Синтез (СИ) - "Токацин"

— Тридцать четвёртый, сектор «бета». Огонь!

Спазмы от попадания разрядов в живот проходили быстро, но были самыми болезненными. Гедимин стиснул зубы, ожидая удара, но ничего не происходило. Курсант посмотрел на него, вернул станнер на предохранитель и опустил руку.

— Тридцать четвёртый, огонь! — повторили по громкой связи. — Курсант Хендрикс, вы слышали команду?

— Да, сэр, — отозвался человек. — Я не буду стрелять.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что?.. Повторите, курсант Хендрикс, — тот, кто отдавал приказы, был удивлён ничуть не меньше.

— Я не буду стрелять, сэр. Это не стрельбы, а пытка. Я не буду участвовать в пытках, — Хендрикс прикрепил оружие к поясу. Гедимин попытался вспомнить, где он слышал это имя, — после интенсивного обстрела мозг работал плохо.

— Двенадцать часов гауптвахты, курсант Хендрикс, — ответили по громкой связи. — Тридцать пятый, тридцать шестой, вперёд!

…Гедимина отцепили от щита, и двое экзоскелетчиков поволокли его к выходу. Сопротивляться он уже не мог — сил еле хватало на то, чтобы дышать. Силуэты плавали перед глазами, но Нгылека он узнал. Агент Ведомства терпеливо ждал, пока Гедимину введут медикаменты, и он сможет стоять прямо.

— Хороший вечер, атомщик. Как тебе в гостях у подполковника Ригейры? — спросил Нгылек с ухмылкой. — Хочешь остаться тут ещё на неделю? Ты выдержишь, не бойся. Медики не дадут твоему сердцу остановиться. Или тебе уже надоело?

Гедимин молча плюнул ему на броню. Нгылек ухмыльнулся и похлопал шокером по ладони.

— Что нового вспомнил? Расскажешь, как взорвал ангар?

— Меня там не было, — прохрипел сармат.

— Ладно, — пожал плечами агент Ведомства. — У меня мало времени. Завтра вечером я загляну сюда ненадолго. Может быть, тебе будет что сказать, кроме этой беспомощной лжи. До завтра, атомщик…

Можно было идти своими ногами, но Гедимин притворился обездвиженным и навалился на «плечи» экзоскелетчиков, — силы следовало беречь для ночной попытки побега. Он по-прежнему был в магнитных наручниках, их развели на десять сантиметров — еле можно было пошевелить руками.

В помещении, куда его втолкнули, было светло — два светодиода тускло горели по углам. На голом полу лежало что-то тёмное, прикрытое скирлином; секунду спустя Гедимин разглядел сармата в тёмном комбинезоне, свернувшегося в клубок и прижавшего скованные руки к груди.

Забранное толстым стеклом — или, возможно, рилкаровой пластиной — окошко в двери приоткрылось, внутрь упали четыре прозрачных контейнера, скреплённые попарно, — обычные сарматские пайки. Гедимин подобрал один из них, в два глотка выпил всю воду и, уже доедая Би-плазму, оглянулся на соседа по камере. Тот так и не шевельнулся — только шумно дышал и иногда вздрагивал и тихо вскрикивал.

«Крепко его отделали,» — покачал головой Гедимин, подходя к сармату и наклоняясь над ним. От прикосновения тот дёрнулся, вскрикнул и шарахнулся в сторону. Гедимин подвинул к нему контейнеры и сам сел рядом.

— Ешь. Надо есть.

Сармат ничего не ответил. Гедимин несколько секунд смотрел на него, пытаясь вспомнить, видел его где-то раньше или нет, остановился на том, что не видел, и потянулся за контейнером с водой. Вскрыть его скованными руками было просто, сложнее — поднести ко рту сармата, не пролив по дороге. Немного воды всё-таки выплеснулось на щёку лежащего, и тот снова дёрнулся и вскрикнул.

— Это вода. Она не жжётся, — прошептал Гедимин. «Да, сильно ему досталось…» — думал он, осторожно вливая в сармата воду. Кажется, тот понял, что жидкость безобидна, — сделал судорожный глоток, потом вцепился в край контейнера губами, потом кое-как подхватил его ладонью. Гедимин перехватил падающую ёмкость и, взяв сармата за плечо, усадил его и прислонил к стене. Тот благодарно кивнул и подставил скованные ладони под контейнер. Веки сармата заметно припухли, глаза слезились, но на лице и шее не было видно ожогов и кровоподтёков — ему не стреляли выше ключиц, так же, как и Гедимину.

