Молли имеет право - Анна Кэри

— Ничего подобного, — кажется, Нора обиделась. — Признаю, если бы не ты, я бы никогда об этом не задумалась. Но у меня своя голова на плечах. И эта голова считает, что завтра мы должны разрисовать почтовый ящик.

В общем, на обратном пути я уже чувствовала себя гораздо смелее и энергичнее. Но с самого начала всё пошло не слишком гладко. Я почему-то считала само собой разумеющимся, что смогу без особых проблем стянуть будильник с прикроватного столика, поэтому была просто в шоке, когда вечером, войдя в комнату Гарри, не смогла его найти. В момент наибольшего ужаса я даже задумалась, не мог ли Гарри взять его с собой в Дандолк (хотя с чего бы? Ведь он считал, что едет всего на один день). Но потом, приглядевшись, поняла, что будильник упал со столика и застрял между ним и изголовьем кровати: должно быть, свалился, пока Гарри складывал в сумку спортивную форму. Это меня несколько обнадёжило, поскольку означало, что ни Мэгги, ни мама не заметят пропажи, даже если по какой-нибудь странной случайности решат зайти в комнату в течение следующих суток.

Я схватила будильник и как можно тише выскользнула из комнаты. Сердце колотилось как сумасшедшее: похоже, таскать чужое — занятие ужасно нервное. Даже не представляю, как воры и прочие жулики с этим справляются. Потом я постучалась к себе в комнату — просто на всякий случай: вдруг Джулия молится или занята чем-нибудь в том же роде (было всего два часа пополудни, но с ней ведь никогда не знаешь). К счастью, комната оказалась пуста, так что я быстро установила будильник на половину пятого, завернула его в два толстых шерстяных кардигана, а потом сунула под подушку, к ночной рубашке. Оставалось только надеяться, что кардиганы и подушка приглушат звук и Джулия не проснётся.

Остаток дня моим расшатанным нервам облегчения не принёс. Вечер снова был посвящён Питеру Фицджеральду (папа пообещал, что по возвращении Гарри обязательно даст ему прочитать пропущенные главы): Питер обнаружил, что в поезде вместе с ним едет один из самых опасных членов банды воров, укравших драгоценности. Питер надеялся остаться неузнанным, поскольку отрастил окладистую бороду, однако по понятным причинам опасался, что его всё-таки обнаружат: он был уверен, что лицо его выдаст. И я, конечно, сразу задумалась: а что, если и со мной та же история? У меня ведь даже бороды нет, чтобы за ней спрятаться. Должно быть, я оказалась права, считая, что моё беспокойство просто обязано отразиться на лице, потому что на середине главы, в особенно волнующий момент, папа вдруг бросил читать и воскликнул:

— Что с тобой, Молли? Ты так побледнела…

— Надеюсь, ты не от Гарри заразилась? — добавила мама.

— Всё хорошо, — пробормотала я, изо всех сил стараясь казаться расслабленной. Правда, не думаю, что это сработало, поскольку оба они, и папа, и мама, на протяжении всей главы продолжали обеспокоенно на меня поглядывать. А закончив читать (преступник, несмотря на бороду, всё-таки узнал Питера Фицджеральда, и ему — я имею в виду Питера Ф., а не бандита — пришлось, выскочив из вагона, ползти по крыше движущегося поезда. Эпизод был настолько захватывающим, что я почти забыла о беспокойстве, хотя и не до конца), папа повернулся ко мне и сказал:

— Думаю, Молли, тебе стоит лечь спать пораньше. Выглядишь совершенно измученной.

— Вот уж не знаю почему, — надулась Джулия. — По-моему, она сегодня не слишком-то напрягалась.

— Я и правда устала, — вздохнула я. — Наверное, пойду лягу.

Все удивлённо уставились на меня, поскольку обычно я стараюсь как можно дольше не ложиться в постель. Но сегодня, конечно, всё было иначе. К тому же, отправляясь спать раньше Джулии, я могла надеть ночную рубашку прямо поверх платья (что сэкономило бы время на утреннее одевание) — в книгах я не раз читала о людях, которые так поступали. Но, как выяснилось, в жизни это жутко неудобно. Во-первых, на мне оказалось столько громоздкой одежды, что она едва уместилась под ночной рубашкой. А во-вторых, в ней сразу стало ужасно жарко — слишком жарко, чтобы после молитвы забираться под одеяло (кстати, я добавила к молитве ещё пару фраз, в которых просила Господа приглядывать за нами с Норой во время нашей вылазки, хотя вовсе не была уверена, что это правильно. В смысле, можно ли просить Бога помочь тебе нарушить закон, пусть даже и по уважительной причине? Не думаю, чтобы Господь Бог был сейчас мной доволен. Особенно если вспомнить, что и вчера, читая розарий, я придумала стащить у Гарри будильник).

Так что, покончив с молитвами, я просто уселась в кровати и принялась дочитывать «Джейн Эйр», пока не услышала шаги Джулии, а потом быстро натянула одеяло, надеясь, что она не заметит, сколько всего на мне надето. Но Джулия, разумеется, догадалась, что что-то не так.

— А ты уверена, что тебе не стало хуже? — спросила она. — Ты вся раскраснелась.

— Всё в порядке, — ответила я, хотя это было не так.

— Если хочешь, я за тебя помолюсь, — предложила она самым благочестивым голосом. — Выглядишь не очень.

— О, спасибо тебе огромное! — искренне воскликнула я, что было совсем не в моём духе. Джулия окинула меня весьма подозрительным взглядом, но, видимо, она и сама очень устала, потому что через несколько минут, помолившись, легла в постель, а едва погас свет, громогласно и вовсе не благочестиво захрапела.

Как назло, стоило мне наконец закрыть глаза, сон будто рукой сняло. И не только потому, что я изнывала от жары, а Джулия принялась издавать хрюкающие звуки, которые иначе чем «безбожными» не назовёшь. Сперва меня тревожило, что не сработает будильник, потом я вдруг забеспокоилась, что он прозвенит слишком громко и разбудит Джулию. А потом — что я не смогу разбудить Нору или попаду камнем прямо в окно спальни её родителей.

Мне показалось, что я пролежала без сна до самого утра, но, должно быть, в какой-то момент всё-таки отключилась, потому что мне начал сниться весьма странный сон, в котором я, зачем-то привязав накладную бороду, ехала в поезде вместе с миссис Шихи-Скеффингтон и Питером Фицджеральдом. Питер Фицджеральд уже успел обвинить меня в краже плаката с надписью «Право голоса для женщин», как вдруг под подушкой что-то затряслось,