Разбег - Валентин Рыбин

Настоящие хозяева города, прибывшие с буровых и нефтепромыслов, заполнили улицы и дома бодрыми голосами — восклицаниями, смехом, песнями и перебранкой. Надвигались сумерки. И вот уже в клубе нефтяников заиграл духовой оркестр, а из окон домов полилась музыка патефонов. Нина вернулась домой к Тане и тут встретилась с Юрой Каюмовым. Он, в расстегнутой рубашке, с засученными рукавами, встретил актрису на пороге, поцеловал ей руку.

— О, Юрец, да ты совсем стал кавалером! — Нина оглядела его со всех сторон. — Я привыкла тебя видеть маленьким, но кажется пора и мне относиться к тебе, как к взрослому. Как прикажешь тебя величать? По имени и отчеству?

— Ну, что вы, Нина Михайловна! Зовите, как всегда, я не обижусь. Давно виделись с моими? Как они там? Матери я недавно отправил письмо. Она ничего вам не говорила?

— Ну как же — говорила. — Нина открыла сумку и вынула старую, в темно-зеленом переплете книгу. Положив ее на край стола, занятая разговором, сразу о ней забыла. — Мама твоя говорила мне, что ты ее приглашаешь к себе в гости. Но у нее столько сейчас всяких дел в Наркомздраве — ты даже не представляешь. Конечно, она попытается выбраться на день — другой, но лучше будет, если приедешь ты сам.

— Самого мало. — Юра улыбнулся и посмотрел на Таню — она, слушая разговор, рассеянно перелистывала темно-зеленую книгу.

— Ну, Юрец, ты говоришь какими-то загадками! — Нина игриво ощупала его синими большими глазами: — Что значит «самого мало»? если мало самого, пригласи с собой Танечку.

— Тоже мало. — Юра засмеялся и встал, отошел к окну. Так ему было говорить легче. Не оборачиваясь, он сказал: — В конце июня сюда должны приехать родители Тани. Мы хотели их познакомить с моими… на первый случай хотя бы с мамой. Отец-то, я знаю, ни за что не приедет — вечно занят.

— Юрочка! — умиленно сказала Нина. — Насколько я понимаю, дело идет к свадьбе! Я не ошиблась?

— Нина Михайловна, мы все уже решили, — Таня засмущалась, но переборола робость — встала с дивана и села рядом с актрисой. — Независимо от того — приедут или нет старшие, мы подали заявление в ЗАГС.

— Прекрасно, — одобрила Нина. — Вы очень подходите друг другу. — А кто ваши родители, Таня?

— Отец — буровой мастер, живет в Грозном. В тридцать втором, когда на Вышке дала фонтан двенадцатая скважина, он приезжал сюда с бригадой. Они привезли новое оборудование для нефтепромысла. Я тогда была маленькой. А потом, когда закончила нефтяной техникум и было распределение — папа посоветовал мне ехать в Небит-Даг. Там, говорит, только и можно применить на деле все свои знания. Промысел молодой и перспектива большая. Я послушалась.

— А мама — тоже в Грозном?

— Да… Она домохозяйка. — Таня вошла в спальню и вернулась оттуда с фотоальбомом. — Вот посмотрите, здесь все наши.

Нина принялась рассматривать фотокарточки. Таня поясняла ей — кто на них. Юра занялся привезенной книгой и тотчас спросил:

— Нина Михайловна, где вы достали?

— Ах, Юрочка, извини, я совсем забыла. Это Иргизов тебе передал. Сказал, что вы собираетесь подняться на вершину горы. Вроде бы, альпинисты у вас есть в городе. Вот и письмо тебе от него. — Она достала из ридикюля вчетверо сложенную записку и подала ему.

Молодые люди переглянулись и засмеялись.

— Нина Михайловна, мы уже побывали на самой вершине, — сказала Таня. — Мы долго ждали эту книгу. Юра хотел идти маршрутом Карелина и ждал от вашего мужа записки этого ученого. Я переубедила Юру. К чему подниматься по проторенному пути? Надо пробить на Небитдагский олимп свою тропу. Ну и пробили.

— Таня опускалась на веревке в пропасть и поднялась оттуда с великолепными рогами архара, — подсказал Юра. — Посмотрите — они в другой комнате.

— Те рога, которые на стене? — удивилась Нина. — И вы, Танечка, достали из пропасти их сами?

— Сама, я же альпинист, кандидат в мастера.

— О-о! Ну тогда я посмотрю на эти рога более внимательно.

Женщины удалились в спальню, и Юра занялся чтением письма.

