Кровавый песок - Фридрих Незнанский

Только тете Лиде, которой тоже было здесь несладко, он мог доверять, и не ждал от нее подвоха. От нее же он узнал сказку про богатыря Самсона и предательницу Далилу. И Самсон решил для себя, что сила его будет не в волосах, а в мускулах.

Ночью, когда все засыпали, он убегал в туалет и приседал, прыгал, отжимался, махал руками, используя вместо гири ведро с водой, а вместо турника перекладину над дверью. Драки стали веселей, удары весомей — теперь он мог легко в одиночку раскидать троих и даже четверых обидчиков, а остальные уже и сами теряли охоту его трогать.

Он был независим, он мог за себя постоять, за это его уважали, к нему тянулись те, кто нуждался в защите, в лидере, в «духовном наставнике». Но Самсон был не по возрасту последователен и непреклонен — никакой дружбы с чучмеками. Он мог бы сколотить себе свиту, стать чем-то вроде местного атамана, но предпочел остаться одиноким волком, непререкаемым авторитетом, иногда снисходящим до выслушивания общих споров и их разрешения.

Сироты называли мамами всех подряд без разбору. Воспитательниц, нянечек, врачей.

— Ты моя мама? — дергал какой-нибудь сопливый пацан за рукав дворничиху или почтальона.

— Нет, — отвечали ему. — Твоя семья — вся наша большая советская Родина, о тебе заботится государство.

Но сироты не отчаивались и продолжали приставать с глупыми вопросами к каждой новой тетке, появлявшейся в их маленьком замкнутом мире: к проверяющей из районо, комсомольской вожатой из соседней школы.

Самсон никогда так не унижался: нет матери, значит, нет, сам как-нибудь вырастет. Но в глубине души продолжал верить, что родители все-таки есть и до сих пор не забрали его только потому, что заняты какой-то страшно нужной и секретной работой. В конце концов, отец в его воображении превратился из партизана, который в мирное время был уже не нужен, в разведчика, сражающегося с империалистами где-то на их поганой империалистической земле, а мать — в летчицу-испытательницу, которая как раз заканчивает испытание нового лучшего в мире самолета, самого секретного, а когда закончит, обязательно станет Самсона искать.

А чтобы родители могли им гордиться, Самсон взялся за учебу. Как ни противно ему было, выучил даже таджикский, лучше всех в классе успевал по математике и, естественно, по русскому. Его первым приняли в пионеры, потом выбрали председателем совета отряда, а потом и совета дружины.

Самсон оторвался от своих узкоглазых и тупоголовых однокашников далеко и навсегда.

Денис Грязнов

Денис излишней чувствительностью не страдал, но раздражение, вызванное долгим напряжением, давало о себе знать. Поэтому, когда наконец зазвонил телефон, и Денис услышал голос Гвоздя, все его раздражение, злость и нетерпение смешались в такой густой клубок, что на миг перехватило горло.

— Алле, але, эй, это кто? — спросил Гвоздь. — Денис, это Сеня.

— Я понял, — ответил Денис, откашлявшись и справившись с волнением.

— Короче, договорился я. — Сегодня энтузиазма в голосе Гвоздя явно поубавилось. А жесткости, напротив, прибавилось. С таким вариантом Гвоздя Денису еще общаться не приходилось. Хотя он и понимал, что видел его на отдыхе, в практически расслабленном виде. Если бы Гвоздь был действительно таким смешным молодым человеком с крепкой шеей, каким он показался вначале, в своем бизнесе вряд ли бы выжил, и уж тем более не поднялся.

— Пиши адрес. Улица Донецкая, дом 18 дробь 4. Подъезжай к семи. Машину оставишь за воротами. Без оружия, понял? Все равно проверят. И еще: будешь не один, даже я помочь тебе ничем не смогу, понял?

— Понял. Спасибо.

— Все, в расчете, — холодно сказал Гвоздь. — А теперь о личном. Ты Марине тут клинья не забивай. Увижу — будут крупные неприятности, ясно? — бросил Гвоздь и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Вот так-так! Уже в курсе. И даже не разу не сказал ни «в натуре», ни «чисто». Растет человек над собой. Кто же это ему доложил, интересно знать? Хотя запросто могла сказать и сама Марина, она девушка безбашенная, с нее станется. Вообще-то ему и самому претило встречаться с ней за спиной у Гвоздя, но желание дамы — закон. В конце концов, фиг с ним, как Марина решит, так и будет. Хотя, конечно, в кругу знакомых Гвоздя его бы не поняли, вздумай он любезно отпустить свою девушку на все четыре стороны, что означает — к другому мужику, отпустить и не отомстить за «поруганную мужскую честь».

