Бремя одежд. Болотный тигр - Куксон Кэтрин

– О, Боже мой! Замолчи, пока я… я… – она задохнулась от возмущения. – Набираются впечатлений! И чем же ты наполнял их головы все эти годы? – Грейс приблизила свое лицо к лицу Дональда. – Я видела плоды твоей работы. Мой сын испытывает ко мне неприязнь… Впечатления… Мой сын не любит меня. Ты слышишь? Он был дерзок со мной, холоден и дерзок. Такое отношение ко мне сложилось у него с твоей помощью.

Дональд посмотрел на нее – лицо его было бледным и неподвижным – и все так же не повышая голоса ответил:

– Я не собираюсь вступать с тобой в дискуссию ни сейчас, ни в будущем. Ты как раз этого и хочешь – скандалить и ссориться. Выплескивать свои эмоции, да так, чтобы было слышно по всему дому. Я никогда не спорил с тобой и не собираюсь начинать сейчас. Единственное, что я скажу, – что бы твой сын ни думал о тебе, я уверен: ты этого заслуживаешь.

Когда он отвернулся и пошел прочь, Грейс испытала животное желание прыгнуть ему на спину и повалить на землю. Она бросилась в свою комнату, схватилась за спинку кровати и стояла так, глядя на постель. Он достиг, чего хотел ее собственный сын не любит ее, причем все было проделано без единого плохого слова о ней – Дональд был слишком умен, чтобы добиваться своего такими методами. Сын против матери. Грейс хотела убежать к Эндрю, просто убежать к нему и, посмотрев на него, успокоиться. Эндрю мог заставить ее обрести душевный покой. Но он повез скот на рынок в Морпет.

Прошло почти два часа, прежде чем Грейс спустилась вниз, прошла в столовую и оттуда через окно увидела, что Пегги накрыла стол для чая возле ивы. Издалека, из-за сосен, Грейс услышала голоса, доносившиеся с теннисного корта, недавно оборудованного на территории сада. Она уже хотела выйти на террасу, когда заметила Дональда, идущего со стороны корта с каким-то молодым человеком. Грейс узнала его: это был Джеральд Спенсер, брат школьной подруги Беатрис из Морпета. Он занимался бизнесом, связанным с автомобилями. Грейс не нравился этот парень – он был слишком нахальным – зато его сестра казалась симпатичной девушкой. Игроки показались из-за деревьев: Беатрис с подругой, Стивен и Джейн; младшая дочь, как всегда, не шла, а скакала поочередно то на одной, то на другой ноге и танцевала, размахивая над головой ракеткой. Потом она подбросила ее в воздух и громко закричала:

– Мамочка! Мамочка! Мы выиграли, Джойс и я, мы разбили их.

Она бегом пересекла газон и, стоя перед матерью, исполнила боевую пляску.

– Джейн, остановись на минутку, – вытянув руку, попросила Грейс. Ей хотелось услышать, что говорит Дональд молодому человеку.

– …Ни за какие деньги. Знаете, они намного больше зарабатывают на фабриках. Почти три недели мне здесь никто не помогает – вот все так и выглядит, – он издал свое «ха-ха», заменявшее ему смех. – Из меня-то садовник никудышный. Во время войны я старался изо всех сил, но, если честно, в земле у меня корней нет, – опять послышалось «ха-ха». Дональд подвинул для гостя кресло, взглянул на Грейс, но когда она пересекла террасу, продолжал, как бы и не замечая ее присутствия: – Я найму приходящего садовника, как я делал до войны, на несколько часов в неделю, и все поправлю.

– Если у вас здесь то же самое, что у нас в Морпете, – найти приходящего садовника будет так же трудно, как и постоянного, – молодой человек расстегнул пиджак, потом снова застегнул его. Это придавало вес его словам.

Подав гостю сандвич, Дональд заметил:

– О, знаете, в сельской местности люди совсем другие. Ах, да, – проговорил он, встав между своим собеседником и Грейс. – Совсем забыл. Вы ведь знакомы с моей женой, верно? Да, конечно, знакомы. То есть я хотел спросить: вы уже виделись сегодня?

Молодой человек покачал головой и улыбнулся, но Грейс осталась серьезной. Вообще-то она и ожидала, что ее супруг будет вести себя именно так. Когда она разливала чай, Дональд сел слева от нее и, вытянув ноги, продолжал беседовать с гостем, через Джеральда Спенсера доводя до нее свои намерения.

– Я решил снова нанять Эндрю Макинтайра, – объявил он.

Все.

