Зверь - Иван Сербин

Руденко ускорил шаг. Бателли сделал то же самое. Он плотно сжимал рукоять пистолета, прищуривался, оценивая возможность выстрела. Ближе к метро, у подземных магазинчиков, толпа совершала круговорот. Народу здесь было основательно много. Выпрашивали мелочь старушки с голодными собачьими глазами, готовые каждую секунду вцепиться друг в друга «за место» с отчаянием и злобой бультерьеров; «прикинутая» развязно пацанва младшего пионерского возраста гужевалась у «Денди»; те, которые постарше, ерундой не занимались, потягивали пивко и на просительное: «Сыночек, помоги на хлебушек», отвечали с залихватской молодецкой удалью: «Отва-али». Шустрили бомжи, скучали, поеживаясь на густом, словно мед, сквозняке, продавщицы витрин-киосков: народ хоть и шел, но покупать не торопился, приценивался. Прохаживался неспешно, помахивая дубинкой, одинокий милиционер. Гонял «чужих» и не обращал внимания на «здешних». Вне толпы суровый бог, способный покарать любого в своем «беспросветном» царстве.

Руденко торопливо оглянулся. Это был его шанс. Сдать лысого в милицию с «пушкой» в кармане — все равно что пристрелить. Он поискал глазами розовую, покрытую детским пушком лысину и… не нашел. Арбалетчик нахмурился. Куда же делся убийца? Неужели ушел? С чего бы? Странно, странно. Заметил милиционера? Наверняка. Это неплохо. Не сильно-то он, Руденко, расстроился. Плохо было другое: ситуация изменилась разом и кардинально. Неужели лысый самым натуральным образом потерял его? Не верится. Они не просчитали подобного варианта? Или не предусмотрели, что жертвы попытаются бежать? Конечно, и просчитали, и предусмотрели. В чем же тогда дело?

Арбалетчик неторопливо пошел вперед, к площади Революции. Он застывал у витрин, рассматривая толпу за спиной, оборачивался резко, вызывая возмущенный ропот у идущих следом, заходил в магазинчики и наблюдал за дверьми. Тщетно. Убийца исчез. Самое худшее в неизвестности то, что не знаешь, чего ждать. Руденко не знал и от этого нервничал. Он был растерян. На руках не осталось ни малейшей зацепки. Арбалетчик совершенно не знал, что делать, как действовать, куда пойти и что предпринять. Номера машин? Фук. Дым. Он так и не успел их узнать. А больше у него ничего и не было. Кроме, разумеется, назначенного места и времени встречи. Полночь, у «Детского мира». Так они договаривались сегодня утром, в лесу. Но до полуночи далеко. А к этому времени неплохо бы иметь какие-нибудь результаты и, самое главное, остаться в живых.

Арбалетчик скатился по крутой слякотной лестнице, обернулся в последний раз, но лысого убийцу так и не увидел. Свернув направо, он прошел мимо «Метрополя», нырнул в очередной переход и вынырнул уже на противоположной стороне Театрального проспекта.

Руденко не заметил идущего следом молодого парня в серой, с ярким рисунком куртке-толстовке, джинсах, кроссовках и черной шерстяной шапочке. На голове его темнели наушники «уокмена». Шею окольцовывал пухлый воротник, под которым скрывался небольшой мембранный микрофон. В наушниках звучал спокойный мужской голос.

Голос принадлежал Бателли. Убийца сидел за рулем «Москвича-2141», стоявшего у гостиницы «Москва». На заднем сиденье устроился стрелок. Коренастый, вечно небритый, индифферентный тип, носящий прозвище Улёт. На коленях стрелка лежала винтовка — австрийская «Stayer AUG», — оснащенная глушителем и оптическим прицелом. Когда дело касалось одиночных выстрелов на ближней дистанции, на сцене появлялся Улет со своей «Stayer AUG». В стрельбе мало кто мог потягаться с ним.

Бателли этого парня недолюбливал. Он привык работать с Корсаком, свыкся с болтовней напарника. Улет же слыл в группе едва ли не большим молчуном, чем сам Бателли. К тому же, по мнению большинства парней, Улет был коновалом, мясником. Приступая к очередной работе, он не выказывал никаких эмоций. Просто шел и делал. Да и творческим подходом не отличался. В нем напрочь отсутствовал кураж, необходимый профессионалу высокого класса. Улет ни с кем не контачил. Не принимал участия в общих посиделках. Единственным любимым существом для него была винтовка. Сейчас он ласково поглаживал ее ладонью, глядя прямо перед собой. Его безграничное, дегенеративное спокойствие раздражало Бателли. Молчаливость отталкивала.

— Объект у Малого театра, — сообщила рация. — Направляется к ЦУМу.

— Хорошо, — ответил водитель и повернул ключ в замке зажигания.

