Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк

И оставалась проблема с Люси. Найджел вспомнил ее худенькое живое личико, зюйдвестку, длинные темные волосы, голубой свитер, и сердце его сжалось от дурного предчувствия…

В Коттедже контрабандистов Люси играла в солитер[2] на доске, которую она нашла на полке для игрушек. Прошлый раз она закончила игру только с тремя шариками на доске. „Если я закончу игру с одним шариком, — сказала она себе, — все будет хорошо: эти люди отпустят меня или же я проснусь в моей комнате в Домике для гостей“.

Вошла Энни Стотт, с магнитофоном. По-видимому, она была в дурном настроении. Возможно, она получила плохие известия по телефону. Люси слышала телефонный звонок минут пять назад. Энни закрыла дверь, поставила магнитофон на стол и открыла его.

— Ты знаешь, что это такое?

— Да. Это магнитофон. Мы будем слушать его?

Женщина с лицом горчичного цвета достала из своей сумки лист бумаги и развернула его.

— Думаю, ты умеешь читать?

— Конечно умею. Не говорите глупостей.

— Прекрасно. Я хочу, чтобы ты прочитала это в микрофон. Это сообщение твоему отцу, всего лишь о том, что о тебе хорошо заботятся.

— Вы собираетесь послать ему эту запись?

— Мы… Я помогу ему получить ее.

— Но почему я не могу поговорить с ним? По телефону?

— Не прерывай меня все время. Ты должна прочитать только эти слова и ничего больше. Точно ты разговариваешь с ним. Поняла? А там, где стоят три точки, ты можешь сделать паузу. Это будет довольно смешно. Точно в пьесе, передаваемой по радио. Давай попрактикуемся.

Люси уже научилась приноравливаться к этой хитрой женщине. Она начала читать напечатанный на машинке текст.

— „Здравствуй, дэдди! Это я“. Нет, это не годится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я никогда не называю его „дэдди“. Только „папа“ и „отец“.

— Тогда измени это.

Люси начала снова:

— „Здравствуй, папа. Это я, Люси… Да. Я здорова, ко мне очень хорошо относятся. Меня хорошо кормят. У меня хорошая комната. Много книг и игрушек… Нет, мне не разрешают говорить, где я нахожусь. Где-то в Лондоне. Как себя чувствует Елена?“

— Нет, детка, — вмешалась мисс Стотт. — Ты читаешь, словно это книжка. Говори, да поживее. Ты никогда не выступала на сцене в школе?

— Как я могу это сделать? Вы же написали это для семилетнего ребенка. Я так и говорю, — обиделась Люси. Мисс Стотт напомнила ей одну из ее самых нелюбимых школьных наставниц.

— Не теряй время, — огрызнулась мисс Стотт, вся вспыхнув. — Повтори все сначала. Представь, что ты говоришь с ним по телефону. Пофантазируй немного, глупая малышка.

Люси подавила в себе слезы, готовые брызнуть из глаз при мысли о том, что она разговаривает со своим отцом по телефону, и снова приступила к чтению.

После нескольких попыток мисс Стотт, казалось, была удовлетворена. Она поставила Люси перед микрофоном и приготовилась записывать.

Люси отчаянно старалась придумать, как бы ей вложить тайный смысл в это послание отцу. Или, предположим, в самом конце она издаст крик о помощи. Это было бы здорово. И эта фантазия стала реальностью. Уже в самом конце записи Люси подняла глаза от текста и увидела, что Энни держит в руке шприц. Люси закричала…

Через несколько минут мисс Стотт вышла из дома, села в автомобиль и осторожно поехала по дороге, покрытой снегом, в Лонгпорт. Оттуда она послала в Лондон небольшой пакет, затем ее машина направилась в Белкастер. Было одиннадцать часов двадцать пять минут утра.

Алфред Рэгби поставил свой автомобиль на общественной стоянке и обернулся к Елене:

— Подожди меня, дорогая. Почтамт в двух минутах ходьбы отсюда. Я скоро вернусь. А это случайно не машина Лики?

Печальные глаза его жены на миг встретились с его глазами.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты поступал подобным образом, — произнесла она.

— Ну, подумай, ведь мы так решили. Если даже я передам им то, что они хотят, нет никакой гарантии, что нам вернут Люси. Ты же знаешь их.

— Да, — прошептала она почти неслышно. — Но…

— Единственная возможность — это следить за человеком, который должен взять информацию. Он может привести нас к Люси. Я же говорил тебе — Стрэйнджуэйз думает, что она где-то недалеко.

