Пари с мерзавцем (СИ) - Дюжева Маргарита

— Улыбайся, Оса, улыбайся.

А я не могла, даже если бы захотела. Потому что в груди больно было. Каждый удар сердца — как маленькая смерть. Я мечтала, чтобы этот фарс закончился. Стояла, едва удерживая себя на месте, вполуха слушала наставления и пожелания доброго пути. Весь этот бред про двери, что перед нами теперь распахнутся, про возможности, про то, что всегда надо идти вперед и не предавать мечту...

В данный момент я мечтала сдохнуть. Или, на крайний случай, впасть в кому лет на пять, чтобы потом, когда проснешься, ничего не помнить...

— Ну, что народ, — после завершения торжественной части, Волшин решил толкнуть небольшую речь, — это были неплохие годы. Кого-то из вас мне будет не хватать, кого-то забуду, как страшный сон. Ну а в общем и в целом — идите вы все в задницу.

Кто-то заржал, ассенизаторша залилась слезами, Ермолаева, скуксившись, смотрела на свои мелко подрагивающие руки

— Заткнись, Марк! — рявкнула Верховцева, не сводящая взгляда со своего бывшего парня. Мерз в ее сторону даже не косился, словно блондинки и вовсе не было рядом.

— А тебя, Иришка, мне будет особенно не хватать, — Волшин ни капли не смутился, — но не грусти. У нас бы все равно ничего не вышло.

Все снова засмеялись, она от души треснула ему по плечу, а я стояла и думала о том, что и у меня ни черта не вышло. И винить в этом некого. Просто вытащила заведомо проигрышный билет.

— Ну все, расходимся, что ли? — как-то неуверенно произнес Марк.

Ермолаева не сдержалась и всхлипнула.

— Эй, сорви голова, гроза ночных гонок, не вздумай реветь, — ухмыльнулся он и по-дружески ее обнял.

И тут всех прорвало. Все начали обниматься, что-то наперебой говорить, бросать пустые обещания позвонить, встретится, не забывать. Я кивнула расстроенной Ольге и отступила. Больше мне прощаться не с кем, пора уходить.

— Куда? — гаркнул Марк, отрывая меня от земли. — Оса не хочет попрощаться?

Я барахталась, пытая вырваться из цепких лап, а он ржал.

— Надо было все-таки откусить тебе ухо, — проворчала, беспомощно повиснув в его руках.

— Поздно, Анечка, поздно. Профукала ты свой шанс.

Да. Я много чего профукала. Просто мастер по профукиванию

— Все, счастливо оставаться, Осипова. Надеюсь, наши пути больше не пересекутся. А то с тобой никаких нервов не хватит, — он намекнул на последний заезд.

Я склонилась чуть ближе к нему и просто сказала:

— Спасибо.

Он знал, за что его благодарят. Кивнул отрывисто, наконец, разжал руки и обернулся к следующему одногруппнику, тут же забывая о моем существовании.

Я еще раз глянула на эту стаю, в которой так и не стала своей, и без единого сожаления ушла.

Меранов отправился следом за мной. Мы молча спустились с крыльца, и он кивнул в сторону парковки, приглашая следовать за собой. Зеленый автомобиль покорно ждал хозяина, еще не догадываясь о том, что веселой жизни пришел конец. Не думаю, что Захар завяжет с привычкой гонять, но времени на адреналиновые заезды у него теперь точно станет в разы меньше. Новый город, работа, взрослая жизнь… в которой мне нет места.

Мы отправились в общагу. Забрали сумки, я сдала ключи комендантше, после чего он отвез меня к Аллочке. Тетушка только пискнула и в сторону отскочила, когда этот бугай переступил порог ее уютной избушки с моими сумками в руках.

— Я попозже приду, — бросила ей на ходу и выскочила за Мерановым, который уже вышел на лестничную площадку.

У нас еще было несколько часов. Чертовски мало. Я смотрела на него и не могла насмотреться. Задыхалась. Хотелось кричать и биться в агонии, но я как-то умудрялась находить силы на улыбки. В груди давило, звенело от напряжения.

Когда мы сели в машину, я не стала пристегиваться. Перебралась со своего места к нему на колени, уткнулась носом в шею и замерла, пытаясь растянуть этот момент. Запомнить его на всю жизнь. Эти серьезные глаза цвета осеннего неба, гул сердца под моими ладонями, запах, который теперь будет преследовать во сне.

