Зверь в тебе - Татьяна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коваленко повернулся к ней лицом, стараясь скрыть удивление. Запаха страха не было совсем, была только злость и что-то еще, не очень понятное. Как бы там ни было, падать в обморок женщина больше не собиралась.
– Что было с Вашими руками и глазами? – требовательным тоном спросила она. – Вы подтвердили, что мне это не померещилось, так что это было?
– Что Вы хотите услышать? – уточнил Борис, стараясь произнести это нейтральным тоном, чтобы это не прозвучало издевкой.
Яна спокойно выдержала его взгляд и сказала:
– Правду и ничего, кроме правды. – Потом сделала паузу и добавила: – И да поможет Вам Бог.
Борис глубоко вздохнул и ровным голосом, держась изо всех сил, произнес:
– Да поможет мне бог. Это было бы очень кстати. Я оборотень.
Седова уставилась на него, хлопая глазами, и задала идеальный в своей глупости вопрос:
– Настоящий?
Коваленко не смог сдержать улыбки. Ситуация была совершенно идиотской. Он только кивнул.
– И давно это у вас? – продолжила Яна.
– Говорят, давно.
– Кто говорит?
– Все говорят. Все, кто в курсе. Теперь вот и Вы тоже знаете.
Яна подошла к нему очень близко, так близко, что ему, несмотря на всё произошедшее, снова безумно захотелось ее поцеловать – вкус ее губ возник на губах сам собой, будя воспоминания и желания. Он отстранился, боясь и в этот раз не совладать с собой. Она скривила губы – кажется, обиделась.
– И каково это – быть оборотнем? – спросила она.
– И тяжело, и здорово, – честно ответил Борис, а потом, в свою очередь, спросил: – Вы теперь меня боитесь?
– Боюсь, – призналась Седова, – но не столько Вас как Бориса Коваленко, сколько оборотня в Вашей сущности. Я всегда думала, что оборотни только в кино бывают. Или в книгах. Мы с мужем недавно на фильм про оборотней ходили, было забавно: дурацкий сюжет, но хорошая графика. – Она сделала паузу, переводя дух. – В жизни, оказывается, в этом совсем ничего забавного нет.
– Я не причиню Вам зла. Никогда, – еще раз повторил мужчина. – Ни-ко-гда.
И тут Яна еще раз огорошила его: одним неуловимым движением подошла к нему и крепко-крепко обняла, прижавшись щекой к его груди.
– Ты правда меня любишь? – спросила она так тихо, что он подумал сначала, что ему это померещилось.
– Что?
– Ты действительно любишь меня? – повторила женщина.
Коваленко похолодел, ноги стали ватными, в ушах гулко забарабанила кровь.
– Очень, – непослушными губами прошептал он.
– Тогда я прошу, умоляю: оставь меня, – сказала Яна, продолжая прижиматься к нему.
– Почему?
– Это не закончится добром, понимаешь? – Она отстранилась немного, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я замужем. У меня сын. И мужа своего я люблю.
– Ты же можешь его разлюбить, – предположил он, с радостью принимая обращение на «ты».
– Я не хочу его разлюбить. Он – полностью мой, моя судьба и моя жизнь. Без него я никогда и нигде не буду счастлива.
Борис хотел бы отстраниться, но не мог отпустить ее из своих объятий, слишком органичным и естественным казалось ему обнимать ее тело.
– Но и я тебе небезразличен, – скорее констатировал, чем спросил он.
Она промолчала, пряча глаза, и запах ее снова стал терпким и пряным. Коваленко понял, что прав.
– Пожалуйста, уйди! – с отчаяньем в голосе попросила Яна. – Не мучь ни себя, ни меня. Уйди, забудь.
– Как ты себе это представляешь? – спросил Борис, и горечь в его интонации была видна невооруженным взглядом. – Ты только что прямым текстом сказала мне, что у меня есть шанс, и тут же просишь меня от него отказаться? Я не смогу. Я буду добиваться тебя.
Яна высвободилась из его объятий и отошла на несколько шагов.
– Я повторяю: без Серёжки я не буду счастлива. Я не хочу никого другого, кроме него. Понимаешь? – Ее глаза буквально прожигали его насквозь. – Я не хочу никого другого!
Коваленко иронично посмотрел на нее. Реакции ее тела, перепады в интонации, ее метания – всё то, что ясно говорило о заинтересованности в нем, добавило ему то ли уверенности в себе, то ли самоуверенности.
