Просто вместе - Анна Гавальда

— Остановись.

— Что еще?

— Остановись, говорю!

Он обернулся.

— В чем дело?..

— Во сколько вам это обходится?

— Что это?

— Вот этот дом?

— Почему ты спрашиваешь?

— Сколько?

— Около десяти штук…

— Кто платит?

— Пенсия деда — семь тысяч сто двенадцать франков, остальное, кажется, Генеральный совет, хотя я не очень понимаю…

— Я хочу две тысячи, остальное ты оставишь себе и ради моего спокойствия перестанешь ишачить по воскресеньям…

— Подожди, о чем ты говоришь?

— Филу…

— Ну уж нет, моя дорогая, это твоя идея!

— Но дом-то твой, дружище…

— Эй! Что происходит? Из-за чего сыр-бор?

Филибер зажег свет в салоне.

— Если хочешь…

— И, если она захочет, — уточнила Камилла.

— …мы заберем ее с собой, — улыбнулся Филибер.

— С… собой? Куда? — пролепетал Франк.

— К нам… домой…

— Когда… когда заберем?

— Сейчас.

— Се… сейчас?

— Скажи, Камилла, у меня бывает такой же оглоушенный вид, когда я заикаюсь?

— Конечно, нет, — успокоила она его, — у тебя взгляд не такой идиотский…

— А кто будет ею заниматься?

— Я. Но на моих условиях…

— А твоя работа?

— Нету больше никакой работы! Была, да вся вышла!

— Но как же…

— Что?

— Ее лекарства и все такое прочее…

— А что лекарства? По-твоему, я не сумею дать ей таблетку или капли? Пилюльки пересчитать не так уж и трудно!

— А если она упадет?

— Да не упадет, я ведь буду рядом!

— Но… Где… где она будет спать?

— Я уступлю ей свою комнату. Все предусмотрено…

Он положил голову на руль.

— А ты что об этом думаешь, Филу?

— Сначала был против, теперь — за. Думаю, твоя жизнь намного упростится, если мы ее увезем…

— Но ведь старый человек — тяжелая обуза!

— Ты полагаешь? Сколько весит твоя бабушка? Пятьдесят кило? Думаю, даже меньше…

— Не можем же мы вот так просто взять и увезти ее?

— Неужели?

— Не можем…

— Если нужно будет заплатить неустойку, мы это сделаем…

— Могу я пройтись?

— Давай.

— Свернешь мне сигарету, Камилла?

— Держи.

Он вышел, хлопнув дверцей.

— Это идиотизм, — сообщил он, вернувшись.

— А мы и не утверждали обратного… Так, Филу?

— Никогда. Мы вполне вменяемые!

— Вам не страшно?

— Нет.

— Мы еще не то видели, правда?

— О да!

— Думаете, ей понравится в Париже?

— Мы везем ее не в Париж, а к нам!

— Покажем ей Эйфелеву башню…

— Мы ей покажем массу вещей куда более красивых, чем Эйфелева башня.

Он вздохнул.

— Ну и как мы будем действовать?

— Я все беру на себя.

Когда они подъехали, она по-прежнему стояла у окна.

Камилла убежала. Франк и Филибер наблюдали из машины китайский театр теней: маленький силуэт обернулся, тот, что повыше, начал жестикулировать, тени качали головами, пожимали плечами, а Франк все повторял и повторял: «Это глупость, это глупость, говорю вам, это глупость… Ужаснейшая глупость…»

Филибер улыбался.

Силуэты поменялись местами.

— Филу…

— Угу…

— Что такое эта девушка?

— А?

— Эта девушка, которую ты для нас нашел… Кто она такая? Инопланетянка?

Филибер улыбался.

— Фея…

— Именно так… это… Она — фея… Ты прав. Скажи… у них… у фей… есть пол или…

— Да что они там делают, черт подери?

Свет наконец погас.

Камилла открыла окно и выкинула на улицу огромный чемодан. Сходивший с ума от беспокойства Франк подпрыгнул:

— Черт, да что у нее за мания — швырять вещи в окно?

Он смеялся. И плакал.

— Господи, Филу… — По его щекам катились крупные слезы. — Я уже сколько месяцев не могу смотреть на себя в зеркало… Веришь? Нет, ты мне скажи, веришь? — Франка била крупная дрожь.

Филибер протянул ему платок.

— Все хорошо. Все хорошо. Мы станем ее баловать… Ни о чем не волнуйся…

Франк высморкался и кинулся к своим девочкам, пока Филибер подбирал чемодан.

— Нет, нет, садитесь вперед, молодой человек! У вас длинные ноги, вы…

Очень долго в машине стояла мертвая тишина. Каждый спрашивал себя, не совершили ли они и вправду ужасную глупость… А потом вдруг Полетта — святая простота! — одной фразой разрядила обстановку:

— Скажите… Вы сводите меня в театр? Мы пойдем в оперетту?

