Радужные Мосты - Максим Субботин

Тот же самый запах, только многократно усиленный, она чувствовала и теперь.

Одежда все продолжала трещать. Чародейка чувствовала себя так, словно голая лежит в постели того состоятельного господина. Но за все годы тяжелой болезни белье, успевшее стать темно-серым, ни разу не менялось. А сам господин — сморщенный и покрытый какой-то слизью, стоит подле и в похотливом нетерпении роняет зловонные слюни на тело своей нареченной.

Этого девушка уже не смогла вынести. Она снова закричала, но на этот раз сознание потерять не удалось. Разум цепко ухватился за отталкивающие образы и не желал с ними расставаться, даже если это грозило помешательством.

Казалось бы, преодолеть каких-нибудь тысячу триста футов по прямой — что может быть проще? Но не когда собственные ноги больше походят на пару соломенных тюков, готовых вот-вот рассыпаться. А резь в груди делает каждое движение схожим с ощущением того, словно лежишь на огромной наковальне, и сверху раз за разом опускается пудовый раскаленный молот. Да еще ко всему перечисленному по пятам гонится огромное чудовище, способное голыми руками оторвать вам голову.

Наверняка, в другое время и в другом месте Вивьен сам бы нашел свой бег забавным — подгибающиеся, заплетающиеся ноги, хриплое частое дыхание, руки-плети. Все портило разве что окровавленное, искаженное болью лицо. Алхимик больше походил на пьяного, успевшего не один раз повстречаться физиономией с чьим-то кулаком. Но сейчас было не до смеха. Он слышал неумолимо приближающуюся погоню.

По пустынному залу гулко разносились шаркающие шаги Вивьена, им вторили шлепающие звуки, которые издавал во время бега Пастырь. Внезапно в шум погони вклинился крик. На этот раз алхимик уже не сомневался — то был голос Мили. И источник его значительно приблизился. Выбранный путь оказался верным.

«Значит, она еще жива. Не опоздал», — думал Вивьен, пытаясь найти пути к спасению. Сразу бежать к чародейке глупо — все равно не успеть. Даже учитывая то, что просто от нечего делать так не кричат. Не хотелось думать о худшем, но видимо девчонке приходилось действительно не сладко. Но и попасть между двух огней без возможности достойно обороняться — глупо вдвойне.

«Цепь!» — алхимик даже застонал от собственной глупости. Он же вспоминал об утерянном оружии совсем недавно и вот снова забыл. Тупица! Так или иначе, но шанс все же был. Дело оставалось за малым — успеть добраться до колодца, найти в жиже цепь, убить Пастыря. Что может быть легче?

Впереди показалось возвышение со все еще стоящим на нем стуле. Вивьену показалось, что прошла целая вечность с тех пор, когда он и Мили впервые оказались тут. Больше не звучало чарующей мелодии, не было восхищения от созерцания отделки, не манила своей близостью ожившая тайна. Теперь Вивьен ощущал себя древним старцем — разбитым и больным, обремененным кучей замшелых знаний, которые обрывками всплывали в сознании.

Шлепанье сзади уже почти оглушало, снова послышалось утробное бормотание, а потом внезапно все оборвалось. Почти не отдавая себе отчета в действиях, Вивьен рухнул на пол и несколько раз перекатиться в сторону от пирамиды. И вовремя. Мимо него пронеслось тело Пастыря. Чудовище, которое попыталось достать законную добычу в прыжке, теперь неуклюже скользило конечностями по гладкому камню пола, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было бы уцепиться — безрезультатно. Между плитами не было ни малейшего зазора или выщерблины — сплошная гладкая поверхность, не оставляющая Пастырю ни единого шанса. Массивное неповоротливое тело на всей скорости врезалось в сложенную много лет назад пирамиду. Послышался шум падающих, разбивающихся блоков и протяжный стон угодившего в ловушку Пастыря, погребенного под грудой камней.

Вивьен тяжело дышал, распластавшись на полу чуть поодаль. От падения перед глазами все еще летали черные точки. Надежды на то, что чудовище подохло, у алхимика не было. Поэтому следовало, как можно скорее, вставать и бежать, бежать… Только откуда взять силы? Воин оперся на руки, успевшие стать черными от налипшей пыли, попытался приподняться. В груди что-то лопнуло, и все тело прорезала острая боль. Вивьен чуть было не захлебнулся собственной кровью, хлынувшей изо рта и носа.

«Вот и все», — подумал Вивьен, отплевываясь. Он перевернулся на бок и дождался, пока поток крови иссякнет. Сколько же ее уже вытекло из него? Однако упрямство брало верх. Появившаяся неожиданно надежда на спасение не желала так просто отступать. Теперь, когда Пастырь завяз под грудой камней, самое время было его уничтожить окончательно. Если такое было вообще возможно…

Стараясь не обращать внимания на головокружение, Вивьен поднялся. Его шатало, словно под ногами был не недвижимый каменный пол, а танцующая палуба какой-нибудь ветхой посудины во время шторма. Шаг, другой, падение, выбивающийся из легких воздух.

Между тем, под превращенной в кучу камней пирамидой что-то заскреблось. Вивьен с силой сжал бесполезный стилет, будто бы тот мог чем-то помочь.

— Жив, — с досадой прошипел он и сплюнул красным. — Что же вы все не можете просто спокойно умереть?

Погоня грозила затянуться надолго.

Снова встать на ноги, снова идти. Вивьен с силой закусил левую ладонь, но боли от этого почти не почувствовал. Шаги давались с большим трудом. Алхимик брел, словно продираясь сквозь вязкую невидимую паутину. В ушах слышался монотонный звон, звучащий на одной ноте.

Из-под завала показалась рука со свисающими с нее лохмотьями кожи. Рука шарила по полу, что-то выискивала. Затем раздался скрежет камней, нагромождение вспучилось и показалось то, что недавно было Пастырем. Теперь же это существо больше походило на кусок протухшего мяса, истекающий кровью и гноем. Чудовище раззявило рот, ставший почти беззубым, и издало громкий крик, от которого, казалось, затерявшийся во тьме потолок незамедлительно должен упасть на голову ненавистного пришельца.

Вивьен обернулся, облизал пересохшие губы. Его отделяли от Пастыря каких-то три десятка футов — ничтожное расстояние. Чудовище с легкостью могло преодолеть его за пару прыжков. Или уже не могло?

Алхимик остановился, оперся руками о колени. Пастырь медленно выползал из-под груды блоков. Судя по тому, как он двигал руками и ногами — переломов было множество. Голова стала бесформенным кровавым месивом, из которого продолжали смотреть пустые глаза. Даже теперь, должно быть, испытывая невыносимую боль, существо никак не проявляло эмоций. В его действиях сквозила неизбежность и это пугало больше всего. Казалось, Пастырь никогда не остановится. Он так и будет преследовать добычу, пока не настигнет ее и не доберется до вожделенной плоти.