Каприз леди Авроры - Инна Сударева

- А сама почему осталась?

- Корт захотел - и сбежал, а я хочу - и остаюсь, - ответила Майя. - Ну? Еще есть вопросы?

- Где мне Корта найти? - с мольбой в голосе произнесла Аврора.

Рыжая отрицательно покачала головой:

- Не проси. Этого я и матери родной не сказала бы.

Аврора хотела и дальше ее умолять, горы золотые наобещать, но ее перебил громкий крик дозорного с караульной вышки:

- Эгей! Всадники! Большой отряд! С запада! С императорским штандартом!

- Уверена: это папа твой скачет, поспешает, - насмешливо улыбнулась Майя. - Ну, может, Корту и не интересно на императора взглянуть, а я посмотрю. Говорят: он ничего, - расхохоталась, довольная своей шуткой, и шустро побежала к лестнице, ведущей на стены крепости - смотреть на прибывающих.

- Папа, - недовольно повторила Аврора, делая из пальцев кулаки. - Папа, как всегда, не вовремя появляется…

Крепко сжимая дочь в объятиях, лорд Исидор не играл никакой роли. Он просто был отцом, который сам себя не помнил от счастья, найдя потерявшегося ребенка.

- Крошка моя, - шептал он тихо-тихо в ее теплое ухо. - Живая, здоровая.

Аврора же была в своеобразном шоке. Во-первых, потому, что от грозного батюшки она не ожидала такого явного проявления чувств; во-вторых, потому, что ей самой вдруг хотелось плакать и обнимать его (что она себе и позволила); а в-третьих, девушка вспомнила слова Корта о том, как же обрадуется Исидор, разыскав ее, и теперь видела: убийца оказался прав.

- Крошка моя, девочка моя, - говорил император, не обращая внимание ни почетный караул из солдат форта, которые тянулись в струнки перед государем, ни на вышедших к нему на встречу коменданта с супругой, нарядившихся в свои лучшие платья, ни до чего ему не было дела, кроме дочери. - Ты загорела, - улыбался он, - и похудела, - тут слегка нахмурился, - и повзрослела, - вновь улыбнулся, с легким удивлением, но довольно, очень довольно.

Еще раз поцеловав ненаглядную свою Аврору, он, наконец, повернулся к замершим в почтительном ожидании хозяевам форта:

- Ну, и где герой, который подарил мне столько радости?

Сэр Флокур выступил вперед, сияя парадным панцирем, который пускал солнечных зайчиков в глаза рыцарям императора, и пробасил:

- Государь мой, рад привечать вас в крепости Гедеон. Я - сэр Флокур. Вашей милостью я здесь комендантом, - и поклонился, метя перьями берета двор перед императором.

- Про тебя я знаю, - отмахнулся Исидор, вглядываясь и лица обитателей форта и надеясь самому угадать того сэра Корта, о котором говорилось в письме, что прилетело с голубем. - Этот что ли? - спросил у Авроры, указывая на статного и нарядного мастера Эдеваса - лекарь тут же поклонился до земли.

- Ты Корта ищешь? - переспросила наследница. - Это не Корт. Это здешний врачеватель, мастер Эдевас. Очень хороший врачеватель.

- Я готов поверить, что здесь все хорошие, но прежде выведи вперед своего героя. Дай мне обнять его, - громко затребовал император.

- Его тут нет, - тихо ответила Аврора. - Он у…уехал. По срочному делу. Вот.

Лорд озадаченно нахмурил густые брови, наморщил лоб и поджал губы:

- Я ослышался? Есть ли дела более важные и срочные, чем встреча со мной? Чем получение награды из моих рук за спасение моей дочери? - последние слова были сказаны очень громко, и из-за этого на крепостном дворе установилась мертвая тишина, даже глупые куры и гуси заглохли в своих закутках.

Аврора дернула отца за локоть, и он послушно наклонился, чтоб услышать то, что она вознамерилась ему сказать.

- Папа, давай ты не будешь орать. Хотя бы сегодня, - попросила девушка.

- Девочка моя, я ведь только…

- Папа, очень тебя прошу, - с особым выражением молвила Аврора.

Исидор поднял вверх руки, будто в плен решил сдаться, и брови поднял, выведя их из нахмуренного состояния, и сказал:

- Как тебе угодно, милая. Сегодня побуду мирным барашком. Но завтра, - предательское рычание прорвалось в слово "завтра", и Аврора поспешила одернуть грозного властелина:

- Вот завтра и порычишь на меня. С глазу на глаз. Согласен?

Император вздохнул, едва сдерживая раздражение. Раздражался он легко, особенно, когда натыкался на неприятные сюрпризы, как вот теперь - на отсутствие того, кому он привез неслабую награду: свои благодарность и рукопожатие, лучшего вороного жеребца из императорской конюшни, клинок из прекрасной южной стали, украшенный золотом, и еще - кучу всяких приятных мелочей, способных порадовать человека военного. Вздохнув, Исидор вновь улыбнулся дочери, потом - побелевшему сэру Флокуру и его супруге, и сказал вполне миролюбиво:

- Господа, мое вам благоволение.

Во дворе тут же все ожило и заголосило:

- Слава императору! Слава! Слава леди Авроре! Слава!

Аврора, как и ее отец, улыбнулась особой - милостивой - улыбкой обитателям крепости, а потом вдруг глаза пошире открыла, от удивления: она увидела Майю возле мастера Эдеваса. Рыжая тоже кричала "слава!", очень при этом старалась и даже прыгала на месте от восторга, словно резвый ребенок.

Наследница нахмурилась, потому что и ее отец заметил бойкую рыжую девушку в мужском платье и спросил у дочери:

- Что за диво такое, очаровательное? Ты ее знаешь?

- Знаю, - ответила Аврора, мстительно прищурившись. - Это Майя, невеста мастера Эдеваса…

- Убежал, говоришь? - хмурился император, сидя у окна в покоях коменданта (сэр Флокур предоставил в распоряжение его величества свои комнаты, как самые лучшие в форте). - Очень странно. Испугался, что ли?

Небо, на которое рассеянно смотрел император, тоже хмурилось - с севера ползла свинцовая грозовая туча, обещая сильное ненастье.

- Нет, - покачала головой Аврора. - Корт не таков, чтоб пугаться.

- Тогда напрашивается другой ответ: сэр Корт меня знает и не хочет видеть. Или ненавидит, или презирает, - ответил Исидор, следя за лицом дочери.

Аврора сверкнула глазами:

- Тогда зачем, по-твоему, он меня спасал?! Человеку, которого ненавидишь, всегда с радостью делаешь гадости. И нет большей радости, чем нанести удар по детям своего врага!

- Резонно, - согласился император, невольно залюбовавшись лицом дочери: оно сильно изменилось за эти два с лишним беспокойные месяца, что-то новое появилось в по-детски мягких чертах, и это новое очень нравилось Исидору. - Более-менее исключается ненависть, а вот под презрение все как раз подходит.

Аврора не нашла, что ответить на эти слова. Отчасти (это она надеялась, что отчасти) отец был прав. И девушка сама много раз слышала, с каким презрением в голосе говорил Корт (если такое случалось) об императоре.