Он оставил Елену сидящей неподвижно, с устремленным вперед взглядом. Часы на городской ратуше пробили двенадцать, когда он вошел в здание главного почтамта. Он вынул из бумажника сложенный лист бумаги, положил его под бланки облигаций государственного выигрышного займа, в ящичек над длинной стойкой, и вышел.

Мужчина в штатском за решеткой в противоположном конце помещения был начеку.

За поворотом ожидала полицейская машина. Вдоль главных дорог при выезде из города патрулировали другие полицейские машины, радисты в них были наготове. Обычный фургон, снабженный радиоаппаратурой и мощным мотором, стоял в тридцати ярдах от почтамта на главной улице. Водитель его, по-видимому, уснул, остальных пассажиров не было видно. Все пятеро были вооружены. Этот фургон должен был преследовать того, кто возьмет информацию, когда будет получено его описание.

Пробило полдень. Найджел перелистывал страницы книги в книжном магазине, из окна которого был виден почтамт, на противоположной стороне улицы. Человек начищал почтовые ящики на стене почтамта. Сквозь окно он мог наблюдать своего коллегу внутри здания. Когда тот подаст знак, ему станет ясно, что информацию взяли и тот, кто ее получил, направляется к выходу.

Приземистая женщина с лицом желтого цвета вошла в книжный магазин. Она взяла книгу и начала ее перелистывать, затем подошла ближе к окну, стараясь на свету что-то получше разглядеть. Найджел почувствовал, как ее взгляд скользнул по его лицу. Но он не обратил на нее особого внимания, поскольку через несколько секунд увидел, что Джастин Лики вошел в здание почтамта. Стоя в полутемном маленьком книжном магазинчике, Найджел почувствовал сильное волнение: его руки, державшие книгу, стали дрожать, и он поставил книгу на место. Его глаза неотрывно следили за входной дверью почтамта. Джастин Лики. Это могло быть совпадение. Но если бы Найджела попросили указать на секретного агента среди обитателей Домика для гостей, он назвал бы Лики: в нем было нечто подозрительное.

Прошло минуты две. Лики вышел из дверей почтамта и направился к стоянке автомобилей. Но человек, наводящий блеск на почтовые ящики, не подавал никакого знака.

Это был горький момент разочарования. Действия человека в штатском за стойкой убедили Найджела в том, что Лики и не подходил к ящику с бланками. Он просто купил несколько марок и отправил телеграмму. Найджел попросил человека в штатском сделать так, чтобы его старший полицейский офицер прочитал копию телеграммы, и стал ожидать, не спуская глаз с ящика, где лежали бланки, пока человек вернется.

Люди входили в помещение главного почтамта, стряхивая снег со своих высоких сапог. Автомобили, снующие вверх и вниз по улице, превратили снег в слякоть. Грузовой автомобиль с людьми, разбрасывающими гравий, медленно курсировал вдоль дороги. Ребенок на новеньком велосипеде затормозил и упал, плача, на тротуар. Мать подняла его и стала ругать, точно он совершил какой-то проступок. Городок, по-видимому, все еще был погружен в послерождественскую апатию. Северо-западный ветер гулял по улицам, продувая Найджела до мозга костей, когда он шел мимо памятника какой-то забытой знаменитости, на голове которого красовалась снежная шапка. Затем Найджел вошел в главное полицейское управление графства.

— Хорошо бы перекусить, — сказал он старшему полицейскому офицеру Спарксу, — но рыбка еще не подплыла к крючку. Малый по фамилии Лики, который живет в Домике для гостей. Подозрительная личность.

— Еще много времени в запасе, мистер Стрэйнджуэйз. Выпейте чашечку чаю, вы выглядите усталым.

— Спасибо. С удовольствием. Я чувствую, что их человек решил пока не высовываться.

— Вы имеете в виду, что он получил сообщение из Домика для гостей о том, что профессор Рэгби не вступил в игру? Думаю, вы правы. Но сегодня утром не было никакого телефонного звонка из Домика, по крайней мере ничего, вызывающего подозрение.

— Лики мог приехать сюда в целях предупреждения.

— Моим ребятам не было сказано следить за ним, — заметил старший полицейский офицер с легкой обидой.

— Я не виню вас. Вы не можете следить за всеми. А что он написал в телеграмме, между прочим? Вы уже получили текст?

Старший полицейский офицер протянул Найджелу листок бумаги.

„Суррей, Элтрингем. Красный дом. Сэру Джеймсу Алленби. Пока сообщить нечего, возможно, иду по следу. Лики“.

— Что это за птица — Алленби? — спросил Найджел.

— Крупный промышленник, полагаю. Я припоминаю, что читал о нем в газетах в прошлом году. Что-то произошло с его дочерью. Точно не помню.