Филибер обернулся и запел: Я бразилец, у меня много золота, и я приехал из Рио-де-Жанейро, сегодня я еще богаче, чем прежде, Париж, Париж, я снова твой!

Камилла взяла Полетту за руку, а Франк улыбнулся ей в зеркало.

Мы сидим вчетвером в этой прогнившей тачке, мы свободны, и мы вместе, и корабль плывет…

И они затянули хором:

— И я кладу к твоим ногам все, что украаал!

Часть четвертая

Это всего лишь гипотеза. История скоро закончится, и подтверждения своей правоты мы не получим. Да и в чем вообще можно быть уверенным? Сегодня тебе хочется одного — сдохнуть, а завтра просыпаешься и понимаешь, что нужно было всего лишь спуститься на несколько ступенек, нащупать на стене выключатель и увидеть жизнь в совсем ином свете… Но эти четверо вознамерились прожить все, что соблаговолит отмерить им судьба, как счастливейшее время своей жизни.

С этого самого мгновения, когда они показывают ей ее новый дом, с волнением и опаской ожидая реакции и комментариев (она не промолвит ни слова), и до следующего поворота судьбы их усталые лица будет обдувать проказливый теплый ветерок.

Ласка, передышка, бальзам на раны, утешение.

Sentimental healing,[48] как говорят островитяне…

Итак, отныне в семействе Недотеп есть бабушка, и, пусть даже семейка неполная и никогда таковой не будет, они не намерены сдаваться.

Раньше они ходили в отстающих? Вечно были в проигрыше? Так ведь все зависит от сдачи, как говорят картежники! А теперь у них каре, как в покере… Ну, может, не каре тузов — слишком много шишек каждый набил в прошлой жизни, слишком много ран нанесла им судьба, и не все зажили! — но… Каре!

Увы, они не слишком здорово играли…

Даже если и настраивались на выигрыш. Да и как можно требовать умения блефовать от разоруженного шуана, хрупкой феи, простоватого паренька и старой дамы с синяками по всему телу?

Нереально.

Ну и ладно… Делать небольшие ставки и выигрывать «по маленькой» все равно лучше, чем лежать в темноте под одеялом…

Камилла не стала отрабатывать положенные две недели: от Жози Б. и правда слишком воняло. Она должна была явиться в центральный офис (сильно сказано…), чтобы обсудить свой уход и получить… Как они это назвали?.. Полный и окончательный расчет. Она проработала больше года и ни разу не брала отпуск. Камилла взвесила все «за» и «против» и решила наплевать на деньги.

Мамаду злилась:

— Ах ты… Ах ты, — все повторяла и повторяла она, наддавая Камилле шваброй по ногам. — Ах ты…

— Что я? — разозлилась Камилла, когда Мамаду произнесла свое «Ах ты…» в сотый раз. — Закончи наконец фразу, черт бы тебя побрал! Что я?

Негритянка грустно покачала головой.

— Да ничего…

Камилла перешла в другую комнату.

Она жила в другой стороне, но вошла вместе с Мамаду в пустой вагон и села рядом, заставив ее подвинуться. Мамаду и Камилла напоминали злящихся друг на друга Астерикса и Обеликса. Малышка ткнула толстуху локтем в жирный бок, та ответила и едва не отправила ее в нокдаун.

— Эй, Мамаду… Не злись…

— Я не злюсь, и я запрещаю тебе называть меня Мамаду. Меня зовут не Мамаду! Ненавижу это имя! Его придумали в Touclean, но меня зовут не так. Ты ведь с нами уже не работаешь, верно? Вот и не называй меня больше этим именем — никогда, поняла?

— Интересно… И как же тебя зовут на самом деле?

— Не скажу.

— Послушай, Мам… Моя дорогая… Я скажу тебе правду: я ухожу не из-за Жози. И не из-за работы. И не потому, что мне просто захотелось уйти. Не из-за денег… Знаешь, у меня есть другая профессия… Дело… в котором… я не уверена… но, думаю, оно может сделать меня намного счастливее…

Они помолчали.

— А еще… я теперь забочусь об одной старой даме и не могу уходить из дома по вечерам, понимаешь? Она плохо ходит и без посторонней помощи может в любой момент упасть…

Мамаду не отвечала.

— Ладно… Я выхожу… Иначе снова пропущу последний поезд…

Негритянка силой удержала ее.

— Останься. Успеешь пересесть. Сейчас только тридцать четыре минуты первого…

— Так что ты там делаешь?

— Где там?

— В другой профессии…

Камилла протянула ей блокнот.