Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ) - Шторм Вера

Не будь той ситуации с разводом, он бы наверняка выкинул что-то другое. Придумал. Изощрился. Ведь знал, как относится ко мне отец. Уверена, он бы поделил компанию на нас двоих. Но Давид оказался шустрее и на шаг впереди.

Деньги. Жажда. Власть. Они творят невероятное. Они убили в моем брате все человеческое. А потом убили и его.

Честно признаться, я думала все же поговорить с матерью. Но сейчас, глядя на огромное количество цветов, лежащих возле могилы брата, понимаю, что зря. Ей не нужны мои слова. Не нужна я. Ей нужен только он.

Какой смысл разговаривать с тем, кто никогда тебя не любил? Кто так и не понял своей ошибки спустя столько времени?

Теперь предложение Альпа кажется мне самым адекватным. Решение всех проблем. Меня ничто здесь не держит. И никто. Лишь горькие воспоминания и тяжесть в груди.

— Дарина…

Внезапный шепот выбивает воздух из легких. Я резко поворачиваюсь, изумленно глядя на ту, о ком совсем недавно думала. Пульс сбивается, когда я вижу, как плохо она выглядит.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она вместо приветствия.

Я качаю головой. Мне до сих пор тяжело осознавать, что мать может так поступать со своим ребенком. Наверное потому, что я сама стала матерью и поняла, что никогда в жизни не оставлю свое дитя. Но моя мать совсем другая. Оттого и дыра в сердце все больше и больше.

«За что мне это? За что такие мучения?!» — то и дело проносится в голове.

С трудом нацепив маску безразличия, я все же отвечаю ей, пытаясь сохранить спокойствие.

— Просто пришла увидеть отца.

— Только его? — Она недовольно поджимает губы. — А брата как же?!

От ее вопроса брови ползут наверх.

— Брата? — усмехаюсь я. — То есть ты называешь человека, который испортил мне всю жизнь... отравил мне ее... Братом? Он кричал мне прямо в глаза, что я не его сестра. Так отчего он мне брат? Давид растоптал меня. Вылил на меня ушат грязи. Перед всеми со своей любовницей выставил меня продажной. И ты считаешь, что я должна о нем думать?

— Но...

— Нет, — перебиваю я. — Не должна. Более того, не хочу. Мне плевать на него. Стало, когда я узнала о том, что он сделал.

— Дарина, да как ты можешь! Не будь такой бессердечной! — возмущается она. — О покойных нельзя так говорить. Каким бы он ни был — он родной для тебя человек.

— Надо же... — Я встаю с лавочки и неспешно иду к ней. — Каким бы ни был Давид, я его должна принять, так?

— Конечно!

— Так почему же вы... все вы… не приняли меня, когда случилась та ситуация с разводом? С Альпарсланом. Сплетни, которые разносил твой любимый Давид… Знаешь, я тогда так нуждалась в вашей поддержке! А вы дружно отвернулись. Где же вы были, такие правильные?! Где?! Ведь нужно принимать человека, особенно родного, таким, какой он есть!

— Дарина...

— Хорошо. Он твой сын, и ему все можно. Все прощается. А я... Кто для тебя? Я тоже твоя дочь. Но ты ничего не сделала, чтобы помочь мне выплыть из той ситуации. Ты помнишь, что ты мне тогда сказала? «Не говори глупостей, Дарина. Не позорь нас». Ни одного слова в поддержку! Вы вычеркнули меня так просто, словно для вас я никогда не существовала. Плюнули в мое сердце. В душу. И после этого ты смеешь говорить про ответные чувства к брату? Получается, мне надо проглотить все и простить? Такого не бывает. И не забывается. Я сразу об этом сказала. Но вам было плевать на меня. А теперь мне плевать на вас.

Сказав это, я разворачиваюсь и иду к выходу. Меня начинает трясти, как при приступе тахикардии. Сердце бьется в неистовом ритме. Дыхание слетает напрочь. Но я не хочу оставаться здесь ни минуты. Хочу оставить все в прошлом и навсегда стереть плохое из памяти.

— Дарина! Ну подожди ты... — летит вслед.

Но я не реагирую, продолжая шагать по аллее и делать вид, что не слышу шагов позади.

Она догоняет меня почти возле выхода. Возле калитки, которая ведет за территорию кладбища.

— Дарина... — повторяет, хватая за локоть.

