Вервольф - Василий Жеглов

Юр услышал, как открылась дверь. В каюту кто-то вошел, вернее, вошли — судя по шагам, людей было двое. Послышалась непродолжительная возня, лязг железа и ещё какой-то неясный, похожий на сухое потрескивание, звук. Потом один из вошедших приблизился к нему и внезапно Юр выгнулся дугой от жуткой невыносимой боли. С его уст сорвался дикий крик, а в помещении запахло палёным мясом.

— С пробуждением лис, добро пожаловать, — с издёвкой произнёс барон Ойба э'Илом. — Я молился о том, чтобы Многоликий вернул тебя сейчас — пока мы ещё в пути. Теперь у нас есть время побеседовать по душам.

«Салийцы, — услышав характерный акцент, понял Юр. — Неужели, я шёл по их следу? Зачем?» — Внезапно он осознал весь ужас своего положения. Судя по тому, как началась беседа, салийцы решили с ним не церемониться. Скорее всего они не подозревают, что он ничего не помнит, и будут терзать его до последнего. — «О, всемилостивый Шаур, помоги мне!» — взмолился он в отчаянии.

— Тебе страшно, лис, я знаю, хоть ты это и пытаешься скрыть, — тем временем продолжал Ойба. — Давай, лис, открой глаза, я хочу увидеть твой страх.

Юр послушно открыл глаза. Это была не каюта, точнее не совсем каюта… Прямо над ним с потолочной балки свисали цепи, клещи и другие зловещие инструменты, о назначении которых даже не хотелось думать. Лис был раздет до пояса и распят на столе из грубо отесанного дерева. Справа от стола стояла жаровня. Смуглый палач неторопливо шуровал в ней добела раскаленным прутом. Юр на мгновение заглянул в его безразличные глаза и похолодел — в них не было ничего человеческого.

— Я вижу, Самри произвёл на тебя впечатление, — произнёс всё тот же голос.

Лис повернул голову. Слева от него, развалившись в кресле, сидел салиец.

— Это один из лучших моих рабов. Знаешь, как его прозвали на родине? «Ужас пустыни». Некогда он был самым знаменитым в Левийи душегубом. Он не просто грабил караваны и убивал путников — ему нравилось мучить свои жертвы. Это очень ценный раб. Когда он попал ко мне, мы быстро поладили: всего-то пришлось вырвать ему язык, но теперь преданней раба у меня нет. К тому же — представляешь, лис — это чудовище оказалось способным любить. Уже будучи рабом, он без памяти влюбился в одну из моих наложниц, и теперь он больше боится за неё, чем за себя. Он даже не думал сбежать, пока был со мной в Грайворе. Удобно, правда? Молчишь? Странно, я думал, лисы более смышлены. Самри!

Палач выхватил из жаровни раскалённый прут и прижал его к телу пленника. Юр вновь закричал. В этот раз пытка длилась немного дольше. Раб убрал прут только после того, как его хозяин небрежно махнул рукой.

— Надеюсь, теперь ты понял, что когда я задаю вопрос, тебе следует отвечать? — жёстко спросил барон.

— Да, — прохрипел лис.

— Уже лучше, — удовлетворенно хмыкнул Ойба. — Честно говоря, мне бы даже хотелось, чтобы ты немного поупорствовал. С некоторых пор у меня к вам, к лисам, отношение особое. Я бы многое отдал, чтобы вместо тебя на этом месте сейчас находился другой нюхач. Догадываешься, о ком я?

— Вейдж, — быстро произнёс Юр.

— Я думал, что вы, лисы, будете немного покрепче, — довольно усмехнулся барон. — Ты так быстро отвечаешь, что я рискую остаться без удовольствия слушать твои крики, а я предпочитаю себе ни в чем не отказывать. Самри!

И снова помещение огласил душераздирающий крик.

