Это всё из-за тебя (СИ) - Никитина Анна

Телефон снова вибрирует от пропущенных звонков. Мама. Папа. И последний от Полины. От неё же приходят потоком СМС.

Полина Бурцева: Ты где?

Полина Бурцева: Все в порядке? Я волнуюсь.

Полина Бурцева: Узнала что-то о Кирилле?

Знаю, если не ответить хотя бы на одно, будет спамить долго. Вплоть до того, что будет присылать по одной букве в секунду.

– Кто пишет? – интересуется брат.

– Полина, – спокойно отвечаю ему. Делаю глоток чая и отвечаю сестре.

Анна Бурцева: Я у Димы. Всё хорошо, не волнуйся. И родителям передай, чтобы не волновались. Я в безопасности, но отвечать им не собираюсь.

Анна Бурцева: Кир в СИЗО. Свои показания отдала, но увидеть не получилось. Шансов на то, что его выпустят, никаких. Спасибо Косте и нашему отцу! Отправляю следом и блокирую экран.

Полина Бурцева: Попадос.

Анна Бурцева: Ещё какой. Спасти можно, только если Костя заберет заявление.

Полина Бурцева: Дохлый номер.

Полина Бурцева: Этот слизняк его не заберет.

Анна Бурцева: Думаю завтра с ним поговорить.

Полина Бурцева: Он сможет его забрать, только если что-то получит взамен.

Анна Бурцева: Я на всё буду согласна, только лишь бы он забрал это чертово заявление.

Полина Бурцева: И угробить свою жизнь?! Неет!!!

Анна Бурцева: Сама же говорила, что ради любви надо чем-то жертвовать. Вот.

Полина Бурцева: Не смей соглашаться!!! Аня!

Анна Бурцева: Поль, я устала. Давай завтра поговорим.

Полина Бурцева: Черт, Аня!!!! Много восклицательных знаков. Точно сестра недовольна и злится.

Анна Бурцева: Спокойной ночки, злюка.

P. S. Просто поддержи меня.

Полина Бурцева: Прости. Я рядом. Люблю тебя. Спокойной ночи. Читаю и на это уже ничего не отвечаю. Просто блокирую.

– Переживает?! – с улыбкой интересуется Дима.

– Как всегда, – вздыхаю и с улыбкой отвечаю по поводу Поли. Она среди нас с Димой – самый яркий лучик солнышка. Наша Бетельгейзе.*

– Останешься сегодня у нас. Ася тебе в зале постелет, а завтра решишь, вернешься домой или нет, – уверенно говорит Дима. Так что спорить нет смысла. Да и честно, усталость даёт о себе знать. Что сейчас я согласна хоть тут, на этом диванчике уснуть, пока не высвечивается экран телефона и на дисплее появляется фото того, кого я меньше всего ожидала услышать. В ужасе показываю экран Диме.

– Успокойся и перезвони. А то будет выглядеть, что ты ожидаешь его звонка. И поставь на громкую, – говорит Дима, закрывая дверь кухни. Пока я дожидаюсь его сброса, перевожу дыхание. Выжидаю ровно семь минут и перезваниваю. Ставлю на громкую связь.

– Привет. Звонил? – сходу спрашиваю.

– Привет. Тебя родители обыскались, ты в курсе? – говорит Костя. – Где ты находишься? Я приеду и отвезу тебя домой. – не спрашивает, а утверждает. Чем сейчас бесит. Раньше бы повелась, что он такой обходительный. Сейчас же меня в нём всё раздражает. От голоса до его внешности.

– Нет. Я останусь у подруги сегодня. Поля родителей предупредит. Я уже с ней созвонилась. – поднимаю взгляд на брата, удостоверившись в его одобрении. И случайно цепляю взглядом Асю. Замечаю, как она побледнела. Как вцепилась в свою кружку с такой силой, что костяшки побелели, и сама с таким видом, будто смерть увидела или что-то страшное. Стоит, не шевелится, что кажется, будто не дышит. Ещё секунда и она потеряет сознание. Быстро перевожу взгляд на Диму, киваю в её сторону, не слыша, что говорит Костя, и снова на Асю. Брат реагирует молниеносно. Подходит. Обнимает. Трет её руки. Отбирает аккуратно чашку. Она неподвижна. Словно статуя. Дима даёт знак, что сам справится. И чтобы я возвращалась к диалогу.

– Может, завтра увидимся? Надо поговорить. – задаю напрямую вопрос, без подтекстов.

– Отлично. Где? – оживляется Костя в голосе.

– В парке около моей академии. – сразу прикидываю место, где людно. И если что, смогу добежать до академии или прыгнуть в любой проезжающий трамвай.

– У меня в три освободилось время. Устроит?! – по-деловому спрашивает. Аж тошнит.

– Устроит, – четко отвечаю.

– Тогда до завтра. – отключается. Только тогда Ася приходит в себя. Оживляется. Опускает руки. Разгибает затекшие пальцы. И сама приходит в обычный для человека цвет кожи.

– Голос... Я слышала его голос… – твердит Ася, смотря на мужа мокрыми глазами.

– Ты уверена? – спрашивает её Дима.

– Да. Уверена. Такое не забыть, даже если очень хочется, – повторяет чуть тише Ася.

– Хорошо, милая, – обнимает её Дима и достает из шкафчика пузырёк с белыми капсулами. – Выпей одну и иди ложись. Я сегодня побуду с Лерой. – уводит Асю из кухни. А я не понимаю, чем её так испугал голос Кости. Да, мне он тоже неприятен после всего, но не до такой степени. И как они вообще могут быть знакомы с ним?!

– На встречу пойдешь с прослушкой, – четко говорит Дима. А я буду в машине, недалеко от парка.

– Зачем?! – недоумеваю я.

– Так надо. Для твоей же безопасности. – говорит Дима.

– Я не понимаю. Объясни толком, – говорю ему.

– Это долгая история. – отнекивается от своих проблем брат.

– Нет уж, делись! – добавляя себе кипятка в кружку, возвращаюсь на место. – Я тебе все рассказала, теперь твоя очередь. Я была не самой лучшей сестрой, но хоть сейчас я хочу узнать тебя и твою семью лучше. Может, смогу чем-то помочь.

– Твоя помощь в этом деле, это опасно, – говорит Дима, сдвигая брови, потирает переносицу.

– Хорошо. Тогда выговорись, может, легче станет, – говорю напрямую, давая понять, что не отступлюсь.

– Ты же не отстанешь, да? – тяжело вздыхая, спрашивает брат. Я на это лишь отрицательно машу головой.

– Ладно, слушай, – говорит брат. Наливает большую чашку кофе и достаёт пачку сигарет. Понимаю, что разговор для него будет трудный и точно не лёгкий. Отчего у меня уже сердце сжимается, что он один на один был с трудностями, пока мы внимали указаниям родителей и не общались с ним. По крайней мере, я свято верила родителям. Ну, они же не обманут. Они говорят правду. Боже, как же я ошибалась. Принимала всё за чистую монету. Только оказывается, что у монеты есть обратная сторона, и там не все так, как преподносится.

33

Если и приносить себя в жертву, то ради любви. Анна Бурцева.

Если я когда-то думала, что моя жизнь – это страшный кошмар, то с рассказом брата о его жизни и любви с Асей я сделала вывод о том, что моя жизнь – это драма. С каждым новым рассказом Димы я ужасалась и плакала, что все это время я была настолько тщеславной малолетней дурочкой, что в свои полные уже двадцать четыре года все еще жила в розовых очках, верила в искренность и доброту людей.

Ведь как бы меня ни предавали и не делали больно, я всегда находила оправдание людям. Но сейчас, в ситуации с родителями, я их не нахожу, как бы ни старалась… А вот признать себя трусихой я в полной мере смогла. Вот только сидя на маленькой кухне старшего брата, вера в людей и розовые очки с треском разбились о гранит моей жизни.

– …Асю и её сестру так же украли, как и всех тех девочек, что сейчас разыскивают их родители и родственники. Только вот Асе удалось сбежать, а её сестре нет. После этого она замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала, только бубнила что-то про голос. Никто не мог разобрать. Тогда мы подумали, что это на фоне стресса. Вот только теперь мне так не кажется, – задумчиво произносит Дима. – И вот этот брелок Ася сорвала с нападающего, – выкладывает на стол. – Ася долго лечилась, лежала в клинике. Все это время она принимала препараты и только когда она забеременела, стало все налаживаться. Стала понемногу выходить на улицу, разговаривать с соседями и стала забывать весь тот ужас, что она пережила, – продолжает брат. А я все вглядываюсь в этот злосчастный брелок в пакетике, который сама же и покупала когда-то… Правда, есть сомнения… Ведь этот брелок не эксклюзивный и партия могла быть большой…