Во мраке, переходившем в серебро - Kaтя Коробко

готовит сложные блюда и угощает. Мама пусть с палками, ходунками или с помощниками, но любит захаживать к ним в гости на вкусняшки. Это всего каких-то двести метров от нас. Наша бабушка и их отличаются, как луна и солнце. Ирина Ивановна считает себя центром своей семьи и тратит все силы на семью, тогда как мама считает себя центром вселенной и ждет, что все ей должны прислуживать. Но возраст и советское происхождение их роднит, и они общаются по телефону и лично. Я подозреваю, что мама жалуется и обсуждает меня и детей, но предпочитаю не слышать маминых разговоров. У меня есть Аня, а мама сливает свою фрустрацию в уши друзей и знакомых.

На очередной сессии с Аней мы обсуждали мои отношения с детьми. Я не чувствую себя главной и правой, мое чувство вины указывает на это. В борьбе за то, кто главный, побеждают они. Аня рассказывала о стратегиях энергетического укрепления. Я зашиваюсь и играю оборону и никак не выхожу из наработанного паттерна. Родитель по определению мощнее, чем дети. Выходит, я не вписываюсь в мою роль.

Есть мученическая тенденция брать огонь на себя. Как будто я нарисовала мишень, бегаю и указываю всем, куда стрелять. Во многих ситуациях огонь можно было бы пропустить. Аня посоветовала мне почитать Вадима Зеланда.

Я в начале пути, и изменения происходят микроскопическими шагами, а надо бы свернуть горы. Но первый раз в жизни я начинаю видеть, как энергия берет первенство над физическими действиями, которых я всегда произвожу в избытке. Тот случай, когда за сессию медитации происходит больше положительных изменений, чем за неделю действий. Но это пока только слабые намеки на то, как всё на самом деле работает.

В пятницу я возила маму на очередной визит к доктору. В этот раз — к глазному врачу, по поводу полузакрытого глаза. Ей нужно подшивать веко, иногда пальцами приходится держать глаз открытым. Мы обсуждали этот вопрос пару лет назад, но тогда страховка не оплачивала операцию. Доктор соглашается дать нам направление к специалисту, и, к удивлению, через три дня нам назначают новый визит, уже в Спрингфилде, до которого ехать почти два часа в одну сторону. Я напомнила врачу о том, что страховка в прошлый раз не сработала, но он говорит, что в этот раз всё должно быть хорошо.

Есть идея последней летней вылазки из дома. Еще весной мы с Лорой выиграли билетик на мама-дочкином мероприятии на морское путешествие с китами. Хоть мы уже и нагулялись у моря, я всё же решила свозить детей и к китам.

Экскурсии идут с северного побережья Массачусетса, снова из Глостера. Ночевали в городке, минут за сорок до побережья, где нашла ночлег «Эар Бнб». Но без приключений не обошлось. Утром я выезжаю задом по незнакомого подъезду к дому и не замечаю низенькой каменной ограды — распорола колесо. Нужно было поставить запасное и успеть до восьми утра к нашей лодке — опаздывать нельзя. Хозяин дома помог мне поменять колесо, а хозяйка приготовила нам бутерброды на завтрак, и у нас всё получилось, несмотря на драму с машиной. На обратном пути мне пришлось заехать в автомагазин и там поменять шины, но на китов мы успели, и они превзошли все наши ожидания. Такая радость быть в море, на ветру и солнце! Китов буквально пасут и знают по именам, корабль точно и нацелено идет к тому месту, где они плавают. «Китиха» Дрос знакома с судном, так как натуралисты возят туда группы из года в год. У китов — уникальный рисунок под хвостом, как отпечатки пальцев, и по этому рисунку их идентифицируют. Этой девушке-киту двадцать три года. Я была поражена, сколько известно натуралистам о китах, особенно конкретно об этой самке. Она плавала вокруг нас и оказывала внимание. Фыркала и показывала роскошный хвост. Восторгу не было конца. К нам присоединились и дружелюбные дельфины, они сопровождали лодку. Киты проводят лето на Атлантическом побережье рядом с нами, а зиму проводят в Карибском бассейне, где выводят потомство и худеют.

Мы получили массу впечатлений и приветы от животных. Такое вот последнее совместное мероприятие до начала учебы.

Возвращаемся из поездки, и на следующий день начинается школа. Я на работе, поэтому не вижу этого расстройства. Виртуальное обучение всё так же плохо организованно и сложно выдерживается моими детьми. Первый день загрузил Лору, она в стрессе. Вася проигнорировал половину своих классов, так как заснул у экрана. Он не встает с кровати для начала занятий. После того как он просыпается и включает компьютер, я ухожу на работу. Без контроля и вертикального положения лежание в кровати неизбежно приводит к засыпанию и пропущенным занятиям. Вася не понимает, что в этой школе поблажек не дают. Ему трудно перейти на дневной образ жизни, так как он всё лето спал до обеда. С работы по телефону я его поднять не могу. А мама не может спускаться в подвал по ступенькам. Лежа в кровати с выключенной камерой, он засыпает. Но пока никаких сигналов из школы за первый день не присылают. Васе положена помощница по домашнему заданию, которую в первый день он тоже проигнорировал. Мы обменялись имейлами, и на следующий день я уговариваю Васю, а он уверяет, что всё сделает.

Мы с мамой едем в путешествие в Спрингфилд глазному врачу, что занимает целый день. Сидя за рулем, я психую от ее вопросов. Задавая их, она не слышит и не слушает мои ответы, и цикл повторяется снова. В настоящем — один большой конфликт, объединяет нас только прошлое. Я, конечно, хочу, чтобы моя мама поддерживала меня и помогала с детьми, но пока всё с точностью до наоборот. Это неисполнимая мечта. Она критикует и опускает меня и детей, а помочь не в силах. Мама в лучшей физической форме, и агрессивность у нее повышенная. Первые полтора часа в машине прошли довольно бурно.

У врача всё прошло даже слишком хорошо. Нас приняли и объяснили все детали операции, которая занимает около двадцати минут. Саму операцию назначили на октябрь. От такой гладкости я слегка обалдела. Мы вышли от врача и решили заехать в русский магазин, в котором я никогда не была. По дороге туда мне перезвонили из офиса врача и сказали, что ее страховку не принимают и все предыдущие действия отменяются, даже наш сегодняшний визит не будет оплачен. Это звучит ближе к правде — то, к чему я была готова. Жаль,