз, потом другой — в том же самом месте, почти под самым пупком. Маленькое существо внутри Каролины Буаден играло в своей жидкой вселенной.

Женщина лежала на груде сосновой коры, полностью обнаженная. Прочные веревки врезались в тело так сильно, что кожа буквально горела. Сделать хотя бы малейшее движение было невозможно, и даже дышать получалось с трудом. Но боль от пут была гораздо меньшей, чем страдания от холода. Ее тело понемногу отдавало накопленные внутренними аккумуляторами энергетические ресурсы, необходимые для того, чтобы температура внутри плаценты оставалась постоянной. Даже небольшое, но длительное охлаждение могло оказаться для ребенка фатальным.