Я не просила его остаться, он не просил меня поехать с ним. Мы оба знали, что это бессмысленно, что мы подошли к финалу нашей странных и слишком быстрых отношений. А дальше… Дальше никто из нас не планировал.

Мы изначально знали, каким будет конец нашей истории.

Спустя два часа мы стояли на перроне. Меня трясло, то ли от того, что рядом тарахтел паровоз, толи от того, что внутри меня все стучало и звенело.

— Давай там… Не хулигань, — строго погрозила ему пальцем.

— Кто бы говорил, — усмехнулся он, — Постарайся не во что не вляпаться, Оса. Теперь меня не будет рядом, и некому будет вытаскивать твою задницу из приключений.

Холодные когти впивались в грудь, ломая ребра, причиняя боль.

— Как пойдет…

— Э, нет. Никаких как пойдет! Пообещай, — потребовал он, и я не нашла в себе сил сказать что-то язвительное. Просто ответила:

— Обещаю.

— Вот и молодец.

Паровоз загудел, и неразборчивый голос из динамиков объявил, что посадка заканчивается, просьба всех занять свои места.

Меня аж всю скрючило, перекосило. Взглянула на него беспомощно, как ребенок и жалобно сморщилась.

— Хочешь пореветь?

— Нет.

— Вот и правильно. Когда ты ревешь, у тебя нос становится красный, как помидор, — бестактно заметил он, и я не сдержала нервный смешок.

Паровоз снова загудел. Мерз вздрогнул, а потом порывисто наклонился и поцеловал меня. Это был самый сладкий и самый горький поцелуй в моей жизни.

— Не грусти, Оса. Все будет хорошо, — он погладил меня по щеке, еще раз мимолетно приложился губами ко лбу и, вывернувшись из моих дрожащих лапок, заскочил на подножку поезда.

Состав дрогнул, на мгновение замер, а потом медленно покатил прочь. Меранов помахал мне рукой и скрылся в вагоне, по недовольное ворчание проводницы, а я осталась на перроне совсем одна среди толпы провожающих, и смотрела вслед поезду, пока он не скрылся за поворотом.

Телефон тихо пиликнул. Я на автомате достала его из кармана, открыла конвертик, а там всего несколько слов.

«Все будет хорошо».

На этот моменте меня все-таки прорвало. Слезы покатились по щекам, и я, стирая их тыльной стороной ладони, побрела прочь.

Глава 18

А жизнь действительно продолжалась. Ей было плевать на то, что мне плохо, что я хочу спрятаться и пересидеть в темном укрытии ближайшие лет пять-десять, пока заново не отращу броню или не найду потерянный кусок сердца. На смену ушедшего дня приходил новый, настойчиво будя солнечными лучами, пробивающимися сквозь неплотно сдвинутые шторы, заставляя открывать глаза, подниматься и идти вперед.

Аллочка, у которой я по-прежнему жила, подозрительно косилась на мою мрачную физиономию и не оставляла попыток докопаться до причин моего скорбного вида. В результате однажды я не выдержала и на ее вопрос «в чем дело» ответила напрямик, не таясь:

— Меня бросил парень.

— И-и-и-и? — вопросительно протянула она.

— Что и? Меня бросили. Я в печали, грущу, занимаюсь самоедством и подумываю спрыгнуть с моста.

— Туфли мне только свои оставь. Красные. У них колодка такая удобная, м-м-м, — мечтательно протянула она.

— Какая колодка?! — я вспылила. — Я ей тут жалуюсь, душу изливаю, а она о тапках грезит!

— У всех свои проблемы.

Не тетка, а самая натуральная Зараза!

— В чем беда-то? Ну, бросил и бросил. Можно подумать, это был последний парень на земле, и теперь днем с огнем нового не сыщешь.

— Ты издеваешься? — насупилась я.

— Да.

— Знаешь что! Я завтра же от тебя съеду.

— За-автра-а… — расстроенно протянула она, — а почему не сегодня?

Я зашипела и, гордо задрав нос, покинула кухню, а вслед мне донеслось:

— Эй! Что насчет туфель?!

Я выскочила на балкон и жадно вдохнула воздух. Только что прошла гроза, в воздухе пахло дождем, озоном и свежей зеленью. Мой любимый запах.

Сзади тихо скрипнула дверь и, к моему огромному неудовольствию, на балкон вышла несносная тетка: