Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв. - Вадим Егоров

Конкретный маршрут монгольских отрядов, направленных на усмирение мордовских, булгарских и башкирских повстанцев, восстановить невозможно, так как в сохранившихся источниках об этом не содержится никаких сведений. Можно лишь предполагать, что в походе принимал участие не один монгольский отряд, ибо район восстания занял обширную территорию от Среднего Поволжья до Урала. Имеющиеся в литературе попытки увязать восстание булгар с последующим решением хана Бату сделать своим местопребыванием г. Великий Булгар, не имеют никакого обоснования.[817] Автор этой гипотезы считает, что выбор Бату был обусловлен страхом перед повторением восстания. В таком случае значительно надежнее представляется размещение в неспокойном районе усиленных воинских соединений, а не пребывание здесь самой персоны хана. Конечно же, выбор Бату был обусловлен отнюдь не страхом перед восстанием булгар, а целым комплексом объективных факторов экономического, политического и в определенной степени географического характера. [179]

Походы войск Бату в 1237–1240 гг. самым настоящим образом не только опустошили Русь в экономическом отношении, но и в значительной мере обескровили ее, перебив или угнав в плен огромные массы населения. Производительные силы и военный потенциал Северо-Восточной Руси были ослаблены особенно сильно и требовали длительного времени для восстановления. В создавшейся ситуации отлично разобрался Александр Невский, приложивший массу усилий для направления отношений между двумя противостоящими государствами исключительно в русло дипломатических каналов. Судя по тому, что в 40-е годы XIII в. со стороны Золотой Орды на Северо-Восточную Русь не было предпринято ни одного похода, можно считать, что старания Александра Невского не пропали даром и его политика полностью оправдала себя. К этому надо добавить, что само золотоордынское государство в это время находилось в состоянии организационного оформления внутренней структуры и разработки сложных политических и экономических отношений со своей метрополией в далекой Монголии и с покоренными народами, облагавшимися данью. Относительное затишье на Руси в 40-е годы XIII в. всё же нельзя понимать в том смысле, что русские княжества были полностью предоставлены сами себе и здесь имелись все условия для быстрого искоренения следов беспощадного и жестокого разгрома. Достаточно привести слова Рубрука, чтобы суть русско-золотоордынских отношений проявилась с четкой определенностью, сохранявшейся долгие годы. «Руссия… вся опустошена татарами и поныне ежедневно опустошается ими… Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары уводят их и их малюток, как стада, в пустыню, чтобы караулить их животных».[818] Все аспекты золотоордынской политики на Руси с большой полнотой раскрыты в исследовании А. Н. Насонова,[819] поэтому нет необходимости особо останавливаться на ней. В 50‑е годы XIII в. положение заметно изменилось, отношения Северо-Восточной Руси с Ордой обостряются и выливаются в серию военных конфликтов. Русское население в них выступает против всё более усиливающегося гнета со стороны Золотой Орды (приезд численников и проведение переписи населения, обложение подушной данью, появление двойного гнета — сбор дани для ордынского хана и монгольского хана, распространение в связи с этим системы откупов сбора дани, что еще более увеличивало ее тяжесть, и, наконец, введение системы баскачества). Ситуацию осложняли и феодальные распри русских князей, не стеснявшихся прибегать к помощи золотоордынских войск.

В летописных рассказах, как правило, лишь констатируется факт нападения золотоордынских войск на какой-либо район или город. В лучшем случае удается проследить их движение по русской территории. Пути же подхода к русским пределам остаются неизвестными. Конкретизировать их помогает более [180] поздний источник (1681 г.), рассказывающий о сооружении засечных черт на южных рубежах русского государства. Авторы этого документа не только перечисляют современные им пути, по которым осуществлялись набеги из Крымского ханства, но и дают своеобразный исторический экскурс в XIII–XIV вв., сообщая следующие ценные сведения: «В прошлых давных летех, при княжении великих князей Московских, как скифской породы татарские цари жили в Орде на луговой стороне Волги реки, на реке Ахтубе. И в те времена ординские цари и ногайские мурзы с татары приходили в Росийские места войною сакмами: по 1-й, из-за Волги, на Царицынской и на Самарской перевозы, и через реку Дон на Казанский брод и на урочище Казар, где ныне город Воронеж, на Рязанския и на Коломенския и на иныя места; по 2-й перешод реку Волгу, а Дону реки не дошод, промеж рек Хопра и Суры, чрез реки Лесной и Польный Воронежи, на Ряские и на Рязанския и на Шацкия места, которою сакмою и Батый в войну на Русь шол».[820] Из сообщения в первую очередь следует, что походы на Русь начинались из районов волжского левобережья, где находились обе столицы Золотой Орды. Это может служить косвенным доказательством того, что решение о их проведении принималось центральным правительством (ханом и его ближайшим окружением) и осуществлялось в общегосударственном масштабе. Таким образом, походы монголов на Русь в XIII–XIV вв. нельзя представлять в качестве простых грабительских нападений отдельных крупных феодалов. Это были хорошо подготовленные военные акции, перед руководителями которых ставились определенные задачи.

