О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Неожиданно ЦК ВКП(б) по предложениию Сталина назначил для проверка деятельности НКВД специальную комиссию, в которую вошли, в частности Л. Берия и Г. Маленков. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Каганович предложил назначить Берию заместителем наркома внутренних дел чтобы «облегчить ему доступ ко всем материалам НКВД». Предложение было принято.

Ни в самой стране, ни за ее пределами почти никто не обратил внимания на это назначение. Но для Ежова и его окружения то был тревожный сигнал. Берия перевел из Грузии в Москву нескольких наиболее близких ему людей; в высшем аппарате НКВД произошли некоторые перемещения. В конце сентября один из ближайших помощников Ежова, П. И. Ильицкий, сел в лодку, выехал на середину Москвы-реки и, перегнувшись через борт, выстрелил себе в голову.

17 ноября 1938 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли два секретных постановления:

«1. Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» и «2. О наборе честных людей для работы в органах». В этих постановлениях выдвигалась задача упорядочить работу карательных органов.

Еще в апреле 1938 года Н. И. Ежов был назначен по совместительству народным комиссаром водного транспорта СССР. Это не вызвало тогда никаких кривотолков. Вспоминали даже, что Ф. Э. Дзержинский был когда-то по совместительству наркомом железнодорожного транспорта.

8 декабря на последних страницах центральных газет в разделе «Хроника» кратко сообщалось, что Н. И. Ежов освобожден, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его наркомом водного транспорта; вместо Ежова наркомом внутренних дел СССР назначен Л. П. Берия.

Сразу же началась новая волна арестов и смещений в органах НКВД. Были арестованы начальники всех крупных тюрем и лагерей. Расстреляны все заместители и ближайшие помощники Ежова, в том числе М. Фриновский и Л. Заковский, служившие еще при Ягоде. Арестован и вскоре расстрелян свояк Сталина С. Реденс, женатый на сестре Н. Аллилуевой. В 1937 году Реденс, тогда начальник столичного управления НКВД, руководил массовыми репрессиями в Москве; затем он был назначен наркомом внутренних дел Казахстана, где возглавил разгром партийного аппарата республики.

После смещения Ежова работников НКВД охватила паника. Старые большевики А. В. Снегов, М. П. Баторгин и П. И. Шабалкин рассказали мне о Г. Люшкове, который с конца 20-х годов возглавлял в ОГПУ специальную группу по борьбе с троцкистами. В 1935 году он вел следствие по делу Зиновьева и Евдокимова. В 1937 году в качестве начальника Ростовского управления НКВД руководил истреблением кадров этой области. Затем был назначен начальником управления НКВД на Дальнем Востоке. Узнав о смещении Ежова, Люшков, в подчинении которого находились и все пограничные части, бежал в Маньчжурию, прихватив валюту, а также документы и печати из сейфов НКВД. Он выдал командованию японской Квантунской армии дислокацию со ветских войск на Дальнем Востоке и «разоблачил» преступления Сталина, участником которых был.

Между тем Ежов еще несколько месяцев находился на свободе. 21 января 1939 года он появился рядом со Сталиным на траурном заседании в Большом театре, посвященном 15-й годовщине смерти Ленина. Как член ЦК ВКП(б) Ежов присутствовал на XVIII съезде партии и на первых заседаниях сидел в президиуме. Однако в новом составе ЦК ВКП(б) его фамилии уже нет. Не упомянут Ежов и в вышедшей вскоре стенограмме съезда. Однако он продолжал посещать наркомат водного транспорта. Его поведение свидетельствовало о тяжелой депрессии или даже расстройстве психики. На заседаниях коллегии наркомата он молчал, ни во что не вмешивался. Иногда складывал из бумаги «голубков», «самолетики», пускал их, потом подбирал, порой даже залезал для этого под стол и стулья.

В печати не было сообщений об аресте Ежова. Он просто исчез, и об этом человеке, который, по утверждению «Правды», был «любимцем народа», обладал «величайшей бдительностью, железной волей, тончайшим пролетарским чутьем, огромным организаторским талантом и недюжинным умом», больше не упоминалось ни в одной из газет.

По свидетельству Снегова, Ежов был расстрелян летом 1940 года. Последние недели своей жизни он провел в Сухановской тюрьме НКВД под Москвой, где содержались «особо опасные враги народа». Среди других здесь весной 1940 года находился микробиолог П. Ф. Здродовский. Следователь, который вел его дело, показывал ему в окно небольшую часовню, где был заключен «сам Ежов». (В народе распространялись слухи, что Ежов-де сошел с ума и теперь в психиатрической больнице. Возможно, они распространялись умышленно, так как, вроде бы объясняя причину массовых репрессий, служили политическим громоотводом и сеяли различного рода иллюзии.) С декабря 1938 года наркомом внутренних дел СССР становится Л. П. Берия.

