Лис Улисс и край света - Фред Адра

Барс повертел фонарем по сторонам и решил довериться опыту спутника. После чего произнес слова, сильно удивившие Крота:

— Да и не важно — волки, не волки. Главное, чтобы не Ищущий… — он осекся, поняв, что размышляет вслух. Повернулся ко Льву и с дежурной суровостью велел: — Показывай другие пещеры!

— Ага! — с готовностью отозвался актер и исподтишка подмигнул Георгию.

Когда Антуанетта увидела остатки того, что Проспер почему-то назвал «бутербродом с сыром», пытаясь при этом заглушить урчание в животе, лисица ничего не сказала, а просто отправилась на кухню и приготовила вкусный обед.

Но не успели они сесть за стол, как заявилась хозяйка дома, тигрица Анна, и громко заявила:

— Я все про вас знаю!

Лисы недоуменно переглянулись.

— Так уж и все? — спросил Проспер.

— Конечно! Я же читаю газеты!

— Ах, вот оно что…

— Вот именно! И имейте в виду, с циничных злодеев принято брать двойную квартплату!

Проспер смерил Анну долгим взглядом. Тигрица поежилась, но наглый вид не утратила.

— А вы имейте в виду, — с расстановкой произнес сыщик, — что циничные злодеи, совершив убийство, имеют привычку разрезать тело жертвы на кусочки. Какое ваше любимое число?

— Шестнадцать, — глухо ответила Анна, производя впечатление проколотого воздушного шарика.

— Шестнадцать кусочков… — задумался Проспер. — Хорошо, я учту.

— Мне пора! Очень много дел! — Анна вскочила и торопливо убежала.

Антуанетта улыбнулась:

— Здорово вы ее поставили на место, мэтр!

Но Проспер в ответ удрученно покачал головой:

— Это только начало, Антуанетта. Чует мое сердце, этот город еще покажет нам зубы… Надеюсь, мы успеем закончить свои дела и покинуть его раньше, чем он нас укусит.

Брат Нимрод, Бенджамин Крот и Георгий, ведомые Львом, скакали из одной маленькой пещеры в другую. Ни в одной из них не обнаружилось ни намека на сокровища, тайники или Лиса Улисса, зато во всех искателей поджидали окурки от любимых градбургской мафией сигарет.

— Все, — наконец сказал измотанный Лев своим не менее утомленным спутникам, когда все они рухнули на траву передохнуть. — Больше на той территории, что отмечена на карте крестом, никаких пещер нет.

— Точно? — расстроился Крот. — Может, что-нибудь другое есть? Подземные ходы, развалины какие-нибудь?

— Развалины есть, — ответил Лев. — Целых четыре. А одной из них, между прочим, сегодня еще на репетицию!

— Я имел в виду древние развалины!

— Есть и древние, — сказал Лев, заставляя себя подняться на задние лапы. — Но это уже точно завтра. Мы не договаривались, что из-за вас я стану рисковать театральной карьерой. Вообще-то, я без пяти минут главный режиссер Вершинского Оперного Театра, который когда-нибудь построят.

Сообщение произвело нулевой эффект, заметно раздосадовав Льва.

— Но завтра мы точно отправимся в развалины? — строго уточнил Крот.

— Точно. Мы пройдемся по всем развалинам и соберем все, что не докурила градбургская мафия. И я наконец-то почувствую себя дворником. Интересное у вас увлечение, ребята!

— Помолчи! — Брат Нимрод поднялся на задние лапы. Барс выглядел менее уставшим, чем остальные. — Давай, выводи нас отсюда.

Буквально через несколько минут компания вышла на незнакомую поляну и увидела вертолет. Это было так неожиданно, что все замерли в изумлении.

«Мираж?» — подумал брат Нимрод.

«Фантом?» — подумал Бенджамин Крот.

«Галлюцинация?» — подумал Георгий.

«Больше ни капли!» — подумал Лев, а вслух произнес:

— Вертолет.

Все тут же очнулись. Когда кажется, что видишь вертолет, и кто-то при этом говорит «вертолет», вероятность того, что перед тобой именно вертолет — довольна высока.

Но откуда? Чей? Что он здесь делает?

Из вертолета их тоже увидели. Из кабины на траву выпрыгнул шакал в кожаной куртке и пилотском шлеме. С безумными глазами он кинулся навстречу кладоискателям.

— Наконец-то! Я уже думал, больше никогда не увижу других зверей! Что так и буду влачить существование здесь, среди неразумных насекомых, до конца дней своих! Спасители мои!

Он бросился пожимать лапы спасителям, заливаясь счастливыми слезами.

Три мозга испуганно родили одну и ту же мысль: «Лучше бы это был глюк», и один — «Вернусь — напьюсь».

— Кто вы? Как сюда попали? — спросил брат Нимрод.

