История катастрофических провалов военной разведки - Джон Хьюз-Уилсон

Так было и с докладом о ситуации на Ближнем Востоке, подготовленном в июне-июле 1973 года. Хотя доклад не имел статуса национальной разведывательной оценки, изложенную в нем информацию поддерживало ЦРУ, старый союзник Бюро в борьбе с оценками ситуации во Вьетнаме, исходившими от военных. Как ЦРУ, так и Бюро разведки и исследований Госдепа прогнозировали начало войны на Ближнем Востоке осенью 1973 года. (Разведывательное управление министерства обороны, как и полагалось, не было согласно с ЦРУ.) Генри Киссинджер, считавший себя компетентнее своих собственных специалистов по разведке, не только проигнорировал это предупреждение, но и, похоже, не счел нужным передать его своим израильским союзникам.

Египтянам становилось все труднее скрывать свой второй секрет, а именно технические и военные приготовления к войне. Даже пытаясь это делать, они были почти уверены, что израильские разведчики все равно скоро заметят их растущую активность. Так, например, к концу лета 1973 года сирийские вооруженные силы импортировали из Советского Союза в два раза с лишним больше оружия, чем за весь 1972 год. Общий египетский импорт вооружений вырос еще сильнее.

В штабе планирования генерала Исмаила прекрасно понимали, что в случае любого наступления через Суэцкий канал израильтяне непременно предпримут контратаку. Это была проверенная тактика АОИ, в прошлом неизменно приносившая удачу. В основе успеха стремительных контратак лежали два фактора поражения арабских войск, закрепляющихся на с трудом завоеванных позициях: превосходство израильтян в воздухе и смертоносный клин бронетанковой техники на земле. Египтяне решили воспользоваться опытом Роммеля. В течение полутора лет в 1941 и 1942 годах командующий Африканским танковым корпусом использовал тактику наступления, состоявшую в захвате плацдарма и его последующей обороне, в ходе которой цепи атакующих британских танков гибли, натыкаясь на хорошо оснащенный и замаскированный немецкий противотанковый заслон. Хотя успех Роммелю приносили стратегические наступления, его тактика наземной войны в пустыне была по существу оборонительной.

Применяя ее, он полагался на технически передовое оборонительное вооружение: 88-миллиметровую противотанковую пушку и ее младшую сестру, 57-миллиметровую длинноствольную противотанковую пушку. Атакующие британские танки расстреливались один за другим на открытом пространстве.

Боевой план египтян требовал модернизации приемов Роммеля. Были запланированы ограниченные атаки через Суэцкий канал с целью захвата плацдарма и нанесения унизительного поражения израильтянам. Политическое эхо от этой операции разнесется по всему миру, и Садат добьется политического поражения противника за счет военного успеха. Для его достижения египтянам требовался защитный зонтик из ракет «земля — воздух» (РЗВ) над Суэцким каналом и частью Синайской пустыни для прикрытия их армии во время переправы через канал. Такой зонтик отразит пикирующих ястребов израильских ВВС.

Израильские танки на земле также наверняка предпримут яростные контратаки против египетских захватчиков. Для их отражения генеральный штаб заказал максимально возможное количество новейшего советского противотанкового оружия, включая противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) «Малютка» (Sagger, по классификации НАТО). Для переноски одной управляемой по проводам ракеты в чемодане-ранце было достаточно двух человек, для использования — всего одного. С учетом того, что дальность ракет в плоской пустыне составляла 1500—2000 метров, к началу 1970-х человек, спрятавшийся за камнем, мог заметить и уничтожить движущийся танк с расстояния больше мили. Ракета Sagger, особенно в сочетании с реактивными противотанковыми гранатометами РПГ-7 советского производства, была грозным оружием, означавшим серьезный сдвиг в соотношении сил атакующих и обороняющихся. Теперь любой пехотинец при наличии соответствующего снаряжения мог надеяться уничтожить танк с большого расстояния.

