«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В рассказах о жизни Матвеева можно встретить утверждения о появлении его во дворце еще ребенком и вхождении в круг других молодых людей, вместе с которыми воспитывался царевич Алексей. Однако имена стольников и наперсников детских игр будущего царя Алексея Михайловича известны, и Матвеева среди них не было. Матвеев и по возрасту был несколько старше, а значит, дружеское расположение молодого царя, заметное по переписке с Матвеевым уже на рубеже 1640–1650-х годов, связано с чем-то другим.
Объяснение находится в донесениях шведского резидента в Москве Иоганна де Родеса, упомянувшего, что Матвеев приходился пасынком главе Посольского приказа думному дьяку Алмазу Иванову[184]. Дьяк, имевший право доклада царю и Думе, и мог ввести своего родственника в «Верх», как назывались царские покои. Ну а дальше всё зависело от Артамона Матвеева и его службы. За долгие десятилетия при дворе он сумел доказать свою незаменимость в царском окружении. Настолько, что именно он, а не кто-нибудь другой из родов боярской элиты — князей Черкасских, Трубецких, Одоевских и Голицыных, родственников первой жены царя Милославских, заменит царю Алексею Михайловичу боярина Бориса Морозова. И станет третьим по счету, после Морозова и князя Ивана Борисовича Черкасского, «премьер-министром» в XVII веке[185].
Путь, пройденный Артамоном Матвеевым при дворе, поразителен и поучителен. Его служебная и придворная карьера позволяет понять скрытые механизмы царской власти, выстроенной с опорой на совет с ближним окружением. Но и судьба Матвеева, отстраненного от всех дел после смерти царя Алексея Михайловича, обвиненного в «чернокнижничестве», проведшего несколько лет в ссылке и погибшего в начале Смуты 1682 года, тоже является уроком. Уроком падения с высоты кремлевских теремов, причем падения и в прямом, и в переносном смысле, ибо Артамон Матвеев пал, сброшенный с крыльца царского дворца на стрелецкие копья…
Чины и служба
Биография человека из служилой или приказной среды XVII века восстанавливается обычно «пунктиром», составлением своеобразного «формулярного списка» с перечислением чинов, главных назначений и наград. Например, известны службы родного отца Артамона Сергеевича, дьяка Сергея Матвеева, начинавшего в подьячих, бывшего малоприметным дозорщиком Рязанского уезда и писцом Ржевы Владимировой. Дьяк Сергей Матвеев служил в Стрелецком приказе, Приказе Казанского дворца. Несколько раз он назначался на службы в Посольском приказе как пристав у иностранных послов. Наиболее заметны его службы в составе посольств в Царьград в 1634–1635 годах с Иваном Коробьиным и в Персию с Семеном Волынским в мае 1642 года (это последнее известное назначение отца Артамона Матвеева)[186].
Для восстановления биографий служилых людей XVII века историк должен внимательно прочитать публикации книг и списков, где перечислялись их имена, перелистать справочники о составе приказов, вчитаться в записи разрядов, фиксировавших разнообразные службы и дающие представление об иерархии родовитого дворянства. Сложность в том, что за всем этим архивным делопроизводством личность человека совсем не видна. Человек той эпохи редко выходил за пределы обозначенного ему изначально круга жизненных событий, обусловленных прежде всего его происхождением. И совсем уж редко, когда итоги самоосмысления жизни и служебного пути доверялись бумаге, раскрывая представления людей об их собственной биографии.
В случае с Артамоном Сергеевичем Матвеевым сказались обстоятельства его несчастной опалы. Стремясь оправдаться, он много раз обращался к доказательствам своей невиновности и описанию прежних служб в письмах к боярам и думным людям, прося их о ходатайстве перед царем Федором Алексеевичем. Следы такой работы отложились в упомянутой «Истории о невинном заточении…».
По поводу авторства этой сложной рукописи, составленной, как уверено большинство исследователей, не позднее 1728 года, продолжаются дискуссии. Судя по ее содержанию, тексты вошедших в нее челобитных царю Федору Алексеевичу были написаны сначала Артамоном Матвеевым, а затем отредактированы кем-то, кто находился вместе с ним в ссылке. Называется имя его сына Андрея Артамоновича Матвеева[187], но во время опалы отца ему едва исполнилось пятнадцать лет, и вряд ли он мог участвовать в составлении челобитных царю. Текст челобитных свидетельствует о глубоком знании Священного Писания и соответствует языку XVII века. В то время как в речи сына Артамона Матвеева было много неологизмов Петровской эпохи. Поэтому в качестве возможного редактора «Истории о невинном заточении…» называют священника Ивана Лаврентьевича Поборского — шляхтича, выходца из Речи Посполитой, прежнего учителя сына Артамона Матвеева, последовавшего в ссылку вместе с семьей Матвеевых[188]. Дополнительным аргументом в пользу составления рукописи «Истории о невинном заточении…» именно Поборским может считаться присутствие в тексте реминисценций, восходящих к трудам античных философов и польской литературе[189]. Скорее всего, в основе «Истории о невинном заточении…» лежал целый архив, собранный Иваном Лаврентьевичем Поборским и священником Василием Чернцовым, разделившими ссылку с отцом и сыном Матвеевыми в 1676–1682 годах. Однако рукопись в окончательном виде была обработана и составлена именно А. А. Матвеевым, так как местами сильно чувствуется вторжение языка уже нового, XVIII века.
В «Истории о невинном заточении…» содержится и полная биографическая «справка», приведенная на основании каких-то собственноручных записей Артамона Сергеевича Матвеева:
«ВЕДЕНИЕ
В которых годех, и от кого Самодержавнейших Великих Государей Царей Самодержцев Всероссийских с начала службы Боярина Артемона Сергеевича Матвеева он пожалован был чинами и повышен честию Боярства, списанное с собственной его Боярской руки, следующее ниже сего».
Используем даты и события, выбранные самим Артамоном Матвеевым. Все-таки это редчайшая возможность! Правда, записи придется отредактировать для лучшего понимания и, в частности, сократить многочисленные упоминания царских титулов, так как и без
