Крестовые походы. Под сенью креста - Александр Доманин

Торговля давала итальянцам колоссальные диви-дсч1ды. Не слишком большой редкостью было получение от торговой сделки пятисот, а то и тысячи процентов прибыли. Но даже с учетом всевозможных налоговых льгот (тем более, что, например, у византийских или армянских купцов таких льгот не было), немалая доля этих доходов оставалась и в Святой Земле, оседая в карманах князей и феодалов; перепадало кое-что и простому населению. Именно небывалый размах торговых операций привел к уникальной для средневековья ситуации, когда в качестве феодов часто фигурировали не земельные владения, а различные финансовые платежи — доли от налоговых или портовых сборов, проценты с торговых сделок и т. д. В условиях нестабильного феодального землевладения — всегда можно было ожидать вторжения мусульман — это было своеобразной страховкой для сеньоров и рыцарей, позволяло им вкладывать средства в укрепление своих замков. И хотя феодальная знать не принимала непосредственного участия в торговых операциях — это противоречило неписаному рыцарскому кодексу чести — само ее богатство и даже, в какой-то мере, политическая власть основывались именно на успехах торговли.

Экономические преимущества княжеско-рыцарской элиты были хорошо подкреплены и юридическими козырями. Во второй половине XII века при короле Амаль-рихе был окончательно сформулирован и записан свод законов — знаменитые иерусалимские ассизы. До нас этот замечательный памятник средневекового права, к сожалению, не дошел: манускрипты с полной записью законов погибли при завоевании Иерусалима Салади-ном. Но до самого падения Акры господствовала устная традиция толкования этих законов; существовали и письменные комментарии, из которых наибольшей известностью пользовалась т. н. «Книга Жана д'Ибели-на». Ее автор сам был представителем княжеской верхушки, графом Яффы, и в его труде особенно подробно разобраны и политические моменты, и юридические процедуры, связанные с понятиями вассалитета и владения феодом, правила поведения рыцарей и пределы юрисдикции в отношении феодальных сеньоров.

Даже исходя из дошедших до нас источников, можно смело утверждать, что иерусалимские ассизы были действительно фундаментальным сводом феодального права. Причем ассизы отстаивали, если так можно выразиться, «феодализм в квадрате», феодализм в его наиболее ярких и чистых формах. В них были очень четко прописаны отношения вассалитета, жестко ограничивались полномочия центральной власти по отношению к владетельным баронам. Фактически крупные землевладельцы в своих вотчинах были почти полновластными государями, державшими и жизнь и имущество подданных в своих руках. Осудить любого феодала мог только суд пэров, т. е. сеньоров, равных ему по званию: Законодательные и политические возможности королей резко ограничивались и были фактически сведены к формальному принятию клятвы верности — оммажа. Впрочем, в XII веке — столетии перманент-пых войн, короли все же обладали еще немалым авторитетом как носители верховной власти. С наступлением же относительно мирной эпохи реальная власть королей начала стремительно уменьшаться; они дей-етвительно стали не более, чем «первыми среди равных». В конце концов и сам титул иерусалимского короля превратился просто в разыгрываемую карту, не дающую победителю в игре за него почти ничего, кроме морального удовлетворения. И если в Европе XIII век стал веком формирования централизованных государств и ограничения произвола князей и сеньоров, то в Палестине эти годы были временем консервации наиболее одиозных феодальных порядков.

Однако эта политическая раздробленность мало сказывалась на хозяйственной жизни государств Леванта, для которых первая половина XIII века была временем наивысшего экономического расцвета. Так, одна только Акра в 1240 году давала в виде налогов и сборов (без учета собственно прибыли торговых операций) около пятидесяти тысяч фунтов серебра в год, что превышало финансовые доходы короля Англии. В Триполи в XIII пеке было четыре тысячи шелкоткацких станков, не уступала ему и Антиохия. На рынках в Тире и Акре можно было приобрести товары со всех концов света — европейские сукна и мануфактуру, аравийские и индийские пряности, благородных скакунов из Средней Азии. До тех пор, пока монголы в середине XIII века не перерезали Великий шелковый путь, в Левант приходили караваны даже из далекого Китая.

Огромные доходы, которые приносила левантийская торговля, особенно торговля пряностями, позволяли вкладывать значительные средства в строительство, в повышение уровня жизни. Знакомство крестоносцев с высокоразвитой исламской культурой ввело в обиход христиан многие ее достижения. Одним из подобных завоеваний стал серьезный успех гигиенических процедур, чего почти не знала тогдашняя Европа. В городах существовали десятки бань, некоторые из них могли вместить до тысячи человек. Среди женщин в моду вошло употребление косметики; возникло даже нечто вроде салонов, красоты, где женщины могли и пообщаться, и уделить внимание своей внешности. В многочисленных госпиталях иоаннитского и тевтонского орденов могли получить весьма разнообразную пищу, а также врачебную помощь не только паломники, но и городская беднота. В домах дворян и крупных купцов обычным делом были бассейны и фонтаны.

И все же, несмотря на некоторое взаимопроникновение христианской и мусульманской культур, его степень не стоит преувеличивать. «Христовы воины» отнюдь не слились с покоренным населением; каждая национальная и религиозная группа жила обособленно, по существу, замыкалась сама на себя. Дворянин мог знать несколько языков страны, в целях облегчения общения, но, например, за все два века господства христиан, ни одна арабская книга не была переведена на общеупотребительную в среде католиков латынь. Впрочем, точно так же и мусульмане принимали привнесенную западную культуру. Латинский Восток представлял собой совершенно замечательный конгломерат культур, каждая из которых сохраняла свою самобытность.

Глава 16. Искусство Латинского Востока

Существует два полярно противоположных взгляда на то воздействие, которое оказали крестовые походы на европейскую культуру. Сторонники первого — призванным главой этого направления является выдающийся французский специалист по средневековой истории Жак ле Гофф — считают, что это влияние практически равно нулю. В поддержку этого мнения они приводят тот факт, что почти вся арабская ученость пришла в европейский мир с Запада, из Испании. Светочем поздней арабской культуры была знаменитая Кордова; отсюда труды великих мусульманских мыслителей, астрономов, врачей и поэтов попадали в Европу. Ну, а Святая Земля — это лишь вечная двухсотлетняя война двух противостоящих миров. А какое, с их точки зрения, может быть культурное взаимовлияние у солдат, сидящих в окопах на передовой, и периодически с удовольствием убивающих друг друга? Разумеется, никакого.

Другая группа историков с не меньшим пылом отстаивает позицию о чрезвычайно большом влиянии крестоносного движения на культуру христианского мира. Большинство изменений, происходящих в это время в европейской культуре, прямо или опосредованно связывается с крестовыми походами. Апологетика рыцарства, торжество куртуазного стиля, рост городов и развитие товарно-денежных отношений, даже начало Ренессанса — все это, на их взгляд, является прямым следствием контакта двух цивилизаций в землях Леванта. Крестовые походы радикально изменили весь тогдашний мир — таково кредо этих исследователей.

Сторонники каждого из этих мнений приводят массу доводов в защиту своего взгляда на данную проблему. И, что интересно, доводы порой приводятся одни и те же, только знак меняется с «плюса» на «минус» или наоборот. Вряд ли стоит ввязываться в этот философский спор непримиримых противников. Истина в нем, вопреки известному крылатому выражению, отнюдь не рождается. Скорее всего, она, как обычно, лежит посередине. Но один важный элемент этой давней полемики все же вызывает особый интерес. Это вопрос о том, существовало ли так называемое «искусство крестоносцев» как действительно самобытная и неповторимая часть общеевропейской культуры.

Воины Первого крестового похода, как уже известно, не блистали особо высоким культурным уровнем. Это были достойные представители малограмотной и полуварварской еще Европы (исключения, вроде Боэ-мунда Тарентского, лишь подтверждают общее правило). Но и преувеличивать степень их отсталости у нас нет никаких оснований. И прежде всего это относится к тем, кто после победоносного завершения «шествия по стезе Господней» остался в Святой Земле. Ведь то были настоящие пассионарии, искренне преданные идеалам христианства, но, в то же время, лишенные более позднего европейского снобизма. Они не кичились своей исключительностью, признавали за врагами военные, административные, художественные и бытовые таланты. Близкое знакомство со странами древней культуры не могло не наложить на них определенного отпечатка. Но, наряду с этим, первые крестоносцы принесли на Восток художественные традиции своих родных мест — Лотарингии и Нормандии, Фландрии и Иль-де-Франса*, Прованса и Южной Италии. Таким образом, Иерусалимское королевство и другие государства крестоносцев изначально стали совершенно уникальным явлением культуры. Здесь сплавлялись воедино культурно-поведенческие устои севера и юга Европы, византийское влияние и некоторые исламские обычаи.