После России - Фёдор Крашенинников

Между прочим, эти вопли про Кавказ и Крым хоть и не сильно, но осложнили ситуацию. Кавказские эмираты и Крым немедленно откликнулись: они готовы присоединиться к коалиции и прислать своих военных. «Вот только их нам и не хватало! Разогнать это сборище к чёртовой матери», – бушевал тогда Фадеев.

– А как вы относитесь к Путину? – этот вопрос Бурматов тоже любил задавать в таких беседах. Вопреки официальной версии, сам Тимофей считал именно Путина виновным в случившемся, но, с другой стороны, он и был символом величия России, её взлета, её успеха, её суверенитета и целостности. Поэтому обычно он упоминал о нём, когда говорил о славном прошлом, а потом, не останавливаясь на его тактике в Кризис, сразу переходил к героическому настоящему и величественному будущему. Как эта фигура воспринималась людьми внизу, он не понимал.

– Путин? Путин всё правильно делал. Просто вокруг него было слишком много предателей, и они не давали ему многое довести до конца. А сам он был хороший, правильный мужик, за что и пострадал. При нём хоть порядок был!

– Ну да, ну да… Но как же получилось, что он предателей не выявил, не избавился от них? Ему же постоянно говорили! – Бурматова этот вопрос всегда искренне интересовал, но ответа на него он не нашёл, хотя ознакомился со всеми вариантами.

– Тут всё просто. Не мог. У него были связаны руки. А главное, такова была его божественная миссия, он должен был возвести Россию на пьедестал величия, а потом… это… ну, проиграть, жертва как бы… На алтарь Отечества. За грехи наши. Как Иисус Христос. – Водитель перекрестился.

Он явно говорил чужими словами, которые и Бурматов много раз слышал.

– Кто вам такое рассказал, про божественную миссию?

– Так это… святой старец Николай Фёдориков… Я хожу на собрания Церкви Троицы уже много лет…

«Боже, так он просто сектант. Из всех щелей лезут эти фёдориковцы. Вроде и гнать их нельзя, они несомненные наши союзники, но как начинается народное богословие – хоть святых выноси!»

– И много вас фёдориковцев в штабе вашей армии? – стараясь не выдать голосом озабоченности, спросил Бурматов.

– Врать не могу, очень много, господин министр. И наш командующий – тоже из нашей церкви!

– Вот как, любопытно.

– Дело не моё, но я всё-таки не понимаю, почему вы позвали в этот Собор дурацкий всякую шантрапу, а Фёдорикова не позвали. А ведь он один умнее всех! Он ведь лично с Путиным общался, и тот ему передал завет свой…

– А он разве жив, Фёдориков-то? Я думал он уже того… Вознесся на небеса, как Илья-пророк… Извините, не хотел обидеть ваши чувства.

– Эх, вот и при Путине все над ним смеялись, а потом вон как вышло: все не правы, а только Николай-то Александрович наш и оказался во всем прав. «Нет пророка в своем отечестве», все как в Библии сказано! А Фёдориков-то жив-здоров, живет, скрытый от мира, в ковчеге.

– В ковчеге? В каком ещё ковчеге? И где этот ковчег? – Сектантская мифология пугала. «А вдруг он псих? Прислали же такого!» – Бурматов решил не спорит и дать водителю высказаться. В конце концов он же хотел узнать, что за люди воюют под их знаменами.

– В ковчеге Завета и живет. Кому надо, те ведают, где это, и встречаются с ним. Если захотите – и с вами встретится. Вы спросите нашего Деда, он расскажет, он с Николаем Александровичем имел счастье общаться лично… Такая вот ему удача, старец его и на войну эту идти благословил, а всех остальных верных – под его командованием служить.

«Вот оно как. А мы удивлялись, почему к ним так много людей со всех сторон примкнуло. А оно вон как, оказывается. Странно, что мы это проглядели. Или кому надо – в курсе? Сколько же этих сектантов у нас в правительстве?»

Тут он вспомнил, что Фёдорикова действительно предлагали позвать на Собор, но очень многие были против, да и он, или его посланцы скорее всего, требовали особого приглашения, а на это пойти правительство не хотело. Всю полемику Бурматов слушал краем уха, поэтому не придал ей никакого значения, как и тому факту, что бывший депутат-то жив! «И живет в ковчеге Завета! Надо же! Любопытно было бы заехать к нему на чай, раз у него, получается, своя армия. Небесполезен, значит».

Остаток дороги ехали, вяло продолжая разговор. Водитель ударился в воспоминания о своих геройствах на Донбассе. Бурматов молчал и следил за новостями. Даже с поправкой на пропаганду ситуация ухудшалась стремительно. В Москве продолжались теракты, город бомбили, вражеская пропаганда настойчиво убеждала, что бомбят и взрывают сами пироговцы, чтобы разжалобить мировое сообщество и выставить в некрасивом свете силы коалиции. Это, конечно, была ложь, да вот только не совсем: первые террористические акты действительно были организованы по приказу Фадеева, чтобы получить основания для чрезвычайной ситуации и постоянных поисков террористов. Увы, террористы потом действительно появились, и в каких-то угрожающих количествах.

Список населённых пунктов, в которые уже вошли силы коалиции, казался бесконечным. Впрочем, в нескольких местах всё-таки удалось организовать оборону, это было хорошо для пропаганды, но вот что там в итоге будет с несчастными городками – лучше не думать.

– Ну всё, приехали!

Машина остановилась. Наступало утро, хотя было ещё темно.

22. Ковчег Завета

Командиром второй армии был крепкий худощавый дядька. Починенные называли его Дедом, и он это всячески поощрял, и как его на самом деле зовут Тимофей, сразу же забыл.

Бурматов встречал его в Москве, когда Пирогов лично поздравлял его с назначением на пост. Первая армия еще только начинала формироваться в Москве, а Дед заявил, что уже формирует свою армию, поэтому она получила второй номер и так и значилась во всех документах. Отзывы по ней были разные, достоверных данных о реальной численности бойцов и их оснащении не имелось. По некоторым сведениям, никакой армии на самом деле не было, а была только эта база и находящиеся здесь и на нескольких других объектах добровольцы, то есть от силы тысячи две-три человек. Но как бы то ни было, Николай Лавренюк относился к этому соединению с большой любовью – и Бурматов хотел понять почему.

Штаб Второй армии базировался на хорошо сохранившемся военном объекте советской постройки. Как пояснил Дед, до Кризиса он здесь служил и лично руководил его консервацией, а потом в период Русской Республики здесь работал охранником.

– А как только получили новость о вашем выступлении – мы с ребятами сразу сюда. Здесь и склады с формой, и оружие, и штаб готовый. Полицаи-то ваши приехали, а у нас уже порядочек. Взяли под контроль ближайшие районы и теперь контролируем всю оперативную зону «Юг». В случае чего – будем прикрывать Москву. Товарищ Лавренюк на нас очень рассчитывает! – с гордости рассказывал хозяин.