Мужчина что (не) надо (СИ) - Рымарь Диана

— Не переживайте, Виктор Алексеевич, всё сделаем, защитим ваше кровью и потом нажитое имущество, не достанется оно супруге. Я научу, что нужно сделать в первую очередь.

«Неужели он правда собирается помогать этому червяку?» — кипела про себя Ангелина.

Прутский — вот кто грязь под ногами, а вовсе не она.

Акулова резко развернулась и ушла в приемную, дабы избавиться от соблазна использовать всё, что было в офисе, для членовредительства против дорогого начальства и его клиентуры.

Разного она наслушалась в кабинете шефа. Но вот такую гадкую, откровенную речь слышала впервые.

На какой-то миг Ангелина будто провалилась в то свое старое состояние, когда Тимур точно так же на нее орал:

«Всё куплено на мои деньги. На мои, слышишь? И шмотки твои, между прочим, тоже! Уходить собралась? Голая уходи! Претендовать можешь исключительно на свое приданое — дырку от бублика. Пришла ни с чем, уйдешь ни с чем. Ты и дня не проработала, пока со мной жила».

Как же ей было за себя тогда больно и обидно… Словами не передать. До сих пор обидно, если честно. Вкалывала от зари до зари, но, оказывается, ничегошеньки не заслужила. Жена этого Прутского, небось, также вкалывала — и вот награда.

Клиент вышел из кабинета Степанова лишь через час, за это время успел громко излить ему весь запас зловонного содержимого, которое хранил в душе.

Ангелину чуть не стошнило от омерзения, когда Прутский проходил мимо ее стола.

Степанов лично проводил клиента до выхода из конторы. А потом резко повернулся к ней:

— Геля, посмотри на меня. Наша задача — помочь человеку, запомни. Это чужое дело, не твое, не твой развод, не надо так реагировать.

— А как я реагировала? — свела брови у переносицы она.

Ведь ничего же не сказала, ни единого словца, а сказать было что.

— Ты смотрела на клиента с осуждением. Так нельзя, если ты хочешь работать в этой сфере. Научись держать лицо, моя красавица, иначе я буду вынужден принять меры.

Шеф развернулся и ушел в свой кабинет.

Какие такие меры он имел в виду, Ангелина так и не поняла, но тон еще недавно ласкового шефа задел.

«Сам бы попробовал держать лицо, если бы тебе в это самое лицо такие же слова бросили…»

Дело, может, и чужое, но боль своя, собственная.

Глава 61

Пирожки тети Ани

«Если я не умею любить, то какого же ляда мне так больно…»

Тимур всё крутил в уме брошенные женой в гневе слова: «Это не любовь. Ты не умеешь любить. Тебе только ты важен!»

Она этими словами по нему как катком проехалась.

Слепая, что ли? Правда не видела его чувств? Не понимала, насколько ему дорога? Ведь он всё для нее готов делать — и делал. Да, средства выбирал не самые лучшие, зато действенные. И разрушительные одновременно, как оказалось.

Но жена хотя бы раз дала себя потрогать-полюбить, и на том спасибо.

Хоть немного полегчало, а то Акулову уже хотелось биться головой об стену, настолько велико было скопившееся внутри напряжение. Раньше он не задумываясь снял бы где-нибудь девчонку посимпатичнее да посговорчивее и нагнул по-всякому в отеле. Теперь знал, как дорого может обойтись такой финт. Да и не хотел никого, кроме мелкой блондинистой нервомотательницы с ангельским лицом и именем. А Ангелина, похоже, его больше не хотела. Ни в постели, ни в жизни — вообще нигде.

Хорошо, с дочкой видеться давала, иначе Тимур совсем засох бы от тоски. Маленькая егоза, Вера, разукрашивала жизнь яркими красками — талант у нее такой.

Пришло время обеда, и несмотря на то, что есть не хотелось, Акулов всё равно вышел из офиса с намерением пойти в кафе. В коридоре прямо возле собственной двери натолкнулся на одного знакомого. Старого и очень неприятного — Виктора Прутского, или дядю Витинатора, как помнил его по детству.

Он с семьей, кажется, до сих пор жил этажом ниже родителей Тимура.

