Афанадор - Евгений Гаркушев

– Давайте я вас чаем угощу, – предложила Наталья Ивановна. – С медом.

– С медом – это можно, – обрадовался Грумов. – Давно ни капли меда во рту не было. Вы письмо-то пишите…

Мама Димы выставила на стол горячий чайник с печки, чашку, блюдце, трехлитровый баллон, полный меда, и плетеную корзинку с баранками, а сама присела в уголок – писать письмо.

– Вы наливайте меда в плошку, сколько хотите. И баранки кушайте…

Грумов кивнул и принялся за угощение.

Наталья Ивановна писала не очень долго – минут десять. Приказала Диме не выходить поздно из общежития, хорошо учиться, не прогуливать занятия, чаще писать. Попросила подробнее рассказать о колледже, программе, учителях и детях, которые учатся вместе с ним. Закончив письмо, мама подняла глаза на гостя и оторопела.

Курьер из колледжа сидел, отвалившись на спинку стула, сыто полуприкрыв маленькие глазки. Баранок в корзинке почти не убавилось. Чая в стакане гостя было налито наполовину. А вот ароматного липового меда в трехлитровой банке осталось только на дне.

Проследив ошеломленный взгляд Натальи Ивановны, курьер сильно смутился, заерзал и виновато спросил:

– Я с медом… Того… Не сильно переусердствовал? Вы ведь сказали, можно, сколько хочешь…

– Кушайте на здоровье, – вымолвила Наталья Ивановна. Не то, чтобы ей было очень жаль меда. Просто она не могла представить, как человек может съесть три литра. Даже стакан – это много. А уж поллитровую банку никто, казалось бы, не одолеет!

– Вы скажите, а где такой прекрасный мед продается? – спросил смущенный Грумов. – Я бы вам еще баночку купил, да и себе тоже… Несколько…

– В городе, на рынке, – автоматически ответила Наталья Ивановна. – Только вы эти глупости – мне мед покупать – оставьте. Себе покупайте, сколько хотите. Спросите в медовом ряду Ивана Ильича, у него мед самый лучший.

– Спасибо за совет, да за чай, – поднявшись, поблагодарил мать Димы курьер. – Письмо ваше доставлю быстро, ответа по почте ждите.

– Может быть, вы ему еще письма передадите? От друзей? – спросила мама, протягивая Грумову два конверта. Распечатывать их она, конечно, не решилась. Особенно письмо от девочки.

– Да, конечно, – ответил курьер. Сунул конверты прямо за пазуху, и вышел. Во дворе быстро темнело.

Он отправился прямиком к той скале, куда прежде уходил милиционер, что Наталью Ивановну насторожило.

Оставшись один, Грумми прошептал слова заклинания, которые сбросили с него личину человека, и с наслаждением потянулся.

– Спасибо, хозяйка, за мед, – проурчал он. – Я верну банку, когда следующий раз здесь буду. Только не нужно Аристарху на меня жаловаться…

Конечно, человеку съесть несколько килограммов меда было бы затруднительно. Но уставшего медведя такой ужин только взбодрил.

В прекрасном настроении Грумми вынул два конверта, отданных ему Диминой мамой. Осмотрев письмо Надира, он спрятал его обратно за пазуху, а письмо Маши Ивановой, брезгливо поморщившись, швырнул в траву. Письмо, конечно, было не от девочки, а из тайной полиции «продвинутых». В нем был спрятан радиомаяк.

Хорошенько разбежавшись, Грумми прыгнул со скалы и расправил крылья. Делая мощные взмахи и мечтательно глядя на полную луну, он полетел на север. Туда, откуда было удобнее добраться до Рен-Редина. Редкие прохожие, увидев в небе крылатый силуэт, испуганно вздрагивали, но потом трясли головой и успокаивали себя: померещилось. А крылатого медведя мало заботило то, что происходит внизу. Его мысли были наедине со звездным небом и луной.

Поднявшись над землей метров на пятьсот, Грумми замурлыкал:

Мишке с медом в животеХорошо всегда, везде,А под чистым звездным небомМне не надо даже хлеба…

Был бы мед! Любому мишке —Это пишут даже в книжках —Хорошо лететь над морем,Не страшно ему и горе…

Лучше меда в мире нет.В меде есть большой секрет —Коль отведаешь ты ложку,Не откажешься от плошки.

Если плошку съесть придетсяПовод сразу же найдетсяСъесть тарелку, или банку,Иль из улья прямо рамку…

В песне было много куплетов и довольно бестолковые слова, но Грумми пел самозабвенно, придумывая текст на ходу. После поедания трех литров меда настроение у него было прекрасным – совсем как у маленького беззаботного медвежонка.

Глава тридцатая

Волшебная газета

Галкину показалось, что он только опустил голову на подушку, а его уже тряс за плечо Фергус.

– Пора вставать, – шептал он. – Половина шестого.

– Половина шестого? – недоуменно спросил Дима. – Но ведь занятия начинаются в девять!

– Мы сегодня убираем улицы. Без четверти шесть должны быть на разводе.

Пересиливая себя, Дима встал. Тело ломило и болело после приключений в канализации, хотелось спать. Он натянул на себя школьную форму, догадываясь, что какую-то рабочую одежду ему должны выдать, и буркнул:

– Пошли.

Снова он оказался на сборном пункте, где на этот раз топтались и позевывали человек двадцать ребят. Руководил ими мужчина средних лет в черной спецовке. В руках он держал две карточки, заглядывал попеременно в одну и в другую и объявлял, кто и где должен подметать сегодня.

– Фергус и Дима – Бульвар Цветов, – сказал он почти в самом конце, когда ребят на сборном пункте почти не осталось.

Дима к тому времени натянул черные брюки, черную футболку и черную куртку с вышитыми на них серебряными треугольниками, взял в руки метлу и ждал команды. Фергус взял друга за руку и скомандовал в распределитель:

– Бульвар Цветов!

И мальчики оказались в начале прекрасной широкой аллеи, посреди которой была разбита длинная клумба с цветами всех форм самых ярких красок.

– Твоя сторона правая, моя – левая, – подмигнув, предложил Фергус, обходя клумбу. – Кто быстрее, но сора не оставлять.

Тротуар на бульваре был почти чистым. Лишь кое-где на нем лежали листья и веточки с деревьев, которые росли возле некоторых домов, и жухлые цветы, упавшие с клумбы. Никто в Рен-Редине не бросал на мостовую окурки и обертки от конфет и мороженого.

Несмотря на отсутствие опыта в подметании бульваров, Дима справился с задачей почти одновременно с Фергусом. Видно, помог опыт участия в субботниках и работе по дому.

– Молодец, – одобрил товарища Фергус. – В столовую?

Часы, вмонтированные в башню над бульваром, показывали половину восьмого утра.

– Я еще погуляю, – сказал Дима. Он решил, что с Фергусом, конечно, и интересно, и хорошо, но ходить за ним как привязанному – ничего нового не узнаешь.