Цена будущего: Тем, кто хочет (вы)жить… - Алексей Чернышов

В русских народных сказках и былинах это святое отношение к земле показано на ярких и конкретных примерах. Это когда горсть земли, взятая с собой на поле брани или в дальнюю чужую сторону, выручала ее обладателя в трудную минуту, сберегала от погибели. Придавала силушку богатырскую. Ярко и образно написал об этом русский писатель Глеб Успенский. В его произведении «Власть земли» показана неограниченная, могущественная власть земли. «Оторвите крестьянина от земли, от тех забот, которые она возлагает на него, от тех интересов, которыми она волнует крестьянина, добейтесь, чтоб он забыл «крестьянство», и нет этого народа, нет народного миросозерцания, нет тепла, которое идет от него». И продолжает. «У земледельца нет шага, нет поступка, нет мысли, которые бы принадлежали не земле». Работать на земле и видеть результаты своего труда — было его истинным наслаждением. «Жить землей». Не золото, не власть, а результаты труда. И когда, как пишет Успенский, крестьянин становился старым и немощным, он «сдавал землю в общество» обратно. В общину. Не продавал. Не бросал, высосав из нее все соки. Сдавал обратно в целости и сохранности. А ему она изначально на всю жизнь давалась как хранителю и сберегателю. Ответственному за ее качество. Ибо от качества земли зависели продукты питания, жизнь рода, развитие и в конечном итоге — будущее. Результат жизни — увидеть, как на землю пришел новый рачительный хозяин — сын, дочь… Вы скажете: так это история. А современность, динамика и манера жизни диктует иные подходы. Ничего подобного! Власть земли, даже отвергаемая порой частью нашего современного общества, все равно существует и постоянно дает о себе знать. Но часть граждан пытается очистить память и забить ее современными суррогатами. Поэтому возникает наслаждение не от творчества и работы на общее благо, а от обладания чем-то только ему принадлежащим: нефтяной скважинкой, слитком золота, газовой трубой, властной трибуной, чиновничьим кабинетом.

Уже сегодня эквивалентом главных ценностей для человека должен стать не доллар, не золото, а, как ни парадоксально прозвучит, вода и земля. Летом 2012 года, как сообщили СМИ, в России была создана первая водяная биржа. Правда, там не будет обращаться вода, как меновой эквивалент — это всего-навсего биржа. Там будет определяться цена различных видов бутилированной воды. Но в моем понимании вода должна стать именно меновым эквивалентом, единицей измерения, общей ценностью — кубометр воды с определенными химическими свойствами. Коль уж мы живем в мире денег.

Вода для нас сама собой разумеющаяся жидкость, без которой немыслимо существование человека. Почему же так бездарно и беспечно относимся к тому, что определяет нашу плоть и в прямом смысле кровь, что дает нам жизнь и ведет в отсутствие воды к физической смерти буквально через несколько дней? Когда же мы наконец удосужимся заменить хотя бы трубопровод, чтобы в нем живая вода не превращалась в мертвую, пока дойдет до краника и человека. Обо всем вроде бы уже знаем. Российский документальный фильм «Вода» в свое время нас еще раз просветил, рассказал и о кристалле чистой живой воды, и почему вода становится «мертвой», и какое воздействие оказывают на нашу главную жидкость человека музыка и космос. Посмотрите еще раз. И может быть, после этого нужно настоятельно попросить у власти приблизиться хотя бы на йоту к нормальной воде, которую каждый день мы все используем.

Это примерно так же, как сегодня во Франции хранится куб чернозема из России. Вот ценность этого куба плодородной земли; у кого куб земли, но более песчаной, глинистой, — она стоит меньше. У кого вообще песок — еще меньше. Вот тогда к России придет понимание, какой землей она сегодня обладает. И как много пахотных и иных земель уже загублены самим человеком и его потребительским отношением к кормилице, житнице и здравнице.

Конечно, и такие производные, как полезные ископаемые, будут учитываться. Но в основе всего будут лежать земля и вода. Их поверхностная (гладь воды и верхний слой земли) и сущностная роль (движение к центру Земли и на самую глубокую точку океана в Марианской впадине). Мы должны понять, что вода значительно важнее, нежели нефть. Земля тоже значительно важнее, чем нефть и газ. Вот один из важнейших критериев! И если мы это поймем, начнет выстраиваться наше новое мироощущение, новое общество. Экономика сдвинется в иную сферу. Потому что игнорирование этого вопроса будет означать погибель.

В ближайшем будущем народы будут бороться за землю. Да и в настоящем примеров предостаточно. Вначале борются за Ливию, а потом уже за нефть в Ливии; борются за Ирак под предлогом распространения демократии, а на самом деле — за обладание территорией, богатой нефтью. Современная власть земли — это та же геополитика, только уже в глобальном контексте. И за ее обладание борются не только конкретные люди, а целые народы и страны.

Вопрос о земле, как и много лет назад, стоит на повестке дня. В России его не смогли решить ни в 1861 году при отмене крепостного права, ни в 1917-м, ни последующие реформации. Распределить по справедливости не получилось. Социальные революции ХХ века у крепкого, работающего в поте лица хозяина землю отобрали, а бедняку фактически так и не дали. Уравняли всех в правах и сделали землю общим достоянием. Но как общее достояние она оказалась ничейной. Равно как и на Западе ее сделали объектом купли-продажи. И уже все больше эквивалент денежный не соответствует ее реальной стоимости и ценности.

Чтобы спастись от смерти, люди, как уже бывало в истории не раз, начнут мигрировать. Снова начнется великое переселение народов в поисках собственных воды и земли.

По сути, мы вернулись в некотором роде к российским первоосновам, к пониманию того, что земля — хранительница истории, кормилица и обитель жизни. И земля по идее не может продаваться. Сейчас говорят, что лучше всего земле быть в частной собственности: вот мы отдадим ее человеку в руки, он ее холит, лелеет, как рачительный хозяин. Но хозяин и собственник — это все-таки две большие разницы. Не будем поддаваться на упрощенную трактовку. И не будем создавать искушений.

В контексте будущего развития человечества разумнее передать землю не в собственность, а в бессрочное пользование. При этом земля все равно должна оставаться ценностью как бы неизмеримой и абсолютной. Пожалуйста, на 50 — 100 лет отдавайте сыну, дочери, но надо учитывать и то, что им, возможно, это будет вовсе не нужно, может быть, они вообще улетят в космос куда-нибудь. Тогда они отдадут ее обратно: вот, государство, забирай в целостности и сохранности, найди нового хозяина для этой земли, того, который будет ее благоустраивать. Или это задача не государства, а самого общества — искать рачительного хозяина. Но номенклатура очень рьяно следит за тем, чтобы у нее не отобрали это право. Чем она тогда будет заниматься, с кого требовать дань «за триста лет»?

Что значит сегодня вопрос о земле? Это значит, что, с одной стороны, чиновнику и политику, который ближе к власти, откусываются в самом богатейшем Подмосковье десятки гектаров земли, а в декларации чиновника заглянешь — вроде он и не сильно богатый. Но сметливый (от слова «смета») обладатель не лыком шит и не хлебает щи лаптями. Он понимает стоимостную ценность куска земли. Завтра он ее продаст, и никакая зарплата ему уже будет не нужна.

С другой стороны, многодетные семьи десятилетиями ждут землю, которую им вроде бы должны предоставить бесплатно или за символические деньги. Конечно, участки должны быть не хорошие, не плохие, — добротные, государство обязано сделать правильное распределение: чем больше детей — тем ближе к лесу, к речке, к коммуникациям. Это было бы справедливо. Однако принцип справедливости не действует, он заменен принципом выгоды власть имущих чиновников.

Сегодня в России на самом высоком уровне вновь обсуждается вопрос о масштабной приватизации земли. В общей сложности 1 млрд. га. Продать? Разом. Кому? Очередным спекулянтам? Фактически, значит, пойти против истины, собственной истории, а значит — против собственного народа.

В начале 90-х годов ХХ века прежние руководители России махом ликвидировали колхозы и совхозы, как тогда казалось, с архаическими и отжившими своей век формами ведения хозяйства. На самом деле вся эта «верхушечная» реформа свелась к тому, что были разрушены в основе своей крепкие и работоспособные хозяйства. Ради перестройки экономики на американские рельсы. Но поголовная фермеризация страны тоже не прошла, так как была отторгнута как иноземная и чуждая для российского труженика земли культура земледелия. В том числе и потому, что работа на ферме требует очень высокого уровня механизации. Фактически ради идеологии сельхозпредприятия, как и весь в данном случае аграрный сектор экономики, были отданы на откуп иностранным монополиям. Они стали жертвами вторжения на рынок продовольствия китайских, вьетнамских и иных предприятий, которые начали варварски уничтожать плодороднейший слой земли. А ведь в начале 90-х годов ХХ века СССР производил более 25 % от мирового производства молока. Кто-то еще может вспомнить, как воочию по полям и лугам ходили большие стада крупного рогатого скота. Это сейчас они «бродят» лишь в воспоминаниях старшего поколения да в воспаленном сознании некоторых политиков. Факты — упрямая вещь: Советский Союз в те годы значительно превосходил Соединенные Штаты и по общему объему, и по расчету на душу населения. Зачем же тогда было резать «курицу», несущую пусть и не золотые, но яйца? Как справедливо отмечает российский ученый-американист, специалист в аграрной области Борис Чертков, «ни одну из страновых систем нельзя с абсолютной точностью скопировать и полностью перенести на российскую почву. У каждой страны в этом вопросе есть своя специфика, свои исторические и экономические особенности». А США, страну с удивительно благоприятными биоклиматическими условиями, уж точно ну никак нельзя сравнить с Россией, с ее зонами рискованного земледелия и холодным временем года, превышающим теплый период. «Да и как свидетельствует американский опыт, — отмечает тот же Чертков, — частная собственность на землю не является гарантией высокой эффективности их использования. Лишь наличие крупных государственных программ консервации земель сельскохозяйственного назначения в какой-то мере является гарантией ее сохранения для потомков». И что самое удивительное в этом сравнении, так это то, что в самом начале заселения земель колонистами в Америке хозяин надела был обязан в обязательном порядке жить на земле, выстроить дом со временем. А это уже очень напоминает принцип жизнедеятельности русской общины. Так что же, от добра добра не надо искать? Или как? Причем этот принцип жизни американского фермера дошел и до наших дней. А в России некоторые, под стать великим реформаторам начала ХХ века, все никак не могут успокоиться насчет того факта, что русская община приучала человека к земле и это не способствовало мобильности населения. Выходит, что крестьянина заставлять собирать свои пожитки и отправлять №за тридевять земель» и не надо было. Нужно было действовать иначе. И современная мобильность ученого, перемещающегося между странами, не означает, что такой же мобильностью должен обладать и крестьянин.