– То есть после нашего поцелуя ты можешь мне честно сказать, что ни капельки меня не хочешь? – уточнил он, чуть склонив голову набок. – Ну вот совсем никак?
– Никак! – повысила голос Яна, но губы у нее дрожали. – Не хочу!
Этого Борис стерпеть не мог. Он рывком схватил молодую женщину за плечи, прижал к себе и поцеловал. Сначала она пыталась вырваться, но потом обмякла, прильнула к нему всем телом и ответила на поцелуй еще более страстно, чем в первый раз. Борис блаженствовал, так сладко ему, пожалуй, не было ни с кем из его женщин.
Но им помешали. Рабочий телефон нагло прервал их долгим и настойчивым звонком. Яна, выпутавшись из объятий Бориса, рванулась к аппарату, на ходу вытирая губы рукой и приглаживая волосы: рабочее место было оборудовано системой видеонаблюдения, и женщина не хотела попасть в объектив камеры такой откровенно взъерошенной. Борис, автоматически «отзеркалив» ее движение, провел рукой по губам – она окрасилась алым. Он улыбнулся: стойкая помада, выдержавшая кофе и эклеры, сдалась под напором жаркой оборотневой страсти. Он подошел к зеркалу и с помощью носового платка стер остатки помады со своего лица. Было жалко.
Тут у него тоже зазвонил телефон, пришлось ответить. Звонил, как ни странно, Михаил Царёв. Он что-то эмоционально говорил, но сигнал пропадал, и Борис, буркнув Яне, тоже всё ещё говорившей по телефону, что-то объяснительное, поднялся на первый этаж торгового центра. Там сигнал был более стойким, и он смог наконец услышать своего собеседника.
– Михаил, повторите еще раз то, что Вы говорили, я практически ничего не слышал, – попросил он.
Михаил умолк на мгновение, потом заговорил вновь.
– Я Вам звоню, потому что у меня есть новая информация о Мельникове, – сказал он. – Вы меня днём спрашивали, но тогда я ещё не знал.
– О чём не знали? – не понял капитан.
– Мне сегодня рассказал наш общий знакомый, который это всё видел и слышал, – продолжил Царёв, словно и не слыша его вопроса.
– О чём рассказал? – настаивал полицейский.
– Ну, как же! – воскликнул Михаил. – Я же только что Вам сказал! Про его отношение к Лене!
– Чьё отношение? – не понял Борис.
– Ну, Мельникова, разумеется! Олега! – Муж Елены явно был раздражен непониманием со стороны собеседника.
Борис вздохнул, вытер рукой потный лоб. Вспомнился старый неприличный стишок про стояние на асфальте в лыжах, ощущения были примерно такие же. Он ничего не понимал.
– Так что там не так с Мельниковым? – обреченно спросил он.
Михаил, кажется, тоже ощущал себя асфальтовым лыжником. Он замер на мгновение, потом продолжил уже на тон выше:
– Я же Вам говорю, а Вы не слушаете! – рявкнул он. – Я сегодня узнал от нашего общего знакомого, что Олег, оказывается, несколько раз выказывал Лене знаки внимания, выходящие за рамки простой дружеской болтовни.
– В смысле, он к ней приставал? – ляпнул Борис первое, что пришло ему в голову, и тут же мысленно взвыл от собственной тактичности.
– Можно сказать и так, – согласился его собеседник. – Правда, говорят, что руками он не лез, просто намеки и предложения всякие делал.
– А что Елена?
– Ленка послала его глухим бескрайним русским лесом и сказала, что, если он еще хоть раз подкатит к ней, она пожалуется мне и его жене. – Михаил сдавленно рассмеялся. – Уж не знаю, кто из нас в этой ситуации страшнее.
Борис был уверен, что точно знает, кто именно, но промолчал.
– И давно это было? – уточнил он.
– Вроде пару месяцев назад.
«Где-то в районе новогодних праздников», – мысленно уточнил Коваленко.
– Это повторялось еще после этого?
– Насколько я знаю, нет.
– Вот и хорошо, – облегченно кивнул Коваленко, совсем забыв о том, что собеседник его не видит. – Спасибо за информацию, Вы мне очень помогли.
Борис хотел было отключиться, но Михаил удержал его