Революционером Берия никогда не был. Свою страшную карьеру он начал незаметным инспектором жилотдела в аппарате Бакинского Совета. С самого начала в органы ВЧК, и это признавал неоднократно Дзержинский, попадало немало случайных людей и авантюристов. Таким авантюристом был М. А. Багиров, оказавшийся в первые годы Советской власти руководителем АзЧК, а позднее и до смерти Сталина возглавлявший партийную организацию Азербайджана. Багиров привлек Берию на работу в ЧК. Советская власть на Кавказе держалась в то время не слишком прочно, и Берия или Багиров, желая застраховаться на случай перемен, поддерживали какие-то связи с тайными службами азербайджанских националистов (мусаватистов) и грузинских меньшевиков. Эти сведения содержались в обвинительном заключении по делу Берии, когда он был арестован и предан суду Военной коллегии в 1953 году. Сам Берия не отвергал факта связей такого рода, но утверждал, что они были установлены по заданию ЧК.

В 20-е годы карьера Берии в органах ЧК — ГПУ развивалась при поддержке Багирова весьма успешно. Если было нужно, он шел не только на сомнительные интриги, но и на преступления. Вскоре Берия стал председателем ГПУ Грузии, а затем и всей Закавказской Федерации.

До 1931 года Сталин лично не был знаком с Берией, но, конечно, знал о нем, а также о неприязненном отношении к нему партийного руководства Закавказья. Первый секретарь крайкома ЗСФСР Л. Картвелишвили не раз просил Москву убрать Берию из Тифлиса, но его просьбы оставались без ответа. Крайне резко отзывались о Берии С. М. Киров и Серго Орджоникидзе. Многие видные кавказские большевики и выходцы с Кавказа (С. Орджоникидзе, Г. Алиханов, А. Ханджян и другие) не здоровались с Берией при встрече.

Личное знакомство Сталина с Берией состоялось в 1931 году; осенью того же года Берия был избран первым секретарем ЦК партии Грузии, а затем и всей Закавказской Федерации. Сразу же в Грузии началась массовая замена партийных кадров, причем 32 начальника районных управлений НКВД стали первыми секретарями райкомов партии.

Берия был груб, невежествен, жаден до плотских наслаждений, при этом ловок и хитер. В среде партийной интеллигенции о нем говорили, что он не прочел ни одной книги «еще со времен Гутенберга», но все же побаивались его. И хотя Сталин получал много писем и сообщений из Закавказья о моральном разложении, грубости и даже преступлениях Берии, он их игнорировал.

Нет никакого сомнения в том, что именно по совету Сталина несколько научных работников в Грузии срочно начали разыскивать в архивах материалы о раннем периоде его революционной деятельности. Одновременно фальсифицировалась вся история социал-демократической и большевистской организаций в Закавказье, принижалась роль многих крупных марксистов и большевиков и преувеличивалась роль Сталина. На основании этой работы, которая велась сначала втайне даже от Тбилисского филиала ИМЭЛа, был составлен обширный доклад, который, несомненно, просмотрел сам Сталин. 21–22 июля 1935 года этот доклад был зачитан на собрании Тбилисского партийного актива Л. Берией, а потом опубликован под его фамилией в «Правде» и в закавказских газетах, а вскоре вышел отдельной книгой. Уже первое издание книги Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» вызвало протест ряда историков и известных большевиков — А. Енукидзе, Филиппа Махарадзе, М. Орахелашвили. Они хорошо помнили те события, о которых говорилось в книге. После того как волна террора уничтожила большинство виднейших деятелей закавказского революционного движения, Берия выпустил второе издание этой книги, где Сталин предстал уже не только главным, но и почти единственным действующим лицом.

На Пленуме ЦК в 1937 году Г. Каминский выдвинул ряд серьезных обвинений против Берии, говорил и о его весьма темных связях с мусаватистами, но даже это не помешало стремительной карьере: именно в руки Берии Сталин передал руководство карательными органами страны.

Надо отметить, что в 1938–1939 годах в широких кругах партии Берию знали мало. Поэтому замену Ежова многие восприняли с надеждой. И действительно, в первое время после назначения Берии массовые репрессии были приостановлены, сотни тысяч новых дел и доносов отложены в сторону. Продолжала работать комиссия по проверке деятельности НКВД — теперь во главе с А. А. Андреевым, активным участником репрессий 1937–1938 годов. По-видимому, это обстоятельство было для Сталина основным при назначении нового руководителя комиссии.