Денис посмотрел на часы и задумался. До встречи оставалось еще три часа. Во всяком случае, стоило бы прикинуть, как строить свой разговор с этим странным и действительно опасным человеком.

Для начала он поехал домой и переоделся. По такой погоде от простуды спасало только то, что он везде передвигался на машине. На скорую руку он бросил на горячую сковородку пару замороженных стейков. В холодильнике нашелся кетчуп, огурец и немного майонеза. Подкрепиться не помешает, человек, а тем более частный сыщик, на сытую голову соображает лучше. Денис поел, посуду мыть не стал, подождет. Потом плюхнулся в кресло с очередной чашкой кофе и задумался.

Уже темнеет, в окнах домов зажигаются огни. Люди возвращаются с работы, готовят ужин, общаются с детьми, смотрят телевизор, по которому убивают, любят, ненавидят. Обыватели живут своей спокойной семейной жизнью. Ему это не светит. Из развлечений у него на сегодня свой суперсериал, в котором частный сыщик встречается с неуловимым «серым кардиналом» московского криминала.

Становилось совершенно ясно — заранее свое поведение и вопросы спланировать невозможно. Совершенно неизвестно, как встретит его Пломба, что это за тип. Невозможно предугадать поведение человека, которого никто никогда не видел. Осторожный? Да. Опасный? Да. Безжалостный? Разумеется. Но это все оставалось лишь общими сведениями. Наверняка о Денисе уже навели справки. Вряд ли бы они рискнули принять посетителя по простой рекомендации Гвоздя. Он, конечно, не простая шестерка, но и не такой босс, чтобы верить ему на слово. Тем более, что Пломба, по слухам, не верил ничему и никому.

Денис встал. Начинается самое интересное. Долгие поиски неуловимой Пломбы дадут, сегодня, наконец свои плоды. Или не дадут?

Пистолет он все же взял. Мало ли что случится, идти голым было бы глупо. Разумеется, к Пломбе с оружием его не подпустят. Но ствол можно оставить в машине. В самом крайнем случае нужно будет продумать путь отступления на месте.

Денис вышел из квартиры, спустился к своему «форду». Снежно-грязная каша превратила его в неухоженную замарашку, и Денис прикинул, успеет ли по дороге заехать на мойку, но махнул рукой. Это подождет.

Без пяти семь он прибыл по назначенному адресу. Двухэтажный недавно отреставрированный особняк. В окнах было темно, горел только фонарик над входной дверью, стилизованный под газовый рожок. Вокруг не было никаких признаков народонаселения. Видимо, офисы уже закончили свою работу, а жилых домов вокруг не наблюдалось.

Денис подождал в машине четыре минуты. Вышел, обошел вокруг чугунного забора, выполненного из фигурного литья. Ворота имелись, но не было никого, кто открыл бы их ему навстречу. В окнах, по-прежнему, темно.

Денис вернулся в машину и задумался. Неужели Гвоздь его попросту кинул? Тогда зачем такие подробности: «Машина за воротами», «без оружия» и так далее? Для достоверности, что ли? Что делать дальше, он не знал. Решил, в конце концов, еще подождать в машине. Возможно, ситуация как-то изменится.

Около двадцати минут прошло в полной темноте и тишине. Слушать радио не хотелось. Денис тупо смотрел, как работающие дворники мерно разгоняют с ветрового стекла всякую мокрую муть…

Зазвонил телефон, лежащий на соседнем сиденье.

— Грязнов слушает.

— Слушай внимательно, Грязнов, — сказал незнакомый голос.

— Кто это?

— Не важно. Назначенная встреча не отменяется. Знаешь, где находится клиника «Коверт»?

— Да.

— Через полчаса будь там. На входе скажешь охране, что тебе в шестую палату, назовешь свое имя. Они посмотрят документы и пропустят. Все ясно?

— Да.

Денис посмотрел на часы. В частной клинике «Коверт» периодически леживали разные знаменитости, всякие шишки, да и просто состоятельный народ. Александр Борисович Турецкий несколько раз приезжал туда к своим клиентам, да еще как-то раз у завотделением интенсивной терапии пропал бумажник с крупной суммой денег. Эту историю Турецкий обожал перессказывать. Чтобы не поднимать шума в присутствии высокопоставленных больных, решено было в приватном порядке обратиться к хорошему следователю. Обстоятельно расспросив персонал и составив повременной график посещения кабинета завотделением, Турецкий пришел к выводу, что бумажник вообще не был украден. После чего нашел его запавшим за ящики в тумбе письменного стола. «Но как вы догадались Александр Борисович», — обычно недоумевали благодарные слушатели и Денис в их числе. «Обычное дело, — отмахивался следователь по особо важным делам. — Несколько лет назад я, таким же макаром, потерял, а затем нашел в собственном кабинете пару вещдоков».