— Отпусти. Немедленно, — цежу сквозь зубы. — Разговор окончен.

Я дергаю руку, пытаясь освободиться от тяжелой хватки, и поворачиваю голову, тут же натыкаясь взглядом на потемневший взгляд Альпарслана.

Дважды поморгав, будто стряхивая морок, я понимаю, что мне не показалось и он действительно здесь. Стоит в десяти шагах от меня. Возле машины. Хотя приехала я с водителем.

Неужели он почувствовал, что мне плохо, и решил побыть рядом? От этой мысли тепло начинает разливаться по всему телу. Согревает заледеневшее после встречи с матерью сердце.

— Альп... — произношу я хрипло, но он будто не замечает меня. Его глаза нацелены лишь на ту, что стоит сейчас позади, все еще крепко сжимая мой локоть.

Я морщусь, не в силах вырваться.

— Ты... — зло проговаривает он. Его взгляд мечет молнии. — Взрослая женщина. Но все еще не взялась за ум. Продолжаешь надоедать своим присутствием. Не трогай Дарину. Не подходи к ней. Не смей даже прикасаться... Что из этого тебе было не ясно? Я же тебе неоднократно сказал, что разговаривать с тобой она не хочет. Что не нужно к ней лезть, иначе я буду вынужден принять меры. Что непонятного?

— Бессердечные люди! — выплевывает мать грубо. — Особенно ты, Дарина. Бросаешь родную мать на произвол судьбы! Плюешь на умершего брата!

— Закрой рот, — произносит угрожающим голосом Альпарслан и шагает к нам. Резко хватает меня за руку и заводит за свою спину, отрывая от нее. — Тебе ли говорить о бессердечности? — ухмыляется он. — Женщина, мать… которая в трудную минуту отвернулась от собственной дочери. Которая разделяет детей на любимых и нет… Разве так можно?

— Да как ты…

— Не смей, слышишь? — прерывает он ее. — Не смей появляться на ее пути и говорить про нее слова, которые к ней не относятся! Или я за себя не ручаюсь. Помяни мое слово. Ты просто не заслуживаешь такой дочери! Не она вас недостойна, а вы — ее. Еще раз увижу тебя рядом… Поверь, я прекрасно знаю, как поставить тебя на место.

Глава 39

Две недели спустя

Юрист протягивает мне документы. На всякий случай я еще раз пробегаюсь по строчкам глазами, не веря, что я иду на такое.

Все, что оставил мне отец, я продала. Большая часть денег уйдет на благотворительность. Оставшаяся — матери. Да, при моем очередном разочаровании в ней... Я не смогла оставить ее без средств к существованию. Совесть не позволила. Альпарслан занялся моей просьбой сам — отправил на мамин счет немалую сумму и поговорил с ней тет-а-тет. Дал понять, чтобы не появлялась больше на нашем пути. И, судя по тому, каким злым муж вернулся домой, мать снова наговорила лишнего. Наверняка была в ярости от моего поступка. Но я считаю, что поступила правильно. Из-за этих денег и наследства мне жизнь сломали. Пусть хотя бы детям они принесут радость и счастье.

— Все в порядке, — говорю я, ставя подпись. Возвращаю адвокату документы.

— Это тоже подпиши. — Теперь Альп протягивает мне папку.

Не сказав ни слова, я подписываю. Потому что теперь верю Альпарслану абсолютно. Заметив на лице мужа улыбку, с подозрением прищуриваюсь. Не успевает он забрать серую папку, как я прижимаю ее к себе.

— Что тут?

Впервые за долгое время я вижу на лице Альпа такую широкую улыбку.

— Ничего удивительного. Небольшой подарок.

От его слов я хмурюсь. Подвоха от него я не жду, не в этой жизни. Слишком много воды утекло. Я сделала определенные выводы. Начала ему доверять. Относиться по-другому, несмотря на его прошлые ошибки. Каждый человек имеет право на второй шанс. Альп его заслуживает. И чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь в правильности своего решения. Альп меняется на глазах. Исправляется. Проводит колоссальную работу над собой. Становится более чутким по отношению ко мне. Его забота не знает границ. Он окружает нас ею ежедневно. И теперь, по истечении определенного срока, я понимаю, что он действительно любит меня и Каана.

Открыв папку, я начинаю вчитываться в строчки. И с каждой минутой удивляюсь все больше.