Машина сделала круг и выскочила на Театральный проспект. Проехав до Лубянки, развернулась и помчалась обратно, к Театральной площади. Здесь «Москвич» свернул на Большую Дмитровку и сбросил скорость. Сейчас убийцы и Руденко двигались по параллельным улицам. Парень в толстовке — в группе его называли Скорпион — неотступно следовал за объектом, сообщая маршрут экипажу машины.

Бателли все ждал, когда стрелок скажет что-нибудь вроде: «Нельзя было его в переходе завалить, что ли?» — но тот молчал. Лысый не выдержал первым. Не оборачиваясь, он поинтересовался:

— Готов? — Улет поймал взгляд Бателли в зеркальце заднего вида и усмехнулся. — Что, язык проглотил? — спросил Бателли не без сарказма.

— Прикуси свой, трепло, — насмешливо ответил тот.

— Это я-то «трепло»? — Стрелок промолчал. — Эй, ответь мне, — не унимался Бателли. — Кого ты назвал треплом, придурок?

— Пошел в ж…у, — лаконично посоветовал Улет.

Он устроился поудобнее, положил голову на спинку сиденья, закрыл глаза и утробно замычал какой-то варварский мотивчик.

— Твою мать! — выругался Бателли.

У него появилось непреодолимое желание остановить машину, достать пистолет и пустить Улету пулю в башку, но он все-таки сдержался. Совершить что-нибудь подобное означало поставить все дело под угрозу срыва и навлечь на себя гнев Жнеца. Подобных промахов Жнец не прощал. А Жнеца Бателли боялся больше чем кого бы то ни было. Больше Бога и Дьявола, больше вечных мук ада. Жнец и был Дьяволом и мог устроить муки ада любому немедленно. Здесь, на этом свете.

— Ладно, разберемся, — пообещал Бателли сухо.

Улет, не открывая глаз, только пожал плечами.

— Двигайтесь, парни. — Дверца «трешки» распахнулась, и оперативник нырнул на заднее сиденье.

Юра обернулся:

— Ну что? Какие дела?

— Все нормально. Их трое. В ГУМе их уже ждали. Корсак и Бателли. У обоих в карманах оружие, снабженное пэбээсками. — Оперативник наклонился вперед и посмотрел через лобовое стекло на площадь. — Во-он наш клиент, видишь? В плаще.

— Вижу, — кивнул Юра. — И «хвост» за ним тянется. Парень в толстовке.

— Я заметил. Бателли вышел на площадь и сел в машину. «Москвич-2141». Цвет мокрый асфальт. Номер… В салоне, на заднем сиденье, еще один человек. Опознать не смог, слишком далеко.

— А где Турчин?

— Он пошел за Корсаком. Сказал: при первой же возможности выйдет на связь.

Сергей поморщился. Его коллеги разговаривали о вещах им понятных, абсолютно не учитывая, что среди них двое новичков. Сам-то он парня в толстовке узнал — тот был в числе семерых охранников, подтверждавших алиби Корсака, — а вот Леня раньше его видеть не мог и поэтому крутил вихрастой головой, как голодный птенец. Сергей быстро обрисовал ему ситуацию. Стажер закивал старательно. Понял, мол, босс! Фишку секу!

Женя поднял рацию:

— Всем экипажам, объект движется мимо «Метрополя» к подземному переходу. «Десятому» и «Одиннадцатому» идти следом.

Из такси тут же выбрались двое ребят. Были они похожи на студентов-переростков. Оба волосатые, в джинсах, в китайских пуховиках. Тот, что постарше, с шотландской бородкой, молодой — с жиденькими, как общепитовский кисель, омерзительными усиками. Парочка, весело болтая, зашагала следом за Руденко и Скорпионом. По ходу дела остановились у палатки, купили орешков и двинулись дальше, активно перемалывая челюстями жареный арахис.

— Во жуки, — Женя вновь нажал клавишу «передача». — «Бета», следуйте за объектом по Неглинной, в сторону Пушкинской площади. «Вега», идете по Большой Дмитровке в том же направлении. Как поняли?

— Поняли тебя, «Альфа». Следуем за объектом.

— Ну, что-то будет…

Женя отчего-то засмеялся и потер ладони. Такси, рыкнув мотором, проползло мимо «Метрополя» и свернуло направо. «Москвич», наоборот, ушел влево, к Манежной площади.

— Мы тоже по Дмитровке? — вопросительно глядя на Юру, спросил Женя, словно и не отдавал только что сам приказания коллегам.

— Да, давай. Только слишком близко не прижимайся. Держи дистанцию. — Юра вновь повернулся к «дачнику». — Докладывай дальше.

— Похоже, Корсак и Бателли получили указание устранить этих троих, но не справились. Ребята находчивые оказались, вывернулись. Такое представление устроили — это надо было видеть.

«Трешка» заложила крутой вираж и, взвизгнув тормозами, ушла следом за «Москвичом» налево.