Сказаниада - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо, – бросил Котеня. Он глядел на коня, дрыгавшего перебитыми ногами. В глазах стояли слезы. И у Котени, и у коня. – Цела?
– А ты?
Кивнув, Котеня в один удар заколол коня и побежал к виновнику произошедшего. Доблестный защитник уже умер, на бросок копья ушли последние жизненные силы.
С мечами над головой и копьями наперевес в ворота с воплями ворвалась… точнее сказать, ввалилась пехота, похожая на банду оборванцев. Ратники озирались, постепенно опуская оружие и щиты. Драться оказалось не с кем. Один из воинов остановился рядом с Котеней – такой же молодой и красивый:
– Похоже, мы уже победили.
– Мы победили еще до штурма. Кощей постарался, договорился с богами насчет ветра. – Котеня грустно проводил взглядом скрывшуюся вдали конницу, отправившуюся к дворцу. – У меня была возможность участвовать в пленении дракона. Все рухнуло из-за одного мерзавца.
Он с ожесточением вбил меч в мертвое тело.
Вслед за пехотой в ворота неспешно въехало несколько всадников. Впереди на кауром жеребце покачивался в такт коню Доремир – новый гридневый голова, участвовавший вместе с Кощеем в недавних переговорах. Голову Доремира украшал позолоченный остроконечный шлем с приклепанной полосой стали для защиты носа, доспехи, похожие на рыбью чешую, сверкали в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь остатки дыма. Меч оставался в ножнах. Войдя после конницы и пехоты и сопровождаемый телохранителями, Доремир не боялся нападения.
Невысокий, среднего телосложения, ничем особым он во внешности не выделялся, но не принять такого всерьез или случайно задеть значило обрести неприятности всерьез и надолго. Живое олицетворение поговорки «Не тронь навоз, вонять не будет». Водянистые глаза глядели сурово, губы, когда сжимались, совсем исчезали, прямой нос был длинноват и походил на клюв. Оказаться на расстоянии клевка не хотелось.
Доремир направил коня к Котене, разговаривавшему с ним пехотинцу и прихромавшей к ним Ульке.
– Назовитесь, храбрые воины.
– Чурила Пленкович, – с готовностью выдал ратник.
Доремир ждал ответа Котени, чей меч торчал из трупа.
– Котеня Блудович с оруженосцем Ульяном. – Котеня кратко склонил голову, сдержанно, с точно отмеренной дозой почтительности, чтобы она не показалась угодливостью. – Потеряли коней из-за этого негодяя. – С чувством пнув мертвеца, он вытащил из него обагренный кровью клинок.
Доремир пустил коня кругом, еще раз внимательно разглядывая убитого:
– Знаете, с кем вы дрались? Это Виктор, сын Куприяна. Ваш подвиг не будет забыт. Привяжите труп к моему коню, и я от вашего имени доставлю посылку отцу-дракону.
Осчастливленный свалившейся славой Котеня задрал нос, но лицо, только-только успевшее растянуться в улыбке, быстро стянулось обратно, глаза посерьезнели.
– Что там?
Он указывал на высокий шпиль дворца Куприяна.
В одном из окон что-то происходило. Вряд ли конница захватила дворец так быстро. Она, скорее всего, еще не добралась даже до внутренней стены.
Через миг из окна свесилось белое полотнище.
– Враг сдался на милость победителя. – Доремир вернул взор на окружившую мертвеца тройку и сдвинул брови: – Ну?
Улька вспомнила, что она оруженосец, то есть младшая, и любой приказ старшего по чину в первую очередь относился к ней. Чурила подключился, они перемотали поданной веревкой ноги Виктора, и Доремир ускакал принимать сдачу противника, волоча за собой страшную посылку. Рога протрубили «отбой».
Война закончилась.
Вскоре выяснились подробности. Куприяну сообщили о гибели оставшегося на защите ворот старшего сына еще до его настоящей смерти. Двойский дракон сразу же запросил мира. У войны должен быть смысл, а если честь заставляет биться до последнего человека твоего народа, такому правителю лучше убиться самому. Поговорка «лучше быть живой собакой, чем мертвым драконом» на войне не работает. Битый дракон остается драконом, а за одного битого, как известно, двух небитых дают. Мудрые люди говорят: чем глубже упадешь, тем выше потом взлетишь, опыт поможет. Насчет помощи собственного опыта Улька могла подтвердить: еще как! Того, что с ней случилось за последние дни, всем Вторым Погорелкам вместе взятым хватило бы на пару поколений.
Из прочих новостей сообщили, что младший сын Куприяна Борис, грозивший убить Елену, не сделал этого. Рука не поднялась. Он хотел бежать с ней через подземный ход, но отец воспротивился – иначе войну не прекратить. Борис сбежал один. Елену вернули законному владельцу, у которого украли – Кощею.
Войско засобиралось обратно.
Конницу сразу отправили к кораблям – для коней поблизости не осталось корма, выжжено было все на многие версты. Оставшиеся безлошадными Котеня и Улька плыли в составе своей сотни под насмешливыми взглядами недавних соратников. Котеня пересчитал остаток денег, итог удручил: выяснилась, что не хватит даже на захудалую клячу, не говоря про боевого коня. Бермята посоветовал молиться или пойти к нему оруженосцем, но без косорукого собрания неприятностей в лице Ульки.
На этот раз с ветром не повезло, корабль пытался ловить его то левым бортом, то правым, делал большие крюки по воде, иногда переходил на весельный ход. После нескольких часов изматывающей качки решили сменить курс, и корабль, как и множество других, пристал к Олиному пику.
– Можете воздать богам хвалу за то, что благоволили великой и почти бескровной победе, и если не способствовали, то не мешали. Благодарите за сохраненные жизни и просите чего-нибудь на будущее. У кого нет денег – просто отдыхайте. К отправлению дважды протрубит рог.
Улька много слышала про обитель богов, но ни разу не видела. Когда-то она думала, что невозможно представить ничего более потрясающего и громадного, чем каменный дом посадника в Срединном Погосте. Совсем маленькой ее возил в город отец, поездка оставила неизгладимое впечатление на всю жизнь. Недавно восхитили и внушили благоговение стены Двои. Казалось: что может быть величественнее? Но по сравнению с Олиным пиком это кустик рядом с могучей сосной. Теперь было с чем сравнивать.
Корабль причалил к деревянной пристани.
Берег бурлил жизнью. Согбенные грузчики тащили что-то на корабли. Вдоль деревянного настила стояли торговые лавки, рядом разложили на камнях нехитрый товар мелкие торговцы, за ними дымили трубы постоялых дворов, харчевен и прочих нужных путникам заведений. В багровых сумерках служители зажигали факелы.
Но это был фон к главному зрелищу. Ничто не могло отвлечь от уходящего в небеса скалистого пика, чья верхушка терялась в накрывшем, точно меховая шапка, темном облаке. Иногда внутри облака гремел гром и сверкали молнии, при этом снаружи погода оставалась ясной. Облако над горой не обращало внимания на ветры, оно прочно стояло на
