Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Я мог уложить ее, дружище. Честное слово! Но ей нужно было идти, и я остался с носом!

— Они дают только офицерам.

— Я буду скучать по вас, — произнес первый голос.

— И я по тебе, — ответила женщина.

— Можно мне как-нибудь навестить вас?

— Для чего, солдат? — ответила она после небольшой паузы. — Ты ведь едешь домой.

Постепенно голоса стихли. Затем тишину нарушил шум мотора.

Свободная рука Джонни Эджа сжала край простыни. Опять, опять эта музыка ударила его, как океанская волна. Она швыряла и переворачивала его до тех пор, пока он не начал тонуть. Эту громкую металлическую музыку специально написали для того, чтобы мучить его.

— Когда Джонни вернется домой, тра-ля, тра-ля…

Эдж прижал к ушам ладони, чтобы не слышать, но громкая музыка просачивалась сквозь пальцы. Он услышал звук переключения скоростей, последние прощания, а над всем этим гремела пульсирующая музыка.

Наконец она стихла, и Джонни убрал руки от ушей. От пота, бегущего по лицу, намокли ладони. Он положил сигарету в пепельницу и вытер ладони о простыню.

Напряжение медленно начало отступать, ресницы опустились, почти закрылись, дыхание замедлилось. Он устал, и скоро пришел сон.

Грохот тарелок на подносе разбудил его. Как только открылись глаза, Джонни Эдж потянулся к сигаретам, но спичку зажечь на успел — чья-то рука уже поднесла горящую спичку.

Не глядя вверх, он глубоко затянулся.

— Спасибо, Рок, — поблагодарил Эдж.

— Я принес обед, Джонни. Хочешь встать и поесть? — Голос Саволда был таким же твердым, как его рука.

Взгляд Джонни машинально нашел костыли, стоящие у изножья кровати. Они постоянно напоминали ему о том, кем он стал.

— Нет, — покачал головой Джонни Эдж.

Он приподнялся на руках, и Рокко поправил подушку, чтобы Джонни мог сидеть. Саволд поставил поднос на кровать. Эдж посмотрел вниз на ноги и отвернулся.

— Я не голоден.

Рокко придвинул к кровати стул, сел и посмотрел на Эджа. Затем закурил и медленно выпустил дым череву ноздри.

— Никак не могу тебя понять, Джонни, — спокойно сказал он.

Джонни Эдж молчал.

— Ты должен быть настоящим героем, а ты боишься встать с кровати, — так же спокойно продолжил он. — Ты человек, который один бросился на немецкий пулемет, тебе повесили медаль. Даже две — нашу и французскую. — В голосе Саволда слышалось спокойное удивление. — И тем не менее ты не встаешь с кровати.

Джонни Эдж произнес непечатное слово, повернулся и посмотрел в непроницаемое лицо Рокко.

— Пусть делают со своими чертовыми медалями, что хотят. Они дали ее и Джо, но ему сейчас от нее нет никакой пользы. Сколько раз мне тебе говорить, что я был не один! Если бы я знал, что произойдет, я бы никогда не пошел туда. Я вовсе не хотел быть героем!

Рокко не ответил, и они молча дымили сигаретами. Джонни первым нарушил молчание. Он показал на семь пустых кроватей в палате.

— Когда прибывает новая партия?

Рокко Саволд тоже посмотрел на кровати, затем повернулся к Эджу.

— Завтра утром. До завтрашнего утра это твоя личная палата. — Он задумчиво посмотрел на Джонни. — В чем дело, Джонни? Скучаешь?

Эдж ничего не ответил.

Саволд встал, отодвинул стул и посмотрел на товарища сверху вниз. Сочувствие на лице однако не передалось голосу, который оставался равнодушным.

— Если бы ты захотел, ты бы мог уехать с ними, Джонни.

Лицо Джонни Эджа превратилось в маску. Он ответил таким же равнодушным голосом:

— Мне нравится, как здесь ухаживают за больными, Рок. Думаю, я останусь еще.

— Это транзитный отель, Джонни, — медленно улыбнулся Рокко Саволд. — По-моему, это не место, где стоит задерживаться.

Джонни потушил сигарету в пепельнице, посмотрел на Рокко и горько сказал:

— Можешь позволить себе думать, что хочешь, Рок. Никто не заставляет тебя оставаться. Но если ты здесь торчишь, держи свои мысли при себе.

Саволд молча поставил поднос на маленькую тележку, отвез ее к двери, вернулся к кровати и повернулся к Джонни, взяв костыли.

— Здесь лежат ребята, которые считают себя счастливыми, что могут пользоваться ими. Подумай, Джонни. Ты не можешь всю жизнь пролежать в кровати.

Джонни Эдж отвернулся к стене.

Рокко подождал несколько секунд. Внутри клокотали слезы. Это началось с того дня, когда он нашел Джонни, лежащего в маленьком окопе рядом с пулеметом.

В нескольких ярдах лежал Джо, а рядом с пулеметом — три мертвых немца. Джонни Эдж постоянно твердил в бреду:

— Моя нога, о моя нога! Эти гады навтыкали в нее миллион иголок!

Саволд быстро опустился на колени и перевернул Эджа. Правая штанина Джонни вся пропиталась кровью. Когда Рокко разрезал штанину и увидел цепочку отверстий от пуль, из которых сочилась кровь, он тихо выругался. Пули вошли чуть выше колена.

Он оторвал кусок от своей гимнастерки, сделал грубую повязку, которая остановила кровотечение. После этого он попробовал подвинуть Джонни.

У Рокко Саволда до сих пор стоял в ушах крик Джонни. Вопль ужаса и боли высоко тогда повис над затихшим полем боя.

— Рокко! — Джонни неожиданно узнал друга. — Не отрывай мою ногу!

Затем Джонни Эдж потерял сознание.

Рокко отнес товарища в санитарный батальон. Врач печально покачал головой и, обрезав мясо вокруг колена, обнажил разбитую кость и начал ее пилить. Саволд видел, как доктор небрежно взял ампутированную ногу и швырнул в кучу таких же конечностей, как он изо всех сил натянул кожу вниз и сшил ее, оставив только маленькое отверстие для выхода гноя.

Когда Саволд шел рядом с носилками, на которых Джонни после операции переносили в небольшой госпиталь, он почувствовал, как рука Джонни вцепилась в его рукав. Рокко взглянул вниз.

Эдж смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Рок, не давай им отнять у меня ногу. Останься со мной. Не давай им!..

— Спи, Джонни. — Глаза Рокко Саволда наполнились слезами. — Я не позволю им причинить тебе боль.

Война закончилась, но Рокко не вернулся со всеми домой. Он перевелся в медицинскую часть и остался во французском госпитале вместе с Джонни Эджем, затем последовал за ним в госпиталь на Лонг Айленде.

Саволд пообещал себе, что останется с Джонни до тех пор, пока будет ему нужен. Может, потому что он чувствовал вину перед Эджем. Ведь это он тогда отдал тот злополучный приказ. Но он не виноват, что все так получилось. В тот день ничего не клеилось, и Рокко до сих пор не мог понять, как Эдж и Тернер вообще смогли уничтожить пулемет, когда все складывалось так неудачно.

Сейчас Саволд стоял около кровати и смотрел на Эджа. Чувство жалости заставило его положить руку на