Без надежды - Колин Гувер

Я поднимаю взгляд на небо, рассчитывая увидеть падающую звезду. Хорошо бы загадать пару желаний: перенестись на два месяца назад и не входить в тот день в магазин.

– Ты готова услышать ответы? – спрашивает Холдер.

– Готова, если по-честному, – отвечаю я.

Он перекатывается на бок и смотрит на меня сверху вниз. Снова проделывает этот трюк: молча глазеет на меня. Сейчас темнее, чем в прошлый раз, и мне трудно разглядеть выражение его лица. Но я вижу, что ему грустно. Его глаза вообще не в состоянии скрыть печаль. Наклонившись вперед, он протягивает руку к моей щеке:

– Я хочу тебя поцеловать.

Я с трудом сдерживаю приступ смеха. Решит, что я спятила, и это ужасает меня, потому что мне и так кажется, будто я схожу с ума. Качаю головой, шокированная его надеждой на поцелуй. После того как я узнала, что он лгал мне целых два месяца! Гневно отказываю:

– Нет!

Его лицо очень близко от моего, и он нежно касается рукой моей щеки. Я ненавижу себя за то, что, несмотря на его обман, мое тело по-прежнему отзывается. Во мне происходит странная внутренняя борьба, когда не можешь решить, то ли врезать по роже, то ли поцеловать.

– Мне надо тебя поцеловать, – снова произносит он, уже с отчаянной мольбой. – Прошу тебя, Скай. Я боюсь, что после того рассказа… мне больше не удастся. – Он придвигается ближе, поглаживая мою щеку большим пальцем и не отрывая от меня взгляда. – Ну, пожалуйста.

Я еле киваю, недоумевая, почему мое безволие одерживает верх. Он приближает губы к моим и целует. Я закрываю глаза и отдаюсь ощущениям, потому что не меньше его напугана тем, что это, может быть, наш последний поцелуй. Я боюсь, что это последний раз, когда я смогу что-то почувствовать, ибо Холдер единственный, с кем мне хотелось что-то чувствовать.

Он поднимается на колени, одной рукой прикасаясь к моему лицу, а другой опираясь на бетон. Я запускаю пальцы ему в волосы и крепче прижимаюсь к губам. Чувствуя его дыхание, я моментально забываю о недавних событиях. В этот миг я сосредоточена только на нем. Мое сердце наполнено до краев и в то же время изнывает от тоски. Мысль о том, что чувство к нему может оказаться невостребованным, неимоверно мучительна. У меня все болит: голова, живот, грудь, сердце, душа. Поначалу я думала, что поцелуй исцелит. Теперь мне кажется, что он ввергает в агонию.

Меня начинают душить рыдания, и Холдер улавливает мою тоску. Он дотрагивается губами до моей щеки, потом до уха.

– Мне так жаль, – прижимаясь ко мне, говорит он. – Прости меня. Я не хотел, чтобы ты узнала.

Закрыв глаза, я отталкиваю его, сажусь и делаю глубокий вдох. Я вытираю слезы и, подтянув к себе колени, прячу в них лицо, чтобы не видеть Холдера.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты все рассказал, Холдер. По дороге сюда я спросила обо всем, что можно. Ответь – и я поеду домой.

Все это звучит подавленно.

Обдумывая ответ, он кладет ладонь мне на затылок и перебирает волосы. Потом откашливается:

– В первый раз я не был уверен, что ты Хоуп. Она мерещилась мне в каждой девчонке нашего возраста, и несколько лет назад я перестал искать. Но когда я увидел тебя в магазине и заглянул в глаза, то мне показалось, что ты – это действительно она. Когда же ты сунула мне под нос свои права и я понял, что ошибся, у меня было странное чувство. Словно прозвучал сигнал-напоминание, чтобы я выбросил из головы память о ней.

Он умолкает, и его рука медленно гладит меня по волосам, застывает на спине, но палец вычерчивает маленькие кружки. Мне хочется оттолкнуть ее, но еще больше – чтобы она осталась где есть.

– В течение года мы жили по соседству с тобой и твоим отцом. Ты, я и Лесс… были закадычными друзьями. Правда, очень трудно вспомнить лица из прошлого. Я принял тебя за Хоуп, но при этом подумал, что, будь ты ею, я бы не сомневался. Наверное, если бы я снова ее увидел, то знал бы наверняка. В тот день я сразу стал искать в Интернете твое имя, но ничего не нашел, даже в Facebook. Рылся целый час и так разволновался, что отправился на пробежку, чтобы отвлечься. Завернув за угол, увидел, что ты стоишь перед моим домом, и у меня перехватило дыхание. Ты просто стояла там, отдыхала от бега, но… Господи, Скай, ты была так красива! Я все еще сомневался, Хоуп ты или нет, но в тот момент вообще об этом не думал. Мне было наплевать, кто ты такая, – главное, узнать тебя. Проведя с тобой неделю, я не удержался и в пятницу пришел к тебе домой. Я не собирался копаться в твоем прошлом и даже не надеялся, что между нами что-то произойдет. Я пришел, чтобы ты узнала меня настоящего, а не того, о котором слышала. Проведя с тобой вечер, я не мог думать ни о чем другом, как только о новых свиданиях. Никто и никогда не действовал на меня так. Я гадал, возможно ли… чтобы ты была ею. Я сразу насторожился, узнав, что ты приемный ребенок, но это опять-таки могло быть совпадением. Но когда увидел браслет… – Он умолкает и убирает руку с моей спины. Потом приподнимает мне лицо, заглядывая в глаза. – Сердце мое разбилось, Скай. Я не хотел, чтобы ты была ею. Я ждал слов, что браслет подарила подруга или что ты нашла его или купила. Все эти годы я искал тебя в каждой девочке и наконец нашел… И был опустошен. Я не хотел, чтобы ты была Хоуп. Я хотел, чтобы ты была собой.

Я качаю головой, пребывая в прежнем смятении:

– Но почему ты не сказал? Что плохого в том, что мы знали друг друга? Не понимаю, почему ты лгал!

Подыскивая слова, он смотрит на меня, потом отводит волосы от моего лица:

– Что ты помнишь о своем удочерении?

– Немного. Я знаю, что, после того как отец отказался от меня, я жила в приемной семье. Меня удочерила Карен, и когда мне было пять, мы переехали сюда из нашего штата. Больше ничего не помню. Так, какие-то обрывки.

Он выпрямляется и кладет руки мне на плечи:

– Всю эту чушь рассказала тебе Карен. Я хочу знать, что помнишь ты сама. Что ты помнишь, Скай?

– Ничего. Самые ранние воспоминания связаны с Карен. Единственное, что я помню до нее, – это как мне подарили браслет, но только потому, что он у меня сохранился. Я даже не знаю точно, кто мне его подарил.

Холдер берет мое лицо в ладони и надолго прижимается губами ко лбу, словно боится отлипнуть, потому что не желает говорить. Он не хочет делиться тем, что знает.

– Ну, расскажи, – шепчу я. – Что там такое?

Теперь он прижимается к моему лбу своим. Глаза у него закрыты, и он продолжает держать мое лицо в ладонях. У него такой грустный вид, что так и подмывает обнять, несмотря на все разочарование. Я обвиваю его руками и прижимаю к себе. Он отвечает на мое объятие и сажает к себе на колени. Я обхватываю его ногами за талию, а наши лбы по-прежнему соприкасаются. Он еще крепче обнимает меня, но на этот раз кажется, будто он делает это потому, что его планета соскочила с оси и теперь его осью стала я.