Закон мести - Дженнифер Блейк

Новый Орлеан, как и большинство тропических портов, здоровым климатом не отличался. За стеной города находилась местность, называемая «землей прокаженных», потому что эти несчастные действительно содержались там под надзором. О них заботился персонал благотворительной лечебницы, куда свозили умирать всех неимущих. Улицы города постоянно были затоплены водой, потому что выкопать сточные канавы не догадались, хотя это могло решить многие проблемы. Городские власти также забыли установить фонари на улицах, поэтому с наступлением ночи Новый Орлеан погружался в кромешную тьму. Многие муниципальные службы, такие, например, как пожарная охрана, отсутствовали вообще. Полицейские патрули крайне редко выходили оберегать покой мирных граждан. Все это доставляло массу хлопот жителям Нового Орлеана, но было на руку Рефухио и его людям.

Они выяснили, что дон Эстебан занимает здание, находящееся недалеко от резиденции губернатора, на Шартрской улице. Этот дом выглядел довольно внушительно. Наружная дверь выходила прямо на улицу, жилые комнаты находились на передней половине дома, а спальни — на задней. Кухня представляла собой отдельное помещение, стоящее в глубине большого сада. Дом охранялся довольно небрежно. Сразу было видно, что дон Эстебан не ожидал непрошеных гостей.

Им не удалось повидать Висенте, но они слышали, как йовар называл своего подручного этим именем, переиначив его на французский лад. Из обрывка разговора, подслушанного в кабачке, они узнали, что у дона Эстебана есть молодой невольник, который прислуживает ему за обедом.

Когда Рефухио рассказали о полученном приказе явиться к губернатору, он не был удивлен, так как хозяин кабака уже успел просветить его насчет городских порядков. Оказалось, губернатор Миро слыл человеком строгим, но справедливым, придающим огромное значение выполнению всякого рода правил и предписаний, хотя иногда, чтобы пустить пыль в глаза, он позволял себе широкие «отцовские» жесты по отношению к своим подопечным. В официальном порядке Миро постановил, что жительницы Нового Орлеана не должны злоупотреблять украшениями в своих нарядах, а цветным женщинам вообще было запрещено носить драгоценности и шляпки с перьями. Вместо этого им полагались странные головные уборы в виде тюрбанов — что-то вроде знака их низкого общественного положения. Что касается процедуры допроса, через которую должны были пройти все новоприбывшие, то это действительно была простая формальность. Губернатор уже много лет занимал свой пост, и за это время никто из допрашиваемых, даже те, которые отвечали совсем уж путано и сбивчиво, серьезно не пострадал. Все были отпущены с миром.

Получив эти сведения, они перестали беспокоиться по поводу визита к Миро. Рефухио решил, что нужно сделать так: донья Луиза одна отправится в губернаторскую резиденцию, извинившись при этом за своих гостей. Если она использует все свое природное обаяние, ей непременно удастся убедить старика назначить другой день для приема Рефухио и его людей. Но прежде чем этот день наступит, они успеют выполнить свою задачу и исчезнут из города.

Интересно было бы узнать, скрыл ли дон Эстебан от губернатора присутствие в своем доме Висенте, а если нет, то как он представил его. Не исключено, что донье Луизе удастся это выяснить, окольными путями, конечно.

За обеденным столом развернулась целая дискуссия на тему, как освободить Висенте. Каждый предлагал свой способ. Балтазар ратовал за открытый штурм дома дона Эстебана, но это было чревато опасностью для Висенте, поэтому идею Бал-тазара не приняли. Кроме того, наверняка не обошлось бы без шума, а это привлекло бы внимание властей. Энрике предлагал пробраться в дом под покровом ночи и выкрасть юношу. Однако, если верить слухам, Висенте на ночь приковывали цепью к стене. Вдобавок ночью охрана дома усиливалась, так что план Энрике был отвергнут. Чарро был за то, чтобы проникнуть в помещение днем, застав дона Эстебана врасплох, возможно даже, во время обеда, когда Висенте будет прислуживать хозяину за столом, Последнее предложение показалось Рефухио вполне приемлемым. Однако как осуществить этот план? Как попасть в дом дона Эстебана и при этом не привлечь внимание охранников?

— Мы можем прикинуться уличными комедиантами, — осторожно заметил Энрике, — и упросить охранников пропустить нас, чтобы мы могли дать представление для хозяина.

— Или же подкупить солдат гарнизона и позаимствовать у них форму на пару часов, — добавил Балтазар. — Переодевшись, мы сможем явиться к дону Эстебану под любым предлогом, скажем, для проверки разрешения на проживание в городе. При этом можно сочинить какую-нибудь басню. Например, что в Новом Орлеане, по слухам, объявилась шайка разбойников и теперь у всех жителей по приказу властей проверяют документы.

Исабель, ковыряя ложкой десерт — хлебный пудинг под винно-ореховым соусом, — задумчиво прошептала:

— Все это опасно, слишком опасно.

Рефухио кивал в ответ на каждое предложение, но сам не высказывался. Неподвижно глядя в одну точку, он как будто отрешился от всего земного. Куда только подавалась его обычная бодрость духа? Казалось, страх за судьбу младшего брата убил в нем все остальные чувства.

За столом воцарилось долгое молчание. Когда Пилар заговорила, звук ее голоса будто взорвал эту мертвую тишину.

— Сегодня одна старуха торговка приходила сюда. Она была с тележкой и предлагала свежие овощи, зелень — петрушку, зеленый лук и все такое — и еще разные лечебные травы. Когда повар позвал ее, она направилась прямиком на кухню и провела там около часа, потягивая ром. И она была не единственной, кто приходил сюда сегодня.

Балтазар и Энрике удивленно переглянулись. Действительно, слова Пилар как-то не вязались с ситуацией. Чарро уставился в свою тарелку, пытаясь зубчиком вилки раскрошить кусочек хлеба. Исабель смотрела на Пилар в полном замешательстве.

Донья Луиза повернулась в сторону Пилар:

— Правда, дорогуша? Я ничего такого не заметила.

— Дай ей закончить, — оборвал Луизу Рефухио и устремил на Пилар внимательный взгляд.

— Я только подумала, что уличные торговцы здесь не слишком стесняются заходить в любые дома. Они все время приходили и уходили, предлагая всякую всячину вроде молока, яиц; овощей, свежего хлеба. Некоторые посетители покупали ветошь, точили ножи и ножницы, лудили посуду. Кто-то, конечно, приносил с собой свои товары на лотках, но другие катили тележки, достаточно вместительные, чтобы в них мог спрятаться человек, а то и двое.

Она кончила говорить и встретилась глазами с Рефухио. Они долго смотрели друг на друга, затем улыбка чуть тронула его губы. Обращаясь только к ней, он заметил: