Алекс и Алекс 2 (СИ) - Афанасьев Семен

Когда, всполошенные её долгим отсутствием, часов через пять всё же подоспели свои, она сидела у стены склада, привалившись к ней спиной, и одной рукой перетягивала себе кровившие вовсю ногу и корпус (последнее получалось из рук вон плохо).

Вторая рука была занята — в ней она держала расчекованую гранату.

Появившееся сразу вслед за маневренной группой начальство, в лице белых подполковника и капитана, первым делом проверило товар. Затем ей были отвешены сальные комплименты, причём двое белых из более высокого штаба никак не хотели понимать, почему негритоска (так и сказали, дословно) ломается. Могла бы быть и поприветливее.

Когда Жойс выяснила, что это и есть те самые её «партнёры», которые ведут с ней один бизнес (только сверху), она открытым текстом спросила, как обстоят дела с её будущей долей, с благодарностью (последнее можно и по армейской линии).

Честно говоря, кроме наспех брошенного «молодец, черномазая!» (когда шагали мимо), она рассчитывала на чуть иную обратную связь. Во всех смыслах.

Для начала, её прокатили с медалью. Просто завернули представление, пояснив в кулуарах: подполковник очень осерчал за её отповедь в его адрес. Белый клялся, что черножопая блядь (передаём дословно, говорили товарищи) ещё не раз пожалеет, что отказалась от командировочного романа с таким бравым мужчиной, тем более что в госпитале она валялась там же, где находился и штаб группировки.

Вопросы же касательно её нормальной доли в бизнесе также не нашли понимания: те, с кем контачила лично она, финансовыми потоками не распоряжались. А те, кто решал вопросы по деньгам, находились сразу над этим подполковником, который был и связующим звеном, и фильтром, и прослойкой в одном лице.

А она ещё удивлялась, откуда такой чин принёсся в первых рядах… За ценные ящики переживал.

В общем, её работа на все руки мастера так и осталась за ней — и на этапе закупа, и на этапе дистрибуции уже в доминионе.

Поначалу она вписывалась в это всё исключительно на общественных началах, не оговорив чётко условий. Искренне полагая, что свои кинуть не должны. Да и не могут же они пилить ветку, в её лице, на которой держится достаточно многое?

Ошиблась. Ещё как могут. Теперь она тащила всё тот же воз обязанностей, но уже без особых перспектив получить что-то кроме «второй» зарплаты, не проходящей по ведомости. Немаленькой, но и никак не соответствовавшей справедливости, в её понимании.

Самое интересное, что вышестоящим даже в голову не пришло менять её на кого-то иного: а зачем? Кто везёт, на том и возят. Свою работу она делала безукоризненно, несмотря на явно не соответствовавшие рангу задач условия.

Наверху мыслили стандартно; работа делается. Человек проверен, ещё и как проверен… А то, что её с мотивацией обошли, и по итогам испытательного срока не пересмотрели условия (как обещалось), так это мелочь. Не до мелких сошек в больших делах.

Работа же делается? Да. Плюс, сам человек — не совсем и человек, если разобраться чуть глубже. Так, черножопая макака, бортанувшая белого подполковника с командировочным сексом.

_________

— … вот тогда я и объявила сама себе независимость. — Завершает рассказ Жойс. — Понимаешь, я бы поняла, прокати они меня только с медалью: ну, не захотели по ряду причин привлекать внимания ни к инциденту, ни вообще к опорному пункту. Допустим, надо спустить на тормозах и замять любой ценой. Логично: мало ли, как глубоко сверху копались бы… Вдруг стали бы разбираться на совесть — а там и авиация регулярно летит вне плана, и многое другое. Ради общих денег, я бы потерпела. — Она почти докурила сигару, но всё ещё держит её кончиками ногтей, затягиваясь уже обжигающим лёгкие дымом. — Также, я бы поняла: оставь они мне оклад стажёра, я сейчас про дистрибуцию, если бы по армейской линии плюшками осыпали. Как говорится, что-то одно: или взыскание, но жратвы не лишайте. Или лишите жратвы, но без взысканий. А когда и сзади, и спереди, — она насмешливо фыркает. — В рамках договорённостей, я всю работу делаю безукоризненно, включая даже управление сбытом тут. Но я никогда не обещала никому, что буду вечной рабыней с долей в четверть от того, что имеют на аналогичных задачах белые. Рабыней, которую можно прокинуть по деньгам, ибо всё равно она никуда из армии не денется. И докладывать либо жаловаться не побежит.