Еще одно преимущество этого зенитного и противотанкового оружия заключалось в том, что оно имело оборонительное назначение. Израильские аналитики, следившие за поставками советского вооружения в Египет и Сирию летом 1973 года, сделали естественный вывод, что новое оружие требовалось арабам исключительно в целях обороны, а не для нападения на Израиль. Уловка с оружием сработала. Хотя аналитики разведки насчитали в Египте и Сирии не менее одной тысячи ракет секретной советской системы SA-6 в первой линии обороны с расположенными позади них плотными поясами ракет SA-3 и более старых SA-2[15], они не стали бить тревогу. Арабы создают на Суэце самый плотный пояс ПВО в мире? Ну так и пусть швыряют деньги на ветер, Израиль не собирается ни на кого нападать. Но не все системы вооружения, заказываемые египтянами, были оборонительными. Как Садат, так и до него Насер требовали у Советов новые истребители МиГ-23 с изменяемой геометрией крыла. Советский Союз, памятуя о недавнем поражении американцев во Вьетнаме, когда сверхдержава ввязалась в практически бесконечную поддержку войны, ведшейся государством-клиентом, категорически отказал.

Даже задним числом трудно оценить подлинный масштаб египетского перевооружения к 1973 году. Армия Египта получила и научилась обращаться с полным ассортиментом современного советского оружия от автомата АК-47 до (непосредственно перед началом войны в октябре 1973 года) ракет Scud. Эти ракеты с радиусом действия в 180 миль даже при большом желании нельзя было бы назвать оборонительными, однако их наличие рассматривалось как фактор сдерживания возможных израильских нападений на населенные центры Египта в глубине территории. Израильские аналитики пришли к выводу, что вся масса оружия и техники, поставляемая арабам, предназначалась для обороны или, в худшем случае, для отражения атак Израиля.

Третьим и последним секретом, который пытались утаить египтяне, были дата и время нападения. Если, говоря словами Хаима Герцога, они рассчитывали напасть на израильтян, словно «волк на стадо овец», им требовалась абсолютная секретность, чтобы застать доверчивого и неподготовленного врага врасплох. Дата нападения была предметом продолжительного обсуждения в секретной группе планирования коалиции. Окончательное решение было принято на удивление поздно — в августе 1973 года, всего за два месяца до дня «У». Так называемый штаб планирования федерального верховного командования, состоящий из сирийских и египетских военачальников, в конце концов остановился на 6 октября. Мотивы выбора именно этой даты были отчасти практическими, отчасти психологическими.

Шестого октября ожидалась лунная ночь и, соответственно, течение в Суэцком канале должно было быть более медленным, чем обычно, что позволило бы безопасно навести плавучие мосты. Более тонкая, психологическая причина имела особое значение для исламского мира: в 1973 году 6 октября было десятым днем месяца Рамадан и годовщиной победы пророка Магомета в битве при Бадре под Мединой в 624 году. Эта битва утвердила Магомета в роли политического и духовного лидера. Символизм был налицо. Здравомыслящий наблюдатель мог бы отметить, что выбор названия «Бадр» для военной операции в таком случае был ненужным риском и потенциально угрожал нарушением секретности.

Однако в арабском мире сила эффектного жеста порой перевешивает соображения безопасности. Использование слова «Бадр» означало, что нападение египтян и сирийцев было не просто очередным этапом военных действий на Ближнем Востоке, но также возвещало — столь же ясно, как призыв муэдзина,— о возрождении исламского могущества в противостоянии постоянно побеждающим израильтянам. Это слово фактически подразумевало определенную Садатом цель нападения, которая заключалась в эффектной военной победе ислама — победе как местного, так и всемирного значения.

Как это ни удивительно, но для штабистов генерала Исмаила оказалось сравнительно нетрудно утаить дату нападения от вездесущей разведки Израиля. В этом им помогло сравнительно короткое время (семь недель), в течение которого могла произойти утечка информации. Оказался полезен и огромный аппарат внутренней безопасности Садата, но в конечном счете тайна была сохранена лучшим из возможных способов — те, кто производил планирование операции, никому ничего не говорили. Министр обороны Сирии был проинформирован только 1 октября («Y» минус 5). Египтяне сообщили дату абсолютному минимуму офицеров с использованием самых строгих критериев необходимого знания. На определенном этапе дату знали всего четырнадцать египетских и сирийских офицеров, хотя, по мнению египтян, даже это количество следовало бы сократить человек на десять, принимая во внимание способности Моссада отыскивать арабских офицеров, имеющих доступ к секретной информации, и побуждать их к раскрытию самых важных тайн с использованием традиционных методов второй древнейшей профессии. Зная об этом, египтяне с целью введения противника в заблуждение в первую очередь ввели в заблуждение собственный офицерский корпус.