Полшанса - Глеб Силаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на стремительный рост города, в торговой сети империи он занял одно из последних мест. Из-за множества угольных разрезов, более холодного климата, чем в остальной империи, и близости к границе с Русландом. Ауберг не являлся привлекательным местом для покупки недвижимости у знати и состоятельных граждан. А стратегическое значение города исключало появление здесь прямых иностранных торговцев. Всё это и смещение военных конфликтов на юг сделало Ауберг местом, куда начала стекаться дешёвая рабочая сила, преимущественно состоящая из беженцев. Потерявшие всё люди быстро начинали спиваться и тяготеть к различным веществам.
Точно на грязном теле стали разрастаться преступные гнойники. Власти города на такое развитие дел смотрели сквозь пальцы. Дорогой земли больше нет. Граница стабильна, а значит, особой поддержки от армии ждать не приходится. А к постоянному потоку из денег уже привыкли. Тут как нельзя кстати бандформирования наводнили улицы, готовые щедро платить только чтобы их особо не прессовали.
Это и стало точкой отсчёта. Превращение некогда дорогущей городской земли в рассадник самой различной погани, крохотные улицы со множеством закоулков, которые отличались своей особой теснотой даже на фоне остального города. Различные пристройки, которых нет ни на одном плане, стали отличным местом для множества притонов. Подвалы заводов и фабрик, которые плотно построили, ещё когда здесь были размещены солдаты, как нельзя лучше подошли под лаборатории по производству ханки и крокодила. Ядовитые отходы сливали в промышленные стоки, которые, забившись, выливались на улицы Рамерсдора.
Нельзя сказать, что городские власти совсем не пытались ничего сделать. Например, те же стоки не раз хотели прочистить или вывести в другое место. Но для этого нужно подобраться к коллекторам, над которыми уже давно построен чей-то дом, а возможно и чей-то бордель. В общем, благое дело вызывало у жителей строго негативную реакцию. Добавить к этому практическое отсутствие водоснабжения и водоотведения. Бани, конечно, тут есть, но не как отдельные сооружения, а как дополнительная услуга в домах удовольствия.
Кстати, о бане. Я оттянул ворот куртки. Уууф-хх. Ну от меня и несёт! Прихватив мыло и холщовую тряпку, направился к импровизированной душевой. Точнее, к обычному ржавому баку с дождевой водой, стоящему во дворе. Им мог пользоваться любой из жильцов халупы, которая по нелепой ошибке считалась домом. Кто первый, тот и моется, а остальные пусть ждут следующего ливня. Но тем не менее бак почти всегда полон. И нет, не из-за того, что здесь часто идёт дождь, а из-за того, что местным обитателям мыло — как распятье для бесов.
— Ааа, явился гадёныш!
Уже у самой входной двери за моей спиной раздался натужно скрипящий голос. Вот не было печали.
— Добрый день, уважаемая Лорейн. — С самой широкой улыбкой развернулся к ней.
— В жопу засунь своё приветствие. Пока ты где-то шлялся, меня завалили твоими сраными бумажками.
— Я вам очень благодарен, что вы взяли на себя труд принять мою почту.
— В жопу засунь свою благодарность! Я не намерена терпеть постоянные беспокойства из-за какого-то мелкого ублюдка. И можешь не надеяться получить свои сраные письма.
— Так они всё ещё у вас? — Снова улыбнувшись, спросил я.
— Ненадолго. Ночи сейчас холодные. Печку ими разожгу сегодня. Но можешь их выкупить. Там три письма. Так как я сама доброта, ты сможешь забрать их за две кроны.
Ну ещё бы, старая кошёлка их сохранила. Быстро поднявшись в свою комнату, выдал вымогательнице требуемую сумму. С ней спорить и торговаться бесполезно, проще откупиться. В обмен я получил три уже вскрытых заляпанных конверта.
— Извиняюсь, что доставил вам неудобства. — Вновь улыбнулся я.
— В жопу засунь свои извинения!!! — Хлопнув дверью, старуха скрылась в своём закутке.
Лорейн — здешняя домоправительница. Единственное, что её может вывести из себя, это, как ни странно, улыбка. Не совсем понимаю почему. Ведь она сама постоянно улыбается. После того, как по молодости её мужик ей рот разорвал розочкой от бутылки. Пасть ей кое-как сшили. Криво, неумело, из-за чего она сейчас ходит с застывшим ниже носа лицом.
Так, что мне прислали. Одно из канцелярии, от Камстока, видимо, документы о переводе. Второе из академии, скорее всего насчёт экзамена. А вот третье меня удивило. Отправитель: центр генетической чистоты Гетлонда. Обычно они просто телеграфируют одно слово на моё имя «рассматривается». А тут целое заказное письмо. Прочту их позже. Засунув письма под куртку, вышел на улицу, направляясь во двор.
В нос ударил запах мазута и разлагающихся отходов. Сегодня на удивление жаркий день для осени, из-за чего уличный смрад особенно крепок. Шлёпая по чёрной жиже и различному мусору, зашёл на задний двор. Там прямо около помывочного бака вповалку, обнявшись, лежала пара выпивох в отключке. Закатав рукава, оттянул их ближе к дому.
Не увидев ковша, пошёл за ним в придомовую кладовку. Там под небольшой осыпающейся кирпичной аркой сидел Ханос, вырезая что-то из дерева. Он местный, не очень далёкий парень, шатающийся целыми днями по району без дела, изредка перебивающийся случайным честным или не совсем заработком.
— Оп туц перевер-туц, опа чек. Какие люди вн-ноу.
— Ханос, ну не пьянеют люди от разбавленного сидра. — Сказал я, отпирая дверь кладовки.
— Ну, бля, как говорится: «наукой не доказано эммм-э твои уши привязаны, вот». Понятно, молодёжь!
— Ханас, какая молодёжь?! Тебе семнадцать, ты просто усы не сбриваешь.
— А не, не, не ща всё чётко я ж сейчас не только усы не брею. Ха, ну ты понимаешь.
— Слава богу, а то отсутствие бровей смотрится странно.
— А? Чего? Я вообще-то про спину.
— С тобой всё ясно. Пожалуй, я заберу ковш и оставлю тебя.
— Эй, Марк, я это.
— Ну, чего ещё? — Кинул я через плечо.
— Тебя Куц искал. Ну, тот, что под Ковочаром ходит, даже денег предлагал.
— А ты что?
— А что я! Мне-то почём знать, где ты. Так им и ответил.
— Спасибо, что предупредил. Держи, угостись за мой счёт.
— Ооо, вот это по-пацански. Бывай, Марк.
Стоило намылить голову и начать смывать, как с меня хлынул чёрный поток. Да уж, тут опрокинутым ковшом воды не обойтись. Повторно намыливая голову, по наитию повернулся к входу во двор. Там за щербатым забором, от которого осталось только название, стоял Гнилой-Ларс. Ларс — это местный разносчик угля для печей. Вечно чёрный от гари и
