Шесть месяцев спустя (ЛП) - Натали Ричардс

— Она просто немного расстроена. Я уверена, она рада, что вы заехали, — говорит миссис Миллер, но её пластиковая улыбка тает под очевидно проступающим дискомфортом.

— Нет! Я должна сказать им!

Миссис Миллер смотрит на нас немного отчаянно.

— Знайте лишь, что это не из-за того, что вы сказали. Это просто болезнь.

— Я не больна! — В одно мгновение миссис Миллер становится бледной и напряжённой. — Я не больна, и ты знаешь это! Я… Я… — Джулиен замолкает, прижимая пальцы к вискам. Она выглядит потрясённо. А затем находит мои глаза. — Помоги мне, Хлоя. Пожалуйста.

Моё сердце пропускает три удара. А может, четыре. Какое бы за ледяное чувство ни сковало меня сейчас, оно намного больше, чем страх. На порядок больше.

— Девочки, спасибо большое, что пришли. Сможете найти дорогу до двери?

Пытаюсь кивнуть или заговорить, но ничего не выходит. Я не могу оторвать свои глаза от Джулиен. Её взгляд будет вечно преследовать меня, если я ничего не сделаю. Но я понятия не имею, что делать. Или как.

— Спасибо за то, что приняли нас, — тихо говорит Мэгги.

Я не могу даже помахать. Вместо этого я позволяю Мэгги вытянуть меня из этого странного, неподходящего дома. Крепко держусь за её руку, благодарная, что она знает дорогу.

Глава 23

Небо снаружи всё такое же голубое. А мы с Мэгги не принадлежим этому солнечному дню. Бледные как простыни, мы спускаемся вниз по лестнице, ведущей от передней двери, и останавливаемся на улице, выглядя немного потерянными.

— Что теперь? — спрашиваю я. Наше такси давно уехало.

— Теперь, м-мы уберёмся к чертями отсюда. Мы пойдем назад к г-главной дороге и поймаем такси.

Над нашими головами счастливо кричит чайка. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы, в горле пересыхает.

— Вот что произойдет со мной?

— Нет. — Мэгги рассерженно поворачивается ко мне. — Т-ты не станешь такой. Даже на секунду. С-слышишь меня? Джулиен больна, Хлоя. По-настоящему больна.

— Знаю. Я это знаю. Но когда она схватила меня за руки, я вспомнила, о чём она говорила. Доктор Киркпатрик была в той учебной группе, она говорила нам, как дышать.

— И что из этого? Я понимаю, что это ненормально, и да, все вы п-превратились в чокнутых роботов…

— Что, если каким-то образом эти ненормальные вещи превратили Джулиен в это? Если я вспомню, что они делали, то, возможно, смогу помочь ей. Я должна вспомнить, Мэгз.

Она кладет прохладную руку мне на плечо.

— Нет, не должна. Хлоя, это шизофрения, понимаешь? Это не твоя вина. И не чья-либо.

Не могу в это поверить. Я возмущённо взбрасываю руки.

— Вот оно что. Джулиен больна, и каким-то образом это делает доктора Киркпатрик невиновной?

— Я этого н-н-не говорила. Я просто хочу сказать, что она н-ничего не смогла с этим п-поделать. И мы тоже не должны.

Знаю, Мэгги права. Ни у кого нет ни одного логического объяснения причин возникновения шизофрении. Но всё равно, я не могу перестать думать о её проблесках здравомыслия. Иногда створки безумия приоткрываются, и за ними я вижу абсолютно нормальную девушку.

— Давай просто вернёмся, — говорит Мэгги, прерывая мои мысли.

Я киваю, вытирая глаза тыльной стороной руки. Мы только спускаемся вниз по тротуару, когда до меня доносится слабый звук из дома позади нас. Мэгги озирается вокруг, и я понимаю, что она тоже это слышала. Мы ищем неухоженный двор с пальмовым деревом и, наконец, сам дом.

Джулиен.

Она стоит возле одного из окон на верхнем этаже, совершая движения руками.

— Она что-то рисует? — спрашиваю я. — Почему бы ей просто не открыть окно?

— Может, они не открываются, — отвечает Мэгги. — Может, они подумали, что это будет слишком р-рискованно.

Я игнорирую Мэгги и качаю головой.

Стараюсь выглядеть настолько обескураженно, насколько это возможно, надеясь, что Джулиен каким-то образом сможет прочесть язык моего тела.

— Давай п-просто пойдем.

— Нет! Она просила меня о помощи, Мэгз.

В окне Джулиен перебрасывает свои волосы. Думаю, она расстроена. А затем она просто исчезает. Может, она присела или ушла, но это неважно. В окне пусто, и сейчас никто никому не поможет. Не сегодня.

Я поворачиваюсь обратно к дороге, вслед за уже шагающей Мэгги, когда стук повторяется. Джулиен, конечно. Она просто смотрит на нас, прижимая ладони к стеклу, с отчаянным выражением в глазах. Как будто она хочет, чтобы я что-то сделала.

— Что она х-хочет? — спрашивает Мэгги.

Я вздыхаю и убираю волосы за ухо.

— Не знаю. Ты была права. Мы должны уйти.

***

— Понятия не имею, что она имела в виду под всей этой чертовщиной про Злую Ведьму, — говорю я, рисуя мультяшную фигуру на метле на участке бумаги между бургером и картошкой фри.

Мэгги тянет еду со своей тарелки и хмурится.

— Может, всё это просто ничего не значит. Я не понимаю, почему ты пытаешь п-придумать этому объяснение, Хло.

— Потому что это не поддается объяснению. Шизофрения не случается вот так. Она начинается медленно, по крайней мере, в течение нескольких месяцев или даже лет. Она не может просто взять и случиться в конце лета. — Я отодвигаю тарелку, мой аппетит пропал. — Не знаю. Может, они уехали по другой причине.

— Или, как я и сказала, это т-тупик. У Джулиен проблемы, Хло. Не знаю, нужно ли нам и д-дальше копаться в запутанных процессах её семьи.

Оставшаяся часть нашей поездки на поезде проходит в молчании. Мэгги слушает музыку, а я смотрю на линию горизонта, на здания, одно за другим проплывающие перед окном. Пытаюсь не думать об Адаме и терплю полное поражение.

Я хочу позвонить ему. Действительно хочу. Но могу думать лишь о нашем последнем телефонном разговоре. И его внеурочном визите в местную аптеку.

Что за чушь.

Я хочу услышать его версию истории. Потому что знаю, он не плохой парень. Его комната, заявления в колледжи, сумасшедшая архитектурная стенка — это всё должно иметь смысл.

Но другая часть меня знает, что объяснение ничего не исправит. Мои родители уже думают, что я сумасшедшая. А теперь я собираюсь встречаться с преступником, которого моя мама заштопала в отделении скорой помощи? Они отправят меня в школу-интернат для трудных детей.

Боже, хотела бы я не чувствовать себя так правильно… так легко с ним. Если бы было трудно, я бы ушла. Но нет. Это настолько просто, как и мои собственные инстинкты, и это значит намного больше, чем какая-то глупость, которую он совершил два года назад.

Придется задуматься о последствиях перед родителями, но это позже. Сейчас я должна позвонить ему.