Дневник, 2006 год - Сергей Есин

В институт — сегодня, как обычно по средам, шла защита дипломных работ — ехал вместе с А.М. Турковым, разговаривали о вчерашней сталинской передаче, ощущение сходное, чувство этической замусоренности. Такое же, как после публикации в «Литгазете» о праздновании юбилея Ф.Ф.Кузнецова: всех выступающих и всех приветствовавших его, плохо пишущего мэтра, ревниво перечислили. Телеграммы от президента свидетельствуют лишь о том, что президентский аппарат работает недостаточно квалифицированно. Сегодня же, кстати, Рекемчук подарил мне газету с маленьким интервью Тарасова. А.Е. смущает, как мне кажется, словечко «писатель» под портретом БНТ. Меня же — сама газета совершенно определенной ориентации, которая, слава Богу, меня никогда не баловала.

Защита дипломов проходила долго, но интересно. Две девочки были очень многообещающи: у Т. Левченко, семинар Руслана Киреева, повесть из начала XIX века «Мой просветитель» и М. Мурсалова, семинар Галины Седых, с чистым и подлинным письмом. Все остальное было слабее, хотя иногда и вызывало уважение «замахом». Так, например, И. Ярич написала книгу о… сестрах Бронте! Сложности возникли вокруг плохо написанного диплома К. Кальнина. Он вообще-то своеобразный малый, закончил до этого консерваторию и сейчас часто оперирует фразой «мое творчество». В его сочинениях есть много смешного. Оппонировал ему И. Карабутенко, который опять, кажется, все посмотрел лишь по касательной, но вновь вызвал изумление многословием. Небольшой скандал был вызван А. Антоновым: он развязно говорил о дипломе не самой лучшей, но талантливой студентки Калгановой. Меня всегда раздражает подобная манера, рассчитанная лишь на аплодисменты. О судьбе студента в таком случае не думают. Турков, с его безошибочным чутьем на нравственные ошибки, сразу же Антонова обрезал.

Довольно поздно ел на кухне и смотрел малаховскую передачу «Пусть говорят». Попал, естественно, не с начала. Как мне удалось понять, речь шла о скандалах вокруг свадьбы Алсу и банкира Абрамова. Лед и пламя, иудаизм и мусульманство. Алсу уже поменяла фамилию. Но скандал там затеяли журналисты, которых показали довольно наглыми и нахальными, как зарубежные папарацци. В качестве прелестной гостьи была дщерь Собчака. Главное и самое любопытное по редкостной безвкусице и претензиям — фрагменты свадебной церемонии: угробленные розы, пятиметровый шлейф и гирлянды цветов в знакомом до щелочек в паркете зале «Россия», который тем не менее для простого народа священен, как Кремль, как Большой театр, а тут захвачен ордой чуждых по духу людей — вот что вызывает неприязнь. Не только ощущение неправедно нажитого, но еще и эстетически несовершенного.

30 марта, четверг.

ЛЬВИНАЯ ДОЛЯ

Передачу Виталия Вульфа «Серебряный шар» смотрят те, кто не смотрит «Пусть говорят», смотрит средняя, нетусующаяся, то есть настоящая московская и провинциальная интеллигенция. Тем, которые тусуются, не свойственна внутренняя жизнь, они всё знают, они поглощают собственные успехи, как гамбургеры. Ну, что здесь поделаешь — как говорится, время гадёнышей Собчака. Виталий Вульф уже многие годы, вальяжно рассевшись в кресле, заложив нога за ногу, и, полагаю, не импровизируя, а считывая свои хорошо продуманные тексты, рассказывает об актерах, общественных деятелях, о людях знаменитых, перепахавших в свое время жизнь публики. Вульф всегда одинаков — ботинки начищены, рубашки без галстука разные, манера подчеркнуто бесстрастная. Рассказывает интересно, потому что и жизнь большая, и с кем он только ни дружил, и если говорить, что культура это судьба, то это судьба Вульфа. Передачи разнообразные, но все интересные, а многие из них значительно выше ватерлинии передач современного российского телевидения… Ну, скажем, передачи как передачи.

Но, наблюдая за этим ведущим, а практически, собирая то, чего не хватало для собственной образованности и работы в культуре, я вдруг вывел некую константу его характера: эдакая большая, ласковая, покрытая тигровой или львиной шерстью, а иногда и пятнистой шкурой ягуара, милая такая кошка. Ну, хорошо, хорошо — милый такой лев, царь зверей, важно идущий по арене, которому иногда даже можно положить голову в открытую пасть, который любит дрессировщиков, любит публику, сам не прочь потусоваться среди других кошек и котов, но иногда эта кошка протягивает лапу и — наотмашь ударяет! А, как известно, лев может перебить лапой хребет или оставить незаживающую рану.

Собственно говоря, речь идет о двух передачах, которые мне удалось посмотреть за последнее время. Не могу молчать! Одна передача — о Дорониной. вторая — о старшем Бондарчуке, да-да, о том самом, у которого был такой крупный план в фильме «Тарас Шевченко», что не только оторопела Венеция, но даже советская скупая власть, четко дозировавшая награды, сразу дала ему «народного артиста СССР».

В обеих передачах рассказывается, по сути, об одном и том же, они, как и все передачи Вульфа, подобны слоёному пирогу: слой для элиты, слой для понимающих, слой для злобных, слой для интересующихся биографиями или фильмографией, дается список ролей великих актеров. В передаче о Дорониной — чтение ею стихов Есенина, Цветаевой. Помню, я тогда был молод, а она лет на 30 моложе, и вот она — на сцене, а я где-то на галёрке. Как невероятно прекрасно читала она Есенина и Цветаеву в зале Чайковского! Космос её открытий шел в зал, обогащая души людей. С тех пор, если что и менялось, неизменным оставался этот духовный полёт. Помню, я уже работал на радио, как после длительных уговоров Бондарчук взялся читать у нас классику, с ним работал режиссер Юрий Маркелов, кажется, отец нынешнего телеведущего. Запись делалась чуть ли не полтора года, но и сейчас от этого голоса, от того специфического, что и является природой актера, веет невероятной, божественной (или инфернальной?) полнотой. Вообще понятно, о чем хотел сказать Вульф, показывая знаменитую сцену с мальчиком в машине из фильма Бондарчука по шолоховской «Судьбе человека», а также сцены с Дорониной из сегодняшнего её спектакля «Васса Железнова». Есть два способа переливания крови: один — через донора, в специальный «банк» крови, потом, в ином месте, через иголку в вену пациента; другой способ — фронтовой, когда раненый и здоровый, с совпадающей группой крови, лежат рядом, и по трубке она переливается из одного в другого. Именно это, второе, «переливание» — свойство обоих мастеров.

Вульф не первый раз рассказывает о Дорониной, о «Вассе…» Но все-таки первым об этом спектакле как о знаковом явлении искусства написал в «Литературной газете» я. В оценках меня с Вульфом сближает одно: и он много помнит, и я ничего не забыл — оба помним Веру Пашенную. Ведь если кому-то кажется, что утесы навсегда пропадают в далях, то это не так. Зритель понимает, что такое Доронина сегодня, что такое «контактное» переливание крови, что такое искусство без «маргарина», когда, вместо акробатики, физкультуры и фитнеса, на сцене появляется космический луч. Сама актриса говорит, что на такие спектакли сил у нее хватает лишь раз в месяц.