Оба маршрута, начинаясь на левобережье Волги, приводили на территорию Рязанского княжества; различие их состояло в трассе движения по самой Золотой Орде. Первый шел вдоль Дона, постепенно выводя в его верховья, и открывал путь через Рязань и Коломну в центральные районы Руси. Причем после форсирования Волги в районе современного Волгограда дорога пересекала Переволоку, направляясь прямо к Дону, где находилась переправа на его правый берег. Движение по левому берегу Дона значительно затруднялось из-за его следующих один за другим притоков — Иловли, Медведицы, Хопра. Вдоль правого берега Дона путь лежал до брода у современной станицы Казанской (выше Вешенской), который вновь выводил на левый берег реки. Прокладке именно такого маршрута на этом пути способствовало большое число мелей и перекатов, удобных для устройства бродов. Среднее течение Дона было буквально насыщено ими на протяжении более 400 км и поэтому еще недавно носило название Мёртвого Дона.[821] Далее вдоль левого берега дорога шла к городищу Казар, находящемуся сейчас в черте г. Воронежа.[822] Переправившись в этом месте через р. Воронеж, дорога вдоль левого берега Дона приводила в рязанские земли. Второй маршрут резко сворачивал от Волги [181] (после переправы в районе Жигулей) прямо на запад, проходя несколько южнее современной Пензы и приводя в междуречье Прони и Мокши, откуда, минуя Рязань, можно было попасть в район Мурома, Владимира, Ростова и Ярославля. Эти два пути были традиционными и использовались наиболее часто, хотя нужно отметить, что золотоордынцы приходили на Русь иногда и другими дорогами. Однако последнее носило в определенной степени случайный характер и, как правило, было связано с конкретными небольшими набегами, нацеленными на определенный объект (в качестве примера можно привести Нижний Новгород).

Последняя фраза приведенного выше отрывка о путях монгольских походов на Русь («которою сакмою и Батый в войну на Русь шол») относится к маршруту войска Бату в 1237 г. Судя по этому сообщению, монголы после разгрома Волжской Булгарии переправились в районе Самарской излучины на правый берег Волги и двинулись на запад, к Рязани. Они миновали значительную территорию, заселенную мордовскими племенами, которая находилась севернее их маршрута. Именно это позволяет считать поход 1239 г. против мордвы первым, а не повторным, вызванным восстанием местных племен, о чём уже говорилось выше.

После нашествия хана Бату летописи впервые отмечают появление в 1252 г. на Северо-Восточной Руси крупных монгольских военных сил под командованием Неврюя.[823] Перед ним была поставлена четкая задача: наказать за неповиновение великого князя Андрея Ярославича. На русской территории отряд Неврюя впервые упоминается при переходе через Клязьму под Владимиром.[824] Не задерживаясь у стольного города, Неврюй скрытно пошел к Переяславлю, где настиг Андрея и разбил его. Разграбив город, каратели, «россунушуся по земли», забрали и увели в Орду много пленных и скота. В летописи нет сведений о том, каким путем Неврюева рать пришла под Владимир; можно лишь предполагать, что это был второй из вышеописанных маршрутов. Нет сведений и об обратном пути отряда. На примере Неврюевой рати хорошо видна типичная золотоордынская тактика подобных отрядов на Руси. Выполнив поставленную цель и разгромив город, послуживший укрытием мятежному князю, каратели занялись грабежом сельской округи в доступных им пределах. Если первая часть акции носила характер официального правительственного приказа или задания, то вторая была продиктована откровенным стремлением участников похода захватить как можно больше добычи для собственного обогащения. Данные некоторых летописей о том, что, кроме Неврюя, карателями командовали еще «Котия и Олабуга храбры»,[825] позволяют видеть в их отряде весьма серьезную по численности силу. На это указывают и титулы двоих участников похода: Неврюй в IV Новгородской летописи назван царевичем, а Олабуга — «храбрым», что является [182] явной калькой с монгольского титула. Скорее всего, оба помощника Неврюя были темниками, приданными ему со своими воинами для усиления. Именно численная значительность соединения Неврюя и позволила ему рассеяться, «прочесав» обширный по площади район. Неврюева рать принесла серьезные бедствия Владимиро-Суздальской земле, о чём можно судить по специальным мерам, предпринятым Александром Невским для ликвидации нанесенного монголами ущерба.