— Если бы не этот палёный запах, — барон сморщился и помахал рукой перед носом, — удовольствие было бы куда более полным. Согласись, пытка калёным железом совершенна своей изящной простотой. Впрочем, сейчас у тебя, скорее всего, на этот счёт другое мнение. Жаль… — вздохнул салиец. — Очень жаль, что сейчас мы не можем с тобой обсудить достоинства и недостатки других пыток, — будто бы извиняясь, Ойба развел руками. — Так сложилось, что мне необходимо доставить тебя в империю в более-менее нормальном состоянии. Что такое несколько небольших ожогов? Они заживут, и довольно быстро! А вот, например, после «розы пупка» ты бы уже никогда самостоятельно передвигаться не смог. Слышал о такой пытке? Сначала делается маленький надрез в районе пупка, потом берется тонкий узкий крючок, цепляется одна кишка и вытаскивается через разрез наружу, потом другая и так до тех пор, пока у тебя на животе не «расцветет» благоухающая кровавая роза. Нравится? — Приподнял бровь Ойба. — Я спросил тебя, лис, нравится? — повысил он голос.

Палач, не дожидаясь приказа, схватил щипцами раскаленный прут, но тут же замер, увидев предостерегающе поднятую руку хозяина.

— Не очень, — слабым голосом ответил лис.

— Ты мужлан, лис! Да к тому же, ещё и грайворец! Я всегда говорил, что вашему народу не хватает изысканности. Вы примитивны, как варвары. Но ничего, я надеюсь, что после того, как расследование будет завершено, и твоя внешность, как впрочем, и сам ты, уже никого не будут волновать, я научу тебя ценить прекрасное, — усмехнулся барон. — Кстати, о расследовании… Просвети меня, лис, сколько дней вылетает из вашей памяти, после того, как вы впадаете в этот свой мерзкий «сон»?

Юр мысленно вздрогнул. «Он знает… Салийцы знают о „блоке“! Невероятно! Соврать? А смысл? Если он задает такие вопросы, значит ему известно о „блоке“ почти всё. Нет! Нужно играть по-прежнему! Пусть лучше он будет уверен, что я поплыл окончательно. Ни к чему ему знать, как долго я могу терпеть боль» — промелькнула мысль.

— Три дня, — ответил лис.

— Точно? Мне показалось, что ты немного промедлил с ответом. Самри!

Палач отреагировал мгновенно. Утробный крик пленника взлетел к потолку.

— А-а-а-а!

— Сколько?

— Три!

— Самри!

— А-а-а-а-а!!

— Сколько?

— Три! Три!

— Самри?

— У-у-у-у!! А-а-а-а-а-а!!

— Хватит, раб! Похоже, он не врёт! Открой дверь, здесь уже совсем нечем дышать! — распорядился Ойба.

Немой палач распахнул дверь, и в помещение ворвался свежий морской воздух.

— Выйди за дверь, посмотри, чтобы никто рядом не околачивался. Когда ты будешь нужен, я позову, — приказал барон.

Самри почтительно склонился и вышел.

— Значит, три дня, — подходя к лису, пробормотал Ойба. — Похоже, не зря покойный посол заплатил столько золота за ту книжонку. Признаться, мне она доверия не внушала. Я думал, что это обычные сплетни простолюдинов, которые так боятся вас, лисов, что выдумывают всякие нелепицы. Мда… — он тряхнул головой. — Однако, это всё же стоит проверить. К тому же, ещё неизвестно, как «настой истины» действует на вас, лисов. Быть может, с его помощью ты вспомнишь, как по приказу тёмного лиса собрал шайку воров и убийц. Как вы проникли в дом посла, как пытали его, а затем убили. Как ты пытался скрыться, выпрыгнув из окна спальни посла, но неудачно приземлился и подвернул ногу. Как потом ты полз, стараясь удалиться от места преступления как можно дальше, а когда понял, что опасность быть захваченным нашими людьми реальна — погрузился в этот свой лисий «сон». Как думаешь, лис, вспомнишь? — наклонился к пленнику барон, внимательно всматриваясь в его глаза.