В возрасте семи лет Тимур случайно закинул на балкон Прутских самолет. Новый пластмассовый кукурузник, ярко-красный, с белыми линиями по бокам. Как сейчас помнил эту давно исчезнувшую вещь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кукурузник ему подарили на день рождения, и самолет очень нравился. Поэтому Акулов тут же сбежал вниз — попросить игрушку обратно, а Виктор Прутский схватил его за ухо и отругал. Тимур, как оказалось, что-то там разбил на балконе — то ли банку, то ли еще что. Ладно бы просто поругали, и красное ухо тоже вполне можно было пережить. Но самое паршивое — противный дядька не отдал красного красавца обратно, сказал, что выбросил на улицу с седьмого этажа.

Тимур помнил то давящее ощущение безвозвратной утраты, когда бежал на улицу проверять, правду ли сказал Витинатор, и нашел свою игрушку разбитой. Расстроился страшно. Мало того, что лишился любимой вещи, так еще и мама вечером отругает — куда дел?

Однако позже тем же днем пришла жена Витинатора, тетя Аня, и подарила Тимуру шоколадку, попросила не обижаться за самолет. Сладости родители покупали ему редко, потому что считали — нечего портить зубы. «Я не собираюсь бесконечно водить тебя к зубному!» — стандартный ответ мамы на просьбу сына о какой-нибудь вкусности. Поэтому Акулов с радостью заел горький день лакомством.

После того случая тетя Аня частенько угощала его то пирожками, то домашним безе. От мамы такой роскоши было не дождаться, поэтому младший Акулов воспылал к доброй женщине искренней привязанностью, а ее мужа так и продолжал недолюбливать. Всем двором его с ребятами обзывал Витинатором, на что тот жутко злился.

Детские обиды порой бывают очень яркими. Тимуру давно было плевать на игрушечный самолет, но вот гадливое неприязненное чувство к Виктору Прутскому осталось на всю жизнь.

Тимур подметил, что Прутский выходил из конторы Степанова. И как-то нехорошо на душе царапнуло — ведь тот на разводах специализировался. Согласно данным, которые Акулов на него собрал, шеф Ангелины мог быть на редкость жестоким и беспринципным, если того требовало дело. Не на тетю Аню ли Витинатор решил натравить этого бульдога?

Тимур обещал себе, что после того, как переоформит квартиру на себя, матери звонить больше не будет, но всё же решил сделать исключение, позвонил, спросил номер тети Ани.

Он просто наберет ее номер, узнает, как дела, и на этом всё. Лезть без надобности не будет.

Узнал номер, позвонил.

— Тимурка, ты прости меня, не до тебя мне сейчас, — простонала в трубку женщина.

— Что случилось, тетя Аня?

Но вместо ответа услышал лишь горькие рыдания. Потом в трубке послышался другой женский голос.

— Извините, я сестра Анны, Татьяна, вы что хотели? Что-то срочное?

— Тетя Аня разводится с мужем? — напрямик спросил Тимур. — Слезы по этому поводу?

— Да, а откуда вы знаете?

— Давайте я подъеду, и мы пообщаемся.

Через час Акулов уже заседал на кухне в незнакомой старой хрущевской однушке. Напротив устроились две зареванные женщины в одинаковых розовых спортивных костюмах и изливали на него потоки информации.

— Я, конечно, всё понимаю, но муж Анечки свинья, каких мало! В свинарнике ему место, — вещала Татьяна, такая же круглая в разных местах брюнетка, как и ее сестра.

— Меня на какую-то молоденькую профурсетку решил сменить! — пыхтела тетя Аня и утирала щеки бумажным платком. — У всех мужики как мужики, переживают кризис среднего возраста по-человечески. Рыбалкой занимаются, машины красные покупают, а этот Ли-и-идочку завел. Заявил мне: для души ему надо. Какая там душа после такого поступка, а? И главное, иди, говорит, вон! Я… из своей квартиры! Словно там ничего моего! А там всё мое, Тимурка, всё-всё, и пусть эта квартира ему от родителей досталась! Самая последняя шторка, каждая обоина лично мной поклеена. Да я эту квартиру вплоть до каждой паркетины перебрала. Я жизнь положила на этого козла, его квартиру, детей. А он… нет, не человек после такого поступка! Ирод! И главное — машину продал, вторую квартиру, которую мы сдавали, продал, а денег нет. Куда дел, не говорит. На улицу меня с голой задницей… что делать, Тимурка, я не знаю!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})