Чашка Грейс со звоном упала на поднос, и все взоры обратились на нее. Дональд потянулся, чтобы помочь, но Грейс резко отбросила его руку и, вскочив со своего места, бросилась в столовую. Но она не успела добежать еще до холла, как Дональд уже нагнал ее.

– Грейс! – это было произнесено уже повелительным тоном. Не обращая внимания, она взбежала по лестнице, и когда Дональд закричал: «Подожди! Ты слышишь? Иди сюда немедленно!» – она повернулась. Дональд стоял, задрав голову кверху, лицо его было искажено гневом.

– Ты!.. Ты!.. – закричала она, брызгая слюной. – Ты опять нанимаешь садовником Эндрю Макинтайра. Стоило тебе лишь пошевелить мизинцем, чтобы Эндрю Макинтайр…

– Грейс!

– Убирайся к чертовой матери! Попробуй заткнуть мне рот, ну! – голос ее звучал все выше – Ты свинья! Свинский приходский священник! Ты жестокая, садистская свинья, а не человек!

Дональд рванулся наверх, перескакивая через две ступеньки сразу. Он схватил Грейс за плечи, и она стала яростно сопротивляться, оглашая дом пронзительными криками и ругательствами. Нарыв лопнул…

Дональд повалил Грейс на кровать и одной рукой закрыл ей рот, а другой прижал плечо к матрасу. Обратив напряженный взор в сторону двери, она увидела изумленные лица детей.

– Уйдите отсюда и закройте дверь! – закричал Дональд.

Беатрис и Джейн исчезли, но Стивен, наблюдая за происходящим широко раскрытыми глазами, неуверенно двинулся к кровати.

– Уходи отсюда немедленно! – сердито повторил Дональд.

Он не смотрел на мальчика, и когда, наконец, понял, что тот не подчинился его приказу, то закричал еще громче:

– Уйди! Слышишь? Давай, быстрее… Позвони дяде Дэвиду… прямо сейчас.

Грейс, задыхаясь, отчаянно пыталась вдохнуть через нос. Она сознавала: что-то взорвалось в ее голове – но в какой-то мере это являлось облегчением. Слова все еще переполняли ее мозг, но она не могла выдавить их из себя. Грейс решила применить хитрость и перестала сопротивляться. Дональд медленно оторвал ладонь от ее рта, отпустил плечо. Грейс затаилась, выжидая удобного момента, и когда тот наступил, неожиданно вскочила и в следующий миг оказалась по другую сторону кровати. Яд, что скопился на ее языке, вновь вырвался наружу. Но сейчас ее слова были еще более ужасными: она смеялась и над своим состоянием, и над ним.

– Добрый священник! Дорогой, дорогой викарий! Ваша мама хочит кока-колу? А Кейт хочит? О, мне не стоит выражаться на языке простолюдинов. Да, да, говорить надо изысканно. Ты столько лет затыкал мне рот, верно? Но теперь все, хватит. Дети не должны меня слышать Дети… наши дети… О, как это забавно. Наши… наши… наши дети! Не двигайся с места! Если ты подойдешь ко мне, я разорву тебя зубами – обещаю! Я сделаю это!.. – Грейс пронзительно кричала, руки ее были согнуты в локтях, пальцы скрючены, как когти…

Когда она почувствовала, как ее ногти впиваются в его кожу, смех покинул ее, оставив лишь бешенство.

Дональд опять повалил ее на кровать, и Грейс с яростью уставилась в его забрызганное кровью лицо. На этот раз он захватил ее более надежно: коленом прижал ноги, одной рукой удерживал оба ее запястья, а другой закрывал ей рот. Он заметно устал, но когда дверь распахнулась и вошел Дэвид, Дональд все же не отпустил ее, а только молча повернул голову к доктору.

Грейс затихла и через руку Дональда умоляюще смотрела на Купера; глаза ее, казалось, громко взывали к нему.

– Отпустите ее.

– Сначала вы должны дать ей что-нибудь, – хрипло произнес Дональд.

– Дам. Отпустите ее.

– Но…

– Оставьте ее! – почти рявкнул Купер, и Дональд, поколебавшись секунду, осторожно и постепенно освободил захват. Он встал и начал вытирать лицо платком.

Грейс рывком приняла сидячее положение и, схватив Дэвида за руку, снова начала ругаться:

– Это… это дьявол, Дэвид… свинья… чертова свинья… Я уезжаю – сейчас, сегодня же вечером. Я должна уехать отсюда. Я заберу Джейн. Стивен все равно останется с ним… Сын уже никогда не будет моим… Дэвид, Стивен не любит меня, не любит. О, я должна уехать отсюда. Я уезжаю… Ты… ты, чертов!..