Иргизов писал:

«В этой замечательной книженции есть все, что тебе необходимо знать: место высадки Карелина у Большого Балхана, местонахождение лагеря, кочевье проводника Союна, который водил к вершине русскую экспедицию. Как говорится, ни пуха тебе, ни пера, дерзай на здоровье. И между прочим, когда будешь читать карелинский дневник, то обрати внимание на те страницы, где рассказывается о добыче туркменами нефти. Они издревле добывали ее на Челекене, да и о нефтяных колодцах возле Большого Балхана тоже им было известно. Я думаю, нефть челекенская и нефтедагская — это один подземный пласт. И сейчас, когда между Челекеном и Нефте-Дагом море высохло, можно смело вести здесь разведочное бурение…»

— Что мы и делаем, — вслух согласился с Иргизовым Юра. — Этим и занимаемся.

— Ты нас звал? — спросила Таня, выходя из спальни.

— Нет, это я сам с собой, — ответил Юра, складывая письмо.

— Юра, помнишь, когда мы спускались с Арлана, то нам повстречался старик-туркмен и рассказал о смерти старых архаров?

— Помню, но сомневаюсь, чтобы это было так. По-моему, просто красивая сказка. Представьте себе, Нина Михайловна, такую картину. Вы, конечно, видели обрывистый, почти вертикальный склон Большого Балхана. Мне он всегда напоминает о гигантском плаще, стекающем с плеча гигантского каменного рыцаря. Если верить старику-туркмену, встретившемуся нам в горах, то выглядит легенда о гибели старых архаров так… Годами гордо носятся вожаки-архары по горам Большого Балхана, водя за собой самок и детенышей. Годами какой-нибудь старый вожак защищает свое стадо от барсов и орлов, которые водятся в горах. Но наступает время, и на место старика-вожака начинает претендовать молодой архар. В одно прекрасное время старый и молодой бойцы сходятся и бьются насмерть за право быть вожаком. Старый вожак — таков закон природы — в конце концов уступает молодому. Он уходит побежденный, но как истинный рыцарь, как властелин гор, он не в состоянии перенести позорного поражения. Старый архар выходит к пропасти, разбегается и падает камнем вниз — на скалы… Вот из той низины, со скалы и достала Таня архарьи рога. А когда старик-туркмен увидел эти рога у нас, то и рассказал эту красивую легенду.

— Ты думаешь, что это легенда? — усомнилась Нина. — По-моему, в этом высший смысл жизни — гордо жить и гордо умереть. Есть ли иная, более прекрасная истина!

— Может быть, вы и правы, Нина Михайловна, — согласился Юра. — Но истина многолика. Истина — в чести, порядочности, доброте, любви.

— Истина в вине, — сказал Омар Хайям, — Таня, встав в позу восточной танцовщицы, замысловато изогнула руки и извлекла из буфета бутылку шампанского. Поставив на стол, достала бокалы. — Знаете, почему истина в вине? Потому, что вино открывает человеку тысячу истин.

— Браво, Танечка! — сказала Нина. — Я с удовольствием выпью бокал за ваше счастье, ибо одна из величайших истин жизни — счастье…

XI

Работы на раскопке Новой Нисы велись слишком медленно. Палаточный лагерь почти пустовал. Сформированный археологический отряд на это лето Маром, укомплектован был не полностью. Студенты исторического факультета, работавшие в коллекторах, в какой-то мере еще проявляли жизнедеятельность, но и они, чуть припекало солнце, отправлялись на Золотой ключ или еще дальше — в Фирюзинское ущелье. К вечеру возвращались усталые и утомленные. На полевые работы были привлечены, в основном, школьники — старшеклассники из близлежащего села Багир. Эти тоже являлись утром, но к полудню, спасаясь от жары, отправлялись домой. Спокойный и неутомимый Мар нервничал, жаловался Иргизову на полное отсутствие дисциплины в отряде. Если так и дальше пойдет, то придется принимать какие-то меры.

— Черт возьми, — негодовал он. — У меня такое впечатление, что наши полевики, да и студенты, вовсе потеряли интерес к истории.

— Не мудрено, Александр Борисович, — согласился Иргизов. — Время с каждым днем становится все строже и строже. Общественная мысль нацелена в завтрашний день. Сборы, маневры, ПВХО… Порохом в воздухе пахнет. Я говорил вам о том, что и меня хотели взять на учения, да что-то передумали.

— Передумали оттого, что и в военкомате есть головы, которые понимают значение археологии в жизни общества. — Мар с гордой обидой приподнял подбородок. — А вот в Багире нет таких умных голов. Будь у меня власть, я бы растребушил их сельсовет вместе с председателем.

— Может быть, мне сходить в сельсовет, да поговорить с руководством? — предложил Иргизов. — Могут же сельские власти воздействовать хотя бы на учащихся.

— Подождем еще денек-другой, — не согласился Мар. — Я думаю, завтра надо всех скликать да провести собрание. А то только деньги любят получать, а как работать — в кусты.