— М-да. Даже не знаю, что сказать, — запускаю руку в её жёсткие и вьющиеся волосы.

— Ничего и не говори, — ворчит она, прикрывая глаза. — По всем неписанным правилам, они должны были, как минимум, либо наградить за опорный пункт, за ранение; либо — как-то иначе поощрить. Есть в армии и другие варианты бонусов.

— Не наградили? Вообще?

— Не-а. Никак. Как отрезало. Больше скажу: навалили чуть попозже ещё задач по закупу и дистрибуции, не меняя той суммы «доплаты», что была на пробном периоде.

— Это как взять дворника на испытательный срок; затем навесить на него обязанностей инженера по эксплуатации; а деньги оставить на том же уровне, как у кандидата в дворники? — перевожу в понятные мне категории.

— Угу. С той разницей, что эти могли хотя б что-то дать по армейской линии. Хотя б железку за ранение. Абсолютно бесплатно для своего личного кармана — но в рамках устоявшихся правил. — Вздыхает Жойс. — В общем, никаких симпатий с моей стороны. Знаешь, поговорка есть: «Как герцог с нами, так и мы с герцогом»? Этот мудила так и заявил, когда я в лоб ему вопросы задала уже позже: черномазая обезьяна типа тебя должна вообще быть благодарна, что тебя к людям в бизнес пустили. Выйдешь со службы, я тебе рекомендации, говорит, дам. Радуйся. На гражданке пристроишься, хоть куда: благо, и логистическую цепочку знаешь от и до, и дистрибуцию. Скажи спасибо хотя бы за это, раз белый мужчина для твоей … манды оказался слишком хорош.

— Видимо, обидно.

— Ещё как обидно, — спокойно кивает Жойс. — Потому я и делаю свою дистрибуцию в параллель. А теперь думай, что хочешь. Кстати, я уже потом узнала. Та партия, что я на опорном пункте в подвал попутно перетаскала, шла в какие-то премиальные сети в столице. И сорвать её было никак нельзя: первый закуп, сложный контракт, долго уговаривали, на полку входили за взятки.

_________

— Чистая правда. — Сдержанно выносит вердикт Алекс о нашем с Жойс разговоре, когда я уже рысью бегу на съёмки. — Даже что-то недорассказала. Было что-то ещё там с тем подполковником, крайне неприятное. Так что, не переживай. Никакая это не манипуляция. Я и сам удивлён; но, всё сказанное — чистая монета.

_________

— Я, кстати, к твоему комму на время подконнектился, — сообщает Алекс ещё через секунду. — Посмотрел, что там за седьмое и четырнадцатое авиакрылья в доминионах, где Жойс базируется.

— И что нашёл?

— А вот, погляди. Фотографии их штабов, с их официальных сайтов, — веселится Алекс, подгружая мне изображения.

— М-да уж. Белых среди них и правда немного, — констатирую, бегло пробежавшись по лицам.

— Ровно один чистокровный белый на оба штаба, — продолжает смеяться Алекс. — Остальные явно не белые. Видимо, у вас действительно какая-то проблема расовая… Кстати, а ты заметил, что в Корпусе никаких рас, кроме твоей, тоже что-то не видать? Хотя на той же улице — и темнокожих разных генетических групп, и азиатов вполне себе хватает.

— Ну-у, лично я бы ту же Исфахани чистокровной белой не назвал, — начинаю сходу сомневаться. — Это для начала. Но никого второго, следом за ней, уже даже в лицо не припомню. Так что, скорее да.

— Исфахани однозначно твоей расы. — Отрезает Алекс. — Могу лекцию по генетике прочесть, с иллюстрациями.

— НЕ НАДО! Я уже понял. Сейчас думаю. Ты где-то прав, но я почему-то на это внимания не обращал. Знаешь, тут не то чтоб проблема. Мне кажется, здесь скорее исторически сложившиеся районы проживания в городе.