— Я пилот! Мой вертолет разбился! — он указал в сторону совершенно целехонького вертолета. — Это произошло то ли двадцать лет назад, то ли два дня. Я сбился со счета, так что точно не скажу. Если бы со мной летели пассажиры, все бы погибли! А я бы остался один, посреди этого необитаемого леса!

— Какой ужас, — с подчеркнутым недоверием в голосе сказал барс.

Пилот и ухом не повел.

— Самое тяжелое испытание — это одиночество. Чтобы не сойти с ума, я придумал себе друзей, которые будто бы летели вместе со мной. Но они, — голос шакала задрожал, — все погибли, когда разбился вертолет! Я все равно один! Но зато, — пилот дико улыбнулся, — я приручил кузнечика. Сейчас я вас познакомлю. Тобик! Тобик! Шалун, ускакал куда-то.

— Спасибо за неинтересный рассказ, — холодно сказал брат Нимрод. — Может, теперь расскажете, что вы на самом деле здесь делаете?

— Жду! Жду, что появитесь вы, как добрые дельфины, и поведаете, что происходит там, на Большой Земле! Война уже кончилась? А правда, вы возьмете с собой мое послание в бутылке?

— Паяц, — презрительно фыркнул барс и зашагал прочь, на ходу кинув остальным: — Что стоите? Хватит терять время на этот цирк!

Крот, Георгий и Лев последовали за ним, с удивлением оглядываясь на вертолет и пилота.

— Лев, тебе знаком этот тип? — спросил брат Нимрод. — Может, видел в городе?

— Нет. Мне кажется, он вообще не местный.

Барс что-то неопределенно хмыкнул.

Хихикающий пилот, стоило непрошеным гостям удалиться, забрался обратно в кабину и уселся в кресло перед монитором, на котором застыла шахматная доска.

— Ау, диспетчерская! Продолжим!

— Кто это приходил? — раздалось из динамика.

— Да лохи какие-то, — усмехнулся шакал. — Я их отпугнул. Эй, тут стояли мои конь, два слона, ладья, ферзь и четыре пешки!

— Не стояли, — возразила диспетчерская.

— Стояли! Ах вы жулики! А ну верните на место! Думали, я не замечу?

Динамик пристыженно промолчал, и на доску стали возвращаться «пропавшие» фигуры.

А кладоискатели шли под гору и размышляли о странной встрече, не подозревая, что она еще сыграет в их истории роковую роль.

Около четырех часов дня в доме профессора Микроскойба зазвонил телефон.

— Алло?

— Здравствуйте, профессор… — произнес вкрадчивый голос.

Микроскойбу почему-то стало не по себе.

— Добрый день. С кем имею честь?

— Генерал Гаубиц, к вашим услугам.

— Простите, но я о вас никогда не слышал… Вы приезжий?

— Не совсем. Я — крысиный генерал.

— Ой… — не сдержался профессор Микроскойб, нашаривая на столике сердечные капли. В душе он боялся, ненавидел и презирал крыс, но скорее бы умер, чем позволил кому-нибудь об этом догадаться. — Слушаю вас?

— Я хочу принести извинения за неприятный инцидент, произошедший с вашим холодильником.

— Ну что вы, какие пустяки! Я и забыл уже! — поспешно заверил генерала профессор. — Да и не было у меня там ничего такого. Просто запас недели на три.

— Нет-нет, не спорьте! Это был ужасный, безобразный поступок, и я несу за него личную ответственность, так как совершили его мои бойцы! Заверяю вас, этого больше не повторится!

— Ну, конечно…

— В данный момент я стою на коленях перед телефонным аппаратом и от имени всего крысиного вида умоляю простить моих ребят.

— Ну, что вы! Уверяю вас, все в порядке. Они были голодны, я же знаю.

— О, профессор… Ведь вы же понимаете, что они не так уж и виноваты? Что они сделали это от отчаяния?

— Да-да, конечно…

— До того, как произошла эта кошмарная трагедия с вашим холодильником, они говорили мне: «Генерал Гаубиц, почему жители Вершины так равнодушны? Почему они не обуздают этих гадких алчных Башенек, из-за которых вынуждены голодать наши малыши? Генерал, — сказали они, — мы чувствуем обиду и за себя не отвечаем. Если мы от горя обчистим чей-нибудь холодильник, виноваты в этом будем не мы, а Башеньки и те, кто потакает их злодеяниям». Голоса их дрожали, в глазах стояли слезы, лапы тряслись от недоедания. Что я мог им ответить, профессор? Вот вы умный, образованный зверь, скажите — что?

— Я… не знаю. Но уверяю, вы ошибаетесь. Мы вовсе не равнодушны к вашим бедам!

— Да-да, я в курсе вашего визита к журналистке. Весьма похвально. Если вы и далее станете придерживаться верного курса, думаю, прискорбных инцидентов больше не случится. Но, разумеется, мои ребята должны сначала поверить в вашу поддержку. А то пока что они в отчаянии.