— Легче? — ремонтник, дождавшись, когда контейнер опустеет, заглянул сармату в глаза. — Теперь ешь. Силы понадобятся. Будем искать выход.

Сармат слабо покачал головой.

— Нельзя выйти. Вчера проверял. Тут куб, везде коридоры, там датчики и патрули. На каждом углу охранник.

— В экзоскелете? — уточнил Гедимин, глядя на сармата с пробуждающимся уважением.

— Четыре «джунга» по углам куба, — прошептал тот, с трудом проглатывая Би-плазму и прижимая ладонь к горлу. Гедимин услышал хрип и бульканье. Он ждал, что сармата вывернет, но тот, продышавшись, просто отставил контейнер и покачал головой.

— Не могу. Больно.

— Отдохни, — прошептал Гедимин, придвигаясь ближе и настороженно оглядываясь на окошко в двери; оно было закрыто, и с той стороны доносились размеренные шаги — скучающий экзоскелетчик измерял расстояние от угла до угла «куба». — Давно ты здесь?

— Два дня, — ответил сармат. Ему как будто стало лучше после еды — он даже попытался вытереть лицо и сесть ровнее, не сползая на пол.

— Тебя сегодня привели? Тоже был… там? — спросил он, пристально глядя на Гедимина. Тот кивнул.

— Нгылек Гьоль. Знаешь его?

Сармат вздрогнул и испуганно замигал.

— Я не взрывал! Скажи ему… — прошептал он, вжимаясь в стену.

— Я тоже, — угрюмо ответил Гедимин. — Но он намерен выпытать признание. Из меня, по крайней мере. То же с тобой? Ты как-то связан с ирренцием?

Сармат закивал.

— Там, в ангаре… Нам привезли сферы с ирренцием под ними. Плутониевые сферы… Мы, четверо, были операторами… посменно сидели там и смотрели. Ещё привезли установку на углекислом газе, она… она разделяла плутоний и ирренций. Был техник при ней… Нам ничего не рассказывали, только приказали следить и раз в два месяца менять сферы…

Он замолчал, испуганно глядя на Гедимина.

— Я понял. Вам привозили готовые сферы. Вы извлекали ирренций и отдавали Ведомству, — кивнул он. — Вы начали работать в июле?

Сармат кивнул.

— Нам приказали молчать… мы официально — уборщики, — промямлил он. — Нам показали, что делать… Три дня назад я вышел ненадолго из ангара. Там были патрульные, шестеро, но я ушёл по крышам. Ходил в магазин. Мы все иногда так уходили. Скучно сидеть внутри. Ничего никогда не случалось…

Гедимин осторожно взял его ладонь в свою. Пальцы сармата были покрыты холодной испариной. «Он тут два дня. Его ещё будут тут держать,» — ремонтнику стало не по себе. «Надо как-то выбираться.»

— А потом я услышал грохот, — голос сармата стал еле слышным, глаза расширились. — Прямо от магазина… А когда добежал до ангара, там был котлован. Защитное поле сработало… оно всё было зелёным, весь купол. Там, внутри… там никто не выжил.

— Ирренций, — пробормотал Гедимин, и его глаза против воли сузились. — Всё-таки натворили дел…

Рука бывшего оператора судорожно дёрнулась, он попытался её высвободить. Гедимин смутился.

— Не пугайся. Я не Нгылек. Просто… не надо было трогать мои сферы, — прошептал он. — Нгылек обвинил тебя в диверсии?

Сармат кивнул.

— Да. Что я подорвал… Я ничего не знаю! — его голос внезапно сорвался на визг. Окошко в двери распахнулось.

— Эй, теск, хватит орать! Где контейнеры?

Гедимин вытолкнул наружу пустые ёмкости и снова сел рядом с оператором. Тот сполз на пол и лёг у стены.

— Как тебя зовут? — шёпотом спросил ремонтник. — Я — Гедимин Кет.

Оператор мигнул.

— Нгылек упоминал… Ты — настоящий физик-ядерщик, да? Ты построил сферы?.. Он думает, что я в сговоре с тобой… Я — Зольт… Зольт Кларк.

«Из лунного клонария,» — вспомнил Гедимин. Клонарий на Луне существовал недолго — пару военных лет, и сарматов с такой фамилией ремонтник ещё не встречал.

— Нам надо сматываться, Зольт, — прошептал Гедимин. — Пока не убили. Помоги мне. Крепко зажми вот этот браслет здесь и здесь…

Он протянул сармату руку, но тот не шевельнулся, только испуганно мигнул.

— Я не удержу. Трясёт… — он приподнял скованные ладони, и Гедимин